Грязные улицы Небес - Тэд Уильямс

Через все эти мысли дрейфовали образы Каз, похожие на тонкий шлейф дыма или слабый аромат экзотических духов. Неужели она использовала меня, чтобы сорваться с крючка Элигора или получить выгоду в делах, о которых я не знал? Это вполне соответствовало ее характеру. Но только не думайте, что она бесповоротно одурачила меня. За годы ангельской жизни я кое-чему научился. Поэтому не нужно представлять меня глупым крылатым дурнем, приехавшим на небесном автобусе и влюбившимся в нераскаявшееся адское существо после первой ночи, проведенной вместе.

Все эти версии толкались в моем уме, как капризные дети, заигравшиеся допоздна на улице. Наконец мне удалось прервать ход рассуждений (хотя бы на какое-то время). Я позвонил в офис и запросил график своих докладов на конференции. Мне не хотелось задавать Караэлю процедурные вопросы на нашем общем завтраке. Одна только мысль о том, что его красивый рот скривится в клинтиствудскую улыбку презрения — насмешку над моей беспомощностью, — заставила напрячься мой живот. Когда Алиса перестала выражать свое недовольство (на что ушло лишь несколько минут), я получил необходимые данные плюс некоторую информацию, которая слегка удивила меня. Я отложил ее в сторону для следующего аналитического осмысления и позвонил Жировику, чтобы записать сообщение на его автоответчик (в такое время суток мой приятель еще совершал путешествие на последнем поезде из Свинополя). Я хотел попросить его найти строительные чертежи «Рэлстона», чтобы наметить маршруты для экстренного отхода. Еще мне требовалась информация по другим вопросам, которые тревожили меня. Поскольку бутылочки с водкой закончились (а мне не хотелось ждать посыльного из отдела по обслуживанию номеров), я взял из мини-бара две бутылочки «Бакарди» — благо у меня осталось немного апельсинового сока. А что вы смеетесь? Вам любой моряк подтвердит, что, если погода ухудшается, пора переходить на бренди или ром.

Пару часов я тупо переключал каналы, позволяя образам и звукам омывать мой мозг. Передо мной промелькнули фрагменты бейсбольной игры и часть непонятной полицейской драмы, наполненной трупами и зарубежными лабораториями с невероятно симпатичными учеными. Затем местный синоптик разумно встревоженным голосом сообщил о небольшом дожде, который мог вынудить горожан поднять стекла в их автомобилях. Дальше замелькали обрывки старых фильмов, реклама и детские мультики, которые запомнились мне разноцветными уродцами и громкими криками. Каждый из сюжетов удерживал мое внимание лишь на несколько секунд. В конце концов, я нашел программу о солдатах-муравьях и задержался на ней минут на десять. Возможно, я уже дремал или готовился уснуть, когда громкий стук в дверь заставил меня подскочить от испуга.

Все пространство за дверной цепочкой занимал один из телохранителей Ситри — огромная статуя с острова Пасхи. На миг я подумал, что металлические звенья цепочки задержат его только на пару секунд. За такое время мне не удалось бы подбежать к своей куртке, висевшей на спинке кресла. А именно там, в карманах, хранились обоймы с серебряными пулями и новый пистолет. Телохранитель князя басовито хрюкнул и всунул в щель между косяком и дверью небольшой конверт. Когда я принял его, он повернулся и ушел — на удивление тихо для такого человеческого тела, которое из-за больших размеров могло бы получить свой собственный почтовый индекс.

Конверт содержал записку, написанную на почти прозрачной бумаге. Элегантный почерк свидетельствовал о маленькой руке прекрасной дамы. Текст не был работой пухлых лап Ситри. Я прочитал единственную фразу: «Если в полночь вы спуститесь в бар, то обнаружите там нечто интересное». Внизу стояла стильная буква «С».

Мне стало интересно, почему он не пригласил меня в номер Рузвельта. Неужели князь Джабба Хатт[49] планировал устроить тайную встречу со мной в фойе, заполненном людьми? С другой стороны, там всегда находилось много людей. Значит, он не собирался убивать меня. Я был в игре уже долгое время, и на кону стояла моя жизнь, поэтому мне приходилось отвечать на подобные вызовы. Я надел куртку, приладил плечевую кобуру и загнал патрон в патронник нового пистолета. Вам, наверное, тоже не хотелось бы, чтобы парни потом мрачно покачивали головами и говорили: «Он забыл зарядить пистолет».

В коридорах было безлюдно, но из-за некоторых закрытых дверей доносились ужасные звуки. Мне оставалось надеяться, что какой-то местный телеканал показывал фильм ужасов с резней и бензопилами. Кабина лифта тоже оказалась пустой, хотя я мог поклясться, что кто-то поставил регулятор кондиционера на предельное значение. Мне все время приходилось ежиться. Поток воздуха походил на холодное дыхание за моей спиной. Да, вы правы. Приметы и знамения. К сожалению, в моем мире они слишком двойственные, и их трудно принимать на веру.

Фойе наводняли толпы людей — с моей и инфернальной стороны. Они входили и выходили из отеля, собирались в небольшие группы и болтали о чем-то. Взглянув на дюжину адских костоломов, куривших снаружи у передней двери, я подумал, что сотрудники Интерпола, прослушав их веселую беседу, могли бы раскрыть огромное множество опасных преступлений. В баре тоже было много посетителей, но имелись свободные места. Какое-то время я стоял в дверях, выискивая Ситри и его телохранителей. В зале находилось целое скопище странно выглядевших существ, однако я не заметил среди них ничего похожего на тушу принца. Внезапно мое внимание привлекла очаровательная дама.

Она сидела спиной ко мне у барной стойки. Однако эту стройную фигуру и бледно-золотистые волосы, ниспадавшие на плечи и спину, я узнал бы где угодно и в любое время суток. Короткая черная юбка подчеркивала прекрасную белизну длинных ног. Красный кашемировый свитер обтягивал ее тело как вторая кожа. Под ним проступали деликатные контуры спины, напоминавшие топографическую карту, накрытую алой материей. Мне хотелось убедить себя, что это могла быть другая женщина (постыдное и бесплодное отрицание телесного знания, которое пульсировало в каждом моем нерве), но она повернулась к бармену, и я увидел профиль ее лица. Передо мной сидела графиня Холодные руки — что я в принципе и знал с того мгновения, как увидел ее. Хотя Каз была одна, она ожидала кого-то. Возможно, она ожидала меня.

Глава 32

САМЫЙ ПЕЧАЛЬНЫЙ ЗВУК, КОТОРЫЙ Я КОГДА-ЛИБО СЛЫШАЛ

Я пережил несколько напряженных секунд. Она сидела и смотрела в зеркало за стойкой. Ситуация повторяла сюжет тех фильмов, где один образ в кадрах высвечивается, а остальные рассеиваются в темноте. Я видел только ее. Последние сорок восемь часов я так усердно подавлял мои чувства, что интенсивная волна одиночества едва не заставила меня упасть на колени. Графиня была такой прекрасной… с таким идеальным утонченным лицом. На самом деле не совсем идеальным. Этот вид совершенства возникает лишь после того, как фотографию улучшают с помощью аэрографии. Однако Каз почти приблизилась к идеалу. Ее единственными изъянами (хотя я не считал их таковыми) были нос с высокой переносицей и тонкие скулы, придававшие лицу особый вид хрупкости. Вы как бы лицезрели сильную и свирепую тигрицу, которая знала запах клетки, который на себе испытала, каково быть сломленной и напуганной до потери самоуважения.