Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Адольфус подавил приступ паники. Он не лучший из волшебников. Существовали чародеи, способные достичь ожидаемых им результатов без ритуалов и дополнительной энергии, которую ему потребовалось почерпнуть у древнего зла, находящегося под замком. Возможно, он совершил ошибку, попытавшись совершить нечто, лежащее за пределами его возможностей. Возможно, это конец.

Нет! Он не позволит этому произойти. Кригер взял волю в кулак и продолжил произносить давно заученные фразы. Изящными ритуальными движениями он водил ножом, поочерёдно указывая им в направлении каждой из вершин звезды, а затем высоко занёс нож над девушкой и вонзил его в её сердце.

Та издала единственный отчаянный вопль, пока душа покидала её тело, а кровь заливала алтарь. В этот самый момент Адольфус ощутил тёмную жажду внутри. Зверь хотел полакомиться той кровью. Кригер подавил позыв и позволил крови течь, пока та полностью не покрыла алтарь и не начала тонкой струйкой стекать на пол. Коснувшись потока чёрной магии, кровь начала шипеть и пузыриться, разбрызгиваясь каплями от каменных плит пола. Внутренность пентаграммы заполнил густой красный туман. Адольфусу показалось, что из — за ограничивающих магических стен доносится тонкий вой и вопли демонов. Он продолжал распевать и жестикулировать, направляя закручивающийся туман, пока тот одновременно не коснулся его тела и Глаза Кхемри.

В этот момент между Кригером и амулетом образовалась связь. Он ощутил содержащуюся в талисмане энергию и древние заклинания. У Адольфуса возникло чувство, что его засасывает внутрь, и он сопротивлялся, словно пловец, борющийся с течением стремительной реки.

Затем всё внезапно свершилось. Амулет подчинился ему. Он приступил к обряду отклонения, и призванная им энергия начала утекать. Демонические существа сопротивлялись процессу, но не были способны его остановить. Когда потоки чёрной магии иссякли, демоны оказались в роли вытащенной из воды рыбы, бьющейся на дне высушенного солнцем озера. Один за другим они исчезли, возвращаясь в ту преисподнюю вне пространства и времени, из которой они появились, оставив Адольфуса наедине с его наградой. Талисман пульсировал в его руке, пока Кригер настраивал его на собственные магические силы.

Занимаясь этим, он обнаружил переливающиеся в темноте силовые линии, настолько тонкие, что были едва различимы. Они выходили из пентаграммы через оставленный разрыв и терялись вдали. Они не имели отношения к содержащейся в амулете энергии. Эти линии были более свежими, и несли на себе отпечаток другого волшебника. Что ж, не важно. Адольфус взмахнул чародейским ножом и обрубил нити. Через мгновение они рассеялись.

Теперь амулет принадлежит ему, и Кригер собирался воспользоваться его силой для достижения своей конечной цели. На него уставились пустые безжизненные глаза мёртвой девушки. Кригер наклонился, обмакнул кончики пальцев в её кровь и поднёс их к губам. У крови был очень сладкий вкус.

Феликс заметил, как Макс подался вперёд и едва не свалился с нагруженных припасами саней. Ягер спрыгнул со своего места, оставив поводья Готреку, и побежал вперёд.

— Что — то не так? — спросил он.

Вид у волшебника был бледный и истощённый. Пот заливал его лоб, и у Макса был такой вид, словно он испытывал сильнейшую боль.

— Только что разрушилось заклинание, которое я наложил на Глаз Кхемри, — простонал Макс. — Приятным это ощущение не назовёшь.

— Ты всё еще способен обнаружить Глаз?

Макс безнадёжно покачал головой.

— Нет. Я больше его не чувствую.

— У тебя есть идея, где может быть Глаз?

Медленно и болезненно волшебник кивнул.

— Я знаю направление, в котором мы должны двигаться. Отсюда я смогу ему следовать, ориентируясь по положению солнца.

— Это вряд ли поможет. След ведёт через лес. Мы легко можем с него сбиться.

Макс стиснул зубы и снова кивнул.

— Есть кое — что похуже, — произнёс он.

— Здорово, — воскликнул Феликс. — Поведай мне все прочие радостные детали.

— Как раз перед тем, как моё заклинание было разрушено, у меня возникло странное ощущение, что с амулетом что — то произошло. Я почувствовал волну энергии и душу, кричащую от ужаса. Подозреваю, что Кригер воспользовался самой тёмной из магических сил, чтобы привязать к себе амулет. Думаю, он принёс кого — то в жертву.

По выражению лица Макса, Феликс понял, что они оба подумали об одном и том же.

— Ульрика?

— Я не знаю, — сказал Макс. — Возможно.

— Проклятие! — воскликнул Феликс, ударяя кулаком в борт саней.

Боль от удара по дереву помогла ему привести чувства в порядок и взять под контроль поднимающуюся панику и ярость. Он снова посмотрел на Макса. Вид у чародея был нездоровый.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Буду. Чтобы не совершил Кригер, я намерен его наказать.

— Я помогу тебе, — заверил Феликс, желая, чтобы и его чувства соответствовали этим уверенным словам.

— Сперва нам нужно его разыскать, — заметил Макс.

— Что — то подсказывает мне, что сие будет не особо сложно. Он проделал весь