Странствия убийцы - Робин Хобб

Чейд пришел попрощаться со мной в ту ночь, когда отправлялся в Бакк. Сначала мы оба пытались делать вид, что между нами все остается по-прежнему. Мы говорили о малосущественных вещах, которые некогда имели значение для нас обоих. Мне было очень горько услышать о смерти Слинка. Я пытался уговорить старика взять с собой Радди и Суути, чтобы вернуть их под опеку Баррича. Радди нужна твердая рука, а в качестве жеребца-производителя он может сослужить Барричу хорошую службу. Жеребенок Суути обещал еще большую выгоду. Но Чейд сказал, что ему придется путешествовать быстро и не привлекая внимания. Да и вдобавок один человек с тремя лошадьми – хорошая приманка для бандитов, если не для кого-нибудь похуже. Я видел маленького норовистого мерина Чейда. Несмотря на свою раздражительность, он был крепкий и ловкий и, как заверил меня Чейд, очень быстро скакал по пересеченной местности. Чейд улыбался при этом, и я понял, что это особое свойство коня было хорошо проверено. Шут был прав, с горечью подумал я. Война и интриги идут ему. Я смотрел на него, на его высокие сапоги и развевающийся плащ, на приготовившегося к атаке оленя, которого он так открыто носил на лбу, над зелеными глазами, и пытался вспомнить старика с мягкими руками, который учил меня убивать людей. Его годы были при нем, но теперь он с легкостью нес их бремя. Интересно, какие средства он использует, чтобы поддерживать свою энергию?

Но, как бы он ни изменился, он все равно остался Чейдом. Мне хотелось потянуться к нему и ощутить ту связь, которая все еще оставалась между нами, но я не мог. Я сам себя не понимал. Как может его мнение по-прежнему столько значить для меня, если он собирается пожертвовать моим ребенком и моим счастьем ради трона Видящих? Я считал своей слабостью то, что не находил в себе сил ненавидеть его. Я искал эту ненависть, но обнаружил только мальчишескую злость, которая не позволила мне пожать ему руку на прощание и пожелать доброго пути. Он не обратил на мой угрюмый вид никакого внимания, заставив меня чувствовать себя только еще более ребячливым.

Когда Чейд уехал, шут отдал мне седельную сумку, которую тот оставил для меня. Внутри был короткий меч в ножнах, небольшой кошелек с деньгами и набор ядов и целебных трав, включавший щедрый запас эльфовой коры. Маленький пакетик с семенами карриса был бережно завернут и снабжен указанием использовать их с величайшей осторожностью и только в случае крайней необходимости. В потертых кожаных ножнах был простой, но удобный короткий меч. Я ощутил внезапный приступ ярости, которую не мог объяснить.

– Это так типично для него! – воскликнул я, бросая сумку на стол, чтобы шут мог засвидетельствовать это! – Яд и нож. Так он обо мне думает. Таким он до сих пор меня считает. Все, что он может предложить мне, – это смерть.

– Я сомневаюсь, что он хотел, чтобы ты использовал это против самого себя, – кротко заметил шут. Он отложил нож, которым вырезал марионетку. – Может быть, он думал, что тебе это понадобится для защиты?

– Как ты не понимаешь! – воскликнул я. – Это подарки для мальчика, которого Чейд учил быть убийцей. Он не видит, что я давно уже перестал им быть. Он не может простить мне желания пожить собственной жизнью.

– Да и ты не можешь простить ему, что он перестал быть твоим добрым и снисходительным наставником, – сухо заметил шут. Он привязывал нитки ваги к ногам и рукам марионетки. – Не слишком приятно видеть, как он разъезжает повсюду радостно подвергает себя опасности во имя того, во что верит, флиртует с женщинами и вообще выглядит так, словно наконец зажил собственной жизнью?

Это было как ушат холодной воды. Я почти признался себе, что завидую Чейду из-за того, что он просто взял и схватил то, что так долго ускользало от меня.

– Ничего подобного! – огрызнулся я. Марионетка, которую он собирал, укоряюще погрозила мне пальцем. Шут ухмылялся над ее головой. Это напомнило мне о Крысике.

– Я вижу только, – сказал он, не обращаясь ни к кому в частности, – что у него на лбу не олень Верити. Нет, знак, который он выбрал, больше похож – о, только погляди – на тот, который принц Верити выбрал для своего незаконного племянника. Ты не замечал сходства?

Я молчал некоторое время.

– Что из того? – угрюмо спросил я.

Шут поставил свою марионетку на пол, и костлявое создание жутковато пожало плечами.

