Лекции об искусстве - Джон Рескин

с острыми контурами; эти тени тем резче отделены друг от друга, чем ближе они к нам; только с величайшим трудом глаз может различить какую-нибудь плотность или округленность в них; освещенные и теневые стороны плотных форм одинаково теряются в смысле атмосферы, и гора кажется просто плоской пеленой с острыми краями; многочисленные горы пересекают друг друга, возвышаются одна над другой, становясь все бледнее по мере удаления. Это самое простое и легкое расположение, какое только возможно, и притом и в искусстве и в природе оно выражает расстояние и размеры, чего никаким другим путем нельзя достигнуть. Если целая масса горы представляет только одну тень, то самое незначительное различие в тени, какое только возможно, отделяет их друг от друга, и таким образом можно выразить десять-двенадцать расстояний, когда самая темная и ближайшая гора имеет воздушно-серый цвет, бледный, как небо; красота таких распределений, если они, как бывает в природе, доведены до высшей своей ступени, представляет, быть может, самую поразительную черту, связанную с горным пейзажем.

Никогда в отдаленнейшем расстоянии вы не уловите ничего похожего на плотные формы или выпуклости гор.

§ 13. Вид необыкновенной прозрачности их

Каждая из них представляет собой безжизненную, плоскую, перпендикулярную пелену или тень с острым краем, получающим наибольшую темноту у вершины и теряющим ее по мере того, как он спускается вниз; этот край одинаково темен, все равно — обращен ли он к свету или в противоположную от него сторону. И из всех этих горных теней, последовательно идущих друг за другом, вы, вероятно, насчитает с полдюжины, одну за другой, из которых каждая с необыкновенною ясностью обнаруживает каждое углубление, каждую вершину в контурах, но ни одна из них не носит ни малейших следов плотности; напротив, они кажутся столь прозрачными, что я нередко видел такое явление: близкая конусообразная гора своей вершиной попадает в раздел двух других отдаленных гор, так что правый склон ближайшей горы кажется продолжением правого склона левой отдаленной горы и vice versa; и невозможно отрешиться от впечатления, будто одна из более отдаленных вершин видима сквозь другую.

Для иллюстрации этих явлений я могу указать гравюры двух рисунков, изображающих одну и ту же цепь отдаленных гор, именно Барромейские острова Стенфилда с С.-Готардом в отдалении и тернерову Арону также с виднеющимся вдали С.-Готардом.

§ 14. Иллюстрируется произведениями Тернера и Стенфилда. Барромейские острова последнего

Я далек от того, чтобы выставлять первую гравюру как образец стенфилдова таланта или в качестве произведения, подрывающего его славу; это — несчастное творение, загубленное гравером, и столь же нетипично для Стенфилда, сколько непохоже на природу, но этого-то мне и надо для объяснения той специальной ошибки, о которой я говорю; я думаю, что показать эту ошибку там, где она встречается случайно и стоит одиноко в произведениях великого художника, лучше, чем указывать ее там, где она сливается с другими ошибками и неправильностями в произведениях низших художников. Первая из этих гравюр служит примером того, чем не бывают горы на отдаленном расстоянии, вторая — того, чем они бывают. В первой пред нами горы, покрытые заплатами света, который имеет одинаковую силу, независимо от того, близок или далек он, причем все расстояния смешаны вместе; между тем глаз получает впечатление, будто свет падает так, что может выделить детали плотных форм, но не находя ничего, кроме бесвкусных и бесформенных пространств, обнаруженных этим светом, глаз вынужден предположить, что вся масса гор совершенно однообразна и лишена характера, и впечатление, полученное им, нисколько не сильнее или приятнее, чем впечатление, получаемое от группы песчаных куч, потерявших всякую форму вследствие последнего дождя.

Сравните с этой гравюрой изображение дали в тернеровской Ароне.

§ 15. Арона Тернера

Нет никакой возможности сказать, каким путем падает свет на отдаленные горы; только постепенно возрастающая отчетливость краев, обращенных к свету, дает указание на это; требовалось величайшее внимание для того, чтобы достигнуть этой отчетливости и в то же время сохранить постепенность переходов и совершенство формы. Все остальные части гор представляют собой неопределенный туман. Выражая эти края, один над другим, все более и более решительно, Тернер дал нам между правой стороной картины и снегом пятнадцать расстояний, причем каждое из них само трепещет, полно изменений; в нем бесконечное число собственных подразделений. Кое-что можно уловить даже в гравюре: все главные черты выражены хорошо. Я думаю, что даже самый неопытный глаз сразу почувствует правду в этом изображении расстояний при сравнении с произведением Стенфилда. В последнем глаз улавливает отчасти форму, и она так приковывает его внимание, что больше он уже ничего не видит; благодаря этому глаз выносит впечатление, будто горы находятся на таком расстоянии, на котором их можно видеть отчетливо, но этой отчетливости нет вследствие отсутствия света или вследствие тусклости атмосферы, и таким образом получается эффект небольшого отдаления при тусклом свете и неясном воздухе. В тернеровской гравюре глаз не находит самой материи гор, и его внимание тем сильнее прикрепляется к контурам, которые он видит; поэтому выносится впечатление, будто горы находятся слишком далеко для того, чтобы их можно было отчетливо видеть, но они становятся ясными, благодаря яркости света и чистоте атмосферы, и таким образом получается эффект далекого расстояния, интенсивного света и кристально-чистой атмосферы.

Эти истины мы неизменно находим в каждом из тернеровских отдалений, т. е. они навязывают нашему вниманию всегда два главных факта: прозрачность или легкость масс и резкую выраженность краев.

§ 16. Большие предметы в крайнем отдалении всегда характеризуются разными контурами

Я хочу в особенности остановиться на этой резкости краев, потому что она