"Господин мертвец" - Константин Соловьёв

Кустарник в самом деле шевелился, едва слышно потрескивая, и это не было шумом ветра. Кажется, им наконец начало везти. Хорошо бы там оказался выводок куропаток. Конечно, с одним ружьем много им не настрелять, но заряд дроби, выпущенный с близкого расстояния, вполне может сшибить две-три птицы сразу. Может, им даже удастся побить рекорд Юнгера, которому, кажется, тоже пока не сильно-то везло.

Сперва Дирк хотел попросить у Крамера его двустволку, больше полагаясь на свою меткость, чем на его, потом вспомнил, что архаичный бюксфлинт лейтенанта ему совершенно незнаком, и с тем же успехом он мог бы стрелять из самодельной аркебузы. Крамер это тоже понимал.

- Идите вперед, - сказал он, осторожно снимая свое оружие с плеча, - Пуганите этих летунов хорошенько, пусть взлетят. Тут-то я их и накрою. Кинжальный фланговый, шрапнелью. И пусть меня разжалуют в рядовые, если не сшибу хотя бы трех!

- Тогда попытайтесь не угодить в меня, случайно. Мне-то ничего, но Брюннер будет очень недоволен, если ему придется вытаскивать из меня заряд дроби.

Дирк стал приближаться к кустарнику, стараясь ступать как можно тише. Это вполне ему удавалось, место здесь было относительно открытое, даже с подобием небольшой поляны. Удачное обстоятельство – больше пространства Крамеру для выстрела. Чем ближе к кустарнику он подходил, тем отчетливее слышал доносящийся из-под густых ветвей хруст. Внутри явно суетилось что-то живое и беспокойное.

«Может, кролик, - подумал Дирк, выдерживая направление таким образом, чтоб не перекрывать лейтенанту сектор огня, - Большой толстый кролик, который давно забыл про охотников». Конечно, кролик тоттмейстеру Бергеру был ни к чему, но Дирк, забывшись, представил, как здорово было бы поймать кролика и, освежевав, испечь здесь же на углях. Нежное мясо, тающее во рту, обжигающее, еще парящее сочным дымком, мягкое…Только потом он вспомнил, что крольчатины ему отведать уже не придется.

Фантомный голод – так, кажется, это называется.

Крамер терпеливо ждал, уперев приклад в плечо. Древний, как сама жизнь, инстинкт охотника заставлял его пристально вглядываться в трещащие заросли, направив ствол немного в сторону – туда, куда, по его расчетам, должен был вспорхнуть поднятый с земли перепуганный выводок.

Дирк сделал еще несколько осторожных шагов, приблизившись к зарослям почти вплотную. И только тут почувствовал сомнение. Ему мало что было известно о куропатках, и знанием птичьего поведения он никогда не отличался. Но что-то подсказало ему, что звук, который стал отчетливым и громким, вряд ли может производить птица, пусть даже там притаилась целая стая. Что-то еще предупреждало его, что-то разлитое в воздухе, бесплотное, но настолько явное, что Дирк в сомнениях остановился, не дойдя до куста каких-нибудь пять шагов. Что-то было не так. Неправильно. Где-то была ошибка. Он ощутил, как изнутри тело выстилается тонким узором инея, предупреждая об опасности, которую он так и не успел понять.

Потом понял.

Запах. Он не заметил, когда тот изменился. Когда на смену сытному и успокаивающему аромату примятой травы и раскисшей глины пришел другой запах. Плохой, тревожный, поднимающий со дна сознания, укрытого вечной тенью, зловещие образы.

Запах разложения, острый, сладковатый и в то же время горький. Запах, который сам заползает в ноздри и укореняется там, отчего кажется, будто крошечные частицы гниющей плоти уже оказались внутри, усеяв изнутри носоглотку, рот, пищевод и желудок. Отвратительно знакомый запах. Дирку показалось, что движение в кустах внезапно стало не таким активным. Как если бы существо, ворочающееся там, вдруг напряглось, ощутив перемену в окружении.

Очень плохо.

Дирк медленно, так, чтоб даже не скрипнул ремень, положил ладонь на рукоять «Марса», удобно устроившегося в поясной кобуре. Что-то подсказывало ему, что пистолет не принесет много пользы, но рефлексы механически хвататься за оружие, не оставили его и после смерти. Дирк сделал шаг назад, на всякий случай не поворачиваясь к кусту спиной. Ему отчего-то показалось, что поворачиваться никак нельзя. А еще – что чем раньше он окажется далеко отсюда, тем лучше. Он вспомнил стоящий у подножья «Мариенваген», теплый от апрельского солнца, разящий бензином и маслом, такой надежный и неприступный. И очень далекий.

Дирк, медленно пятясь от куста, пытался подать Крамеру предупреждающий знак. Но тот, недоуменно уставившись на него и опустив ружье, только разводил руками, жестами показывая, что ничего не понял. Было, отчего смутиться – унтер-офицер Чумного Легиона испугался стаи куропаток! Для объяснений времени не было. И, кажется, его уже не было совсем ни для чего.

Какое-то время Дирку казалось, что невидимый обитатель кустов, забыв про присутствие посторонних, вернется к прерванному занятию. Возможно, так бы и было, будь он обычным зверем. Но обычным он не был – Дирк понял это слишком поздно.

Он услышал громкий треск и увидел, как разлетаются в стороны ворохи веток и листва. Что-то в кустарнике пришло в движение. Что-то большое. Дирк даже не успел как следует разглядеть его, среди листьев и брызг земли мелькнуло что-то массивное, размером с крупную собаку, с мощной широкой спиной. Спина была покрыта шерстью и Дирк почему-то подумал о том, что шерсть эта выглядит очень жесткой и колючей. В нос ударило зловоние, столь сильное, что от него живой человек мог бы потерять сознание. Запах раскопанной собаками могилы на солнцепеке. Или захоронения скота. Смрад старых некротических процессов, пирующих в разлагающемся теле.

И это тело устремилось на него, разрывая оказавшиеся на пути ветки и поднимая в воздух земляную взвесь с глиняной крошкой. Дирк стоял слишком близко, но его спасло то, что обрывки зелени и поднятая земля образовали в воздухе на несколько секунд непрозрачную завесу. Он отпрыгнул в сторону, и почувствовал, как его обдало горячим воздухом – возле его ноги, зацепив чем-то жестким сукно штанины, пронеслось что-то огромное, вибрирующее, приземистое, тяжело ступающее. Дирк выхватил «Марс» и со всей скоростью, на которую был способен, выпустил пять или шесть патронов вслед удаляющейся туше. Но теперь дымовая завеса сыграла против него – пули уходили в пустоту, не встречая на своем пути сопротивления. Только последняя, кажется, попала в цель, но Дирк не расслышал привычного треска кости. Лишь короткий хлюпающий звук – такой бывает, если резко выдернуть палец из липкого теста.

Где-то поодаль закричал Крамер, лицо у него было бледное, как у мертвеца, а ружье в руках прыгало из стороны в сторону. Дирк подумал, хорошо бы лейтенант сообразил бросить бесполезное ружье и вытащить револьвер.

На этом связные мысли оборвались, потому что существо, резко остановившись, развернулось с невероятной для такой туши проворностью, и вновь устремилось на Дирка. В этот раз он успел заметить оскаленную пасть – обнаженную глубокую рану, усеянную, словно обломками кости, страшными иззубренными зубами. Дирк успел выпустить в эту пасть две пули, но это даже не замедлило отвратительно смердящую тварь. Пули беззвучно ушли в плоть цвета подгнившего персика, из которой в беспорядке росли клочья отвратительной на вид серой шерсти, оставив на поверхности лишь неровные, сочащиеся бесцветной жидкостью, отверстия. Для третьего выстрела времени уже не осталось.

Самого столкновения Дирк не ощутил. Земля под ногами, бывшая прочной и основательной, вдруг подбросила его вверх, легко, как лягушку. Солнце мелькнуло перед глазами желтым размытым пятном. Клочья травы повисли в воздухе огромными желто-зелеными снежинками. Он врезался спиной в дерево и по тому, как легко оно треснуло под ним, ощутил всю силу удара. Кажется, он пролетел еще метра четыре, прежде чем плечо врезалось в податливую глину и тело распласталось в нелепой позе, оглушенное и на какое-то время потерявшее связь с мозгом. Дирк ощущал, как колет в шею сухая трава, как давит в колено ветка, но вестибулярный аппарат не сразу вернулся в строй, с трудом отличая небо от земли.

Дирк перекатился через плечо и поднял тело одним резким движением. Пошевелил пальцами правой руки и с удивлением обнаружил, что пистолета не выронил. Чутье мертвеца подсказывало ему, что противник не оставил его в покое, он где-то рядом, близко, он уже готов к повторному нападению. И, если Дирк не будет достаточно ловок, этим нападением может все и закончиться.

- Сзади! – закричал откуда-то издалека, из другой галактики, Крамер.

В этот раз он не успел даже выстрелить. Тварь появилась из ниоткуда, словно соткавшись из загустевшего запаха распада и гнили. Дирк впервые увидел ее морду – вытянутую, облепленную отвратительной серой шерстью, выгнивающей кусками, частично превратившейся в колючий сросшийся панцирь. Вместо одного глаза осталось что-то вроде утопленной в кожу чечевицы, набухшей и коричневой. Второй смотрел вперед без всякого выражения, он был пуст, равнодушен и непрозрачен. Но отвратительнее всего был нос. Бесформенная розово-серая лепешка, напоминающая вязкий ком подрагивающего влажного мяса. В нем были видны два отверстия, скорее всего, ноздри, а сам нос был усеян бесчисленным количеством то ли заросших шрамов, то ли морщин. Из-под носа кверху торчали два длинных клыка грязно-желтого цвета, один из которых был неровно обломан.