– Ни смерть короля Шрюда, ни предполагаемая смерть Верити не выгнали эту выдру из норы. И лишь когда он поверил, что убили тебя, ярость разгорелась в нем достаточно сильно, чтобы он перестал притворяться и прятаться и заявил, что еще увидит истинного Видящего на троне Шести Герцогств. – Марионетка снова погрозила мне пальцем.

– Ты хочешь сказать, что он делает все это для меня, ради меня? Когда я меньше всего хотел бы видеть, как на троне окажется мой ребенок?

Марионетка скрестила руки и задумчиво покивала головой.

– Мне кажется, что Чейд всегда делал только то, что считал лучшим для тебя. Вне зависимости от того, согласен ты был с этим или нет. Может быть, он распространяет это и на твою дочь? Кроме всего прочего, она его внучатая племянница и последняя из его рода. Не считая тебя и Регала, разумеется. – Марионетка сделала несколько танцевальных па. – А что может такой старый человек сделать для ребенка? Вряд ли Чейд надеется жить вечно. Возможно, он считает, что она будет в большей безопасности сидя на троне, чем если кто-нибудь прикончит ее по дороге к нему.

Я отвернулся от шута и сделал вид, что собираю одежду для стирки. Мне понадобится много времени, чтобы обдумать его слова.

Я беспрекословно принял выбор Кетриккен в отношении одежды и палаток для экспедиции и оказался достаточно честен, чтобы быть благодарным за то, что она позаботилась и о моей экипировке. Я не мог бы винить ее, если бы она вообще исключила меня из своего окружения. Вместо этого в один прекрасный день нас навестила Джофрон, чтобы отдать мне груду одежды и белья, а также снять с меня мерку для мешкообразных сапог, которые так нравятся горцам. Она оказалась веселым гостем, и они с шутом все время обменивались игривыми шутками. Он владел чьюрда гораздо свободнее, чем я, так что временами мне становилось тяжело следить за беседой – я не понимал и половины каламбуров шута. Мне было интересно, что происходит между ними. Когда я только что появился в Джампи, мне казалось, что Джофрон – это что-то вроде его ученицы. Теперь я подозревал, что она демонстрировала интерес к игрушкам лишь затем, чтобы быть поближе к нему. Прежде чем она ушла, она смерила ногу шута и спросила у него, какие цвет и отделку он предпочтет для сапог.

– Новые сапоги? – спросил я после ее ухода. – Ты так мало бываешь на улице; я бы не сказал, что они тебе очень нужны.

Он прямо посмотрел на меня. Недавнее оживление ушло с его лица.

– Ты знаешь, я иду с вами, – спокойно заметил он и странно улыбнулся. – Как ты думаешь, зачем еще мы вместе оказались так далеко? Только совместные действия Белого Пророка и Изменяющего могут вернуть время на предназначенный ему путь. Я верю, что, если мы преуспеем, красные корабли будут изгнаны от побережья Шести Герцогств, а Видящий наследует трон.

– Это подходит к большей части пророчеств, – согласилась Кеттл из своего угла у очага. Она довязывала последний ряд на толстой рукавице. – Если «муки голода безумных» – это «перековывание» и вам удастся прекратить его, вы выполните другое пророчество.

Манера Кеттл по любому поводу приводить пророчество начинала раздражать меня. Я сделал глубокий вдох и спросил шута:

– А что говорит королева Кетриккен по поводу твоего присоединения к отряду?

– Я не обсуждал это с ней, – весело ответил он. – Я ни к кому не присоединяюсь, Фитц. Я следую за тобой. – Мечтательное выражение появилось на его лице. – Я с детства знал, что нам придется вместе сделать это. Мне и в голову не приходило спрашивать, могу ли я пойти с тобой. Я готовился к этому с того дня, как ты появился здесь.

– Как и я, – тихо заметила Кеттл.

Мы оба повернулись и уставились на нее. Она притворилась, что не заметила этого, занятая примеркой варежки.

– Нет, – резко сказал я. Хватит того, что мне пришлось смириться с неминуемой гибелью целого стада животных.

– Я думаю, вы можете остаться здесь, в моем доме, – гораздо мягче предложил шут. – Здесь хватит дров на остаток зимы, и небольшой запас еды, и…

– Я собираюсь умереть в путешествии, если это вас утешит. – Она сняла рукавицу и положила ее к другой такой же. Потом небрежно проверила, что осталось от мотка шерсти, и начала набирать петли. Пряжа без усилий скользила между ее пальцами. – А до того вам незачем беспокоиться обо мне. Я запасла для себя провизию. Небольшой обмен – и у меня уже есть еда и все необходимое. – Она поглядела на меня поверх спиц и тихо добавила: – У меня есть все, что нужно, чтобы проделать это путешествие до самого конца.