Много добра, мало зла. Китайская проза конца ХХ – начала ХХI века - Коллектив авторов

На улицах города было оживленно, шумно и суматошно. Если пройти здесь, то увидишь трепыхающихся в клетке куриц и уток, в людской толпе грохочут мотоциклы, лук и чеснок высохли на солнце, в них совсем не осталось влаги. Если присмотреться, то можно разглядеть, что каждый ищет то, что ему необходимо. Были тут и праздношатающиеся люди, шумевшие дети и юные девушки, для которых рынок был возможностью найти кого-нибудь познакомиться и завести роман.

Цюнхуа пошла прямо к началу улицы, ее шаги были таким же вязкими, как полуденное солнце.

Тот человек был виден издалека. На нем была все та же поблекшая футболка, в центре которой была изображена героиня какого-то мультфильма, которая глупо смеялась, задрав голову к небу. На спине виднелась надпись: «Мелкая торговля». Мужчина был сильный, хорошо сложенный, если смотреть на него сбоку, казалось, что он крепкий, массивный. Он стоял за временно сооруженным прилавком, на котором лежали разноцветные платья. Стоявший рядом мотоцикл был староват, но в хорошем состоянии, вычищен до блеска. Мужчина занимался особым делом, его называли «развозчик», то есть человек, который на своем велосипеде развозит повсюду товары и продает их. «Развозчиков» можно было встретить во всех поселках уезда во время проведения ярмарки. Они находят место, устанавливают простой прилавок, сваливают товар и начинают зазывать покупателей. Обычно «развозчики» появлялись на ярмарках этого уезда, но, полные корыстолюбия, они также посещали и пару соседних уездов. Обычно такие люди были довольно сообразительными, они сравнивали, а потом выбирали одно место, где бизнес шел особенно хорошо, и там оседали.

– Подходите! Не пропустите! Выбирать – выбирай, но смотреть не забывай! Как воробей ни пищит, но на качество вниманье обратит! – мужчина кричал громко, перекрывая голосом и продавца овощей, и торговца рисом, веселый смех и шум перебранки – самые разнообразные звуки били по барабанным перепонкам Цюнхуа. Несколько месяцев назад ее привлек этот голос. Даже говорить странно, в тот день она должна была купить отцу вина и как только оказалась на перекрестке, так сразу услышала его. В тот день Цюнхуа купила себе футболку бежевого цвета с несколько низковатым вырезом. Всего два раза надела, а потом обнаружила, что лицо отца темнее тучи. После ночи внутренней борьбы новенькая одежда перекочевала в ящик. После этого Цюнхуа еще один раз на ярмарке покупала у этого «развозчика» одежду – рубашку в клеточку цвета ржавчины. Одежда потихоньку ветшала, а вот лицо мужчины становилось все отчетливее: в дороге, у плиты, в доме – стоило задуматься, как оно тут же возникало перед глазами; даже в сны Цюнхуа он пролез. Она стыдилась этого, каждый раз, когда она проходила через гостиную, новая поминальная табличка в нише злобно смотрела на нее, как будто видела ее насквозь. Стиснув зубы, Цюнхуа говорила себе, что надо забыть это лицо, которое не имеет к ней никакого отношения, а результат усилий был прямо противоположный, это проклятое лицо продолговатой формы становилось все отчетливее.

На ярмарке становилось все оживленнее, словно на горячую сковороду с разогретым маслом плеснули воды. Цюнхуа с показным равнодушием направилась к прилавку с одеждой, по пути сделав вид, что рассматривает товары на лотке с расческами из рога быка.

Цюнхуа подходила все ближе, идей становилось все больше. План казался безупречным, она взялась за подол одежды и, высоко подняв голову и выпятив грудь, самоуверенно прошла мимо прилавка «развозчика», даже не взглянув на него. Отошла подальше и внезапно остановилась. Ой-ой-ой! Оказывается, тут одежду продают, я вообще-то покупать не собиралась; просто так гуляла, утомилась; так уж и быть посмотрю! На лице застыло пренебрежительное выражение, Цюнхуа изо всех сил изображала стреляного воробья, который круглый год только и делает, что ходит по ярмаркам.

– Взгляните на этот фасон, это сейчас в городе самый писк моды, из чистого хлопка, если не верите – потрогайте! – мужчина понизил голос, словно рассказывал стоявшей перед ним женщине секрет, о котором никто не должен был знать.

Цюнхуа не осмеливалась поднять глаза, ее руки перебирали ворох одежды.

Она извлекла рубашку в клетку, мужчина высунул голову из-за прилавка, смерил ее взглядом, с языка будто сорвалось изумление:

– Как вам идет! Словно на вас и сшито!

– Немного ярковато, – произнесла Цюнхуа.

Мужчина изумился:

– Это – ярковато? Если вы в вашем-то возрасте наденете желтый, зеленый, синий, сиреневый ситец, и то никто не посмеет сказать, что цвет ярковат!

Цюнхуа думала вообще не об этом, поэтому настивала на том, что цвет ярковат. Мужчина долго и безрезультатно уговаривал ее, в итоге достал другую рубашку и протянул ей со словами:

– Как вам эта? Цвет белый, боюсь, что только она придется вам по вкусу.

Цюнхуа взяла рубашку, повертела ее в руках, уголки губ растянулись в улыбке. Глядя на нее, мужчина понял, что сделка состоялась. Он хлопнул себя по груди и сказал:

– Это ваша первая покупка, я дам вам скидку 12 процентов!

В душе Цюнхуа промелькнул гнев, столько уже у него накупила, а он еще говорит, что это первая покупка.

– Я у вас уже несколько раз покупала, – как слабенький комар прожужжала она.

Низко наклонив голову, «развозчик» оглядел Цюнхуа с ног до головы, затем стукнул себя по груди:

– Ну что у меня за дурацкая память, я вспомнил, вспомнил! Я вас несколько раз видел, сестра! Ну раз вы постоянный покупатель, то даю вам 30-процентную скидку, шестьдесят юаней, и рубашка ваша!

В сердце как будто распустился цветок, но внешне Цюнхуа была по-прежнему бесстрастна:

– Что-то дороговато!

Мужчина стиснул зубы:

– В моем бизнесе я опираюсь на постоянных покупателей. Давайте так, я вам дам оптовую цену, пятьдесят пять, и если я хоть копейку заработаю на вас, то я… – Он поспешил найти предмет, на котором можно было бы поклясться. Оглянувшись, он увидел свой мотоцикл и, сияя от радости, воскликнул: – То у моего мотоцикла ось сломается!

Сложив одежду на прилавок, Цюнхуа нахмурила брови:

– Это же всего лишь одна вещь, стоит ли давать такую клятву?

Мужчина несколько сконфузился, он торопливо засовывал одежду обратно в руки Цюнхуа со словами:

– Вот мой дурной язык! Вечно ерунду болтаю! Не обращайте внимания, сестра!

Цюнхуа перекинула одежду через руку, показывая своим видом, что она возьмет ее. Мужчина ждал, когда она достанет деньги, Цюнхуа же не торопилась, перелистывая разноцветные купюры, она терпеливо доставала их, затем убирала, убирала и снова доставала.

Перебрав практически все, Цюнхуа, словно невзначай, спросила:

– Такая торговля довольно утомительна?

Мужчина кивнул головой и вздохнул. В душе Цюнхуа разлилось тепло, лицо мужчины, стоявшего впереди, утратило черты дельца, и его вздох был таким теплым.

– Будьте острожнее, когда ездите по делам на мотоцикле! – сказала Цюнхуа и сразу пожалела, ей показалось, что она слишком опрометчива, эта фраза выходила за рамки простых отношений продавца и покупателя. Мужчина, похоже, не обратил особого внимания, он рассмеялся:

– Да я много раз с него падал, хуже всего было зимой позапрошлого года, я тогда в реку упал.

Он говорил и жестикулировал, показывая, как он дрожал, выбравшись из реки. Цюнхуа не выдержала и рассмеялась, обнажив два ряда белоснежных зубов. Увидев, что мужчина на нее смотрит, она поняла, что это неподобающее поведение, и поспешно прикрыла рот рукой.

Через какое-то время Цюнхуа наконец засунула руку в карман. Она уже давно стояла перед прилавком, за это время подходили четыре или пять групп людей, Цюнхуа мысленно обозвала себя бессовестной. Мужчина дал ей сдачу, снова завернул одежду и протянул ей, она не осмеливалась взглянуть на него, взяла одежду и поспешила прочь. Когда она была уже далеко, мужчина крикнул вслед:

– Сестра, передай от меня привет Лао Лю!

Цюнхуа остолбенела, моментально упав духом, словно во сне разбогатела и уже собиралась считать деньги – и вдруг, раз, и проснулась!

Лао Лю? Никакого Лао Лю она не знает. Торгаш он и есть торгаш, только деньги и видит, разве может признать человека? Цюнхуа мысленно выругалась, возникшая до этого мысль о том, чтоб вернуться и еще раз взглянуть на «развозчика», улетучилась. Прямая как стрела она покинула улицу, укутанная в боль, как в толстый шелковичный кокон.

Тяжело ступая, Цюнхуа добралась до магазина женской одежды на Западной улице, где жена Дабао с воодушевлением примеряла одежду. Увидев Цюнхуа, она подскочила к ней и, крутя толстой задницей, спросила:

– Как тебе эти джинсы?

Цюнхуа кивнула головой, словно завядший росток. Жена Дабао громко крикнула продавцу:

– Те две блузки и эти джинсы – я все беру!

Стоя на улице с двумя огромными пакетами, жена Дабао, горя от нетерпения, спросила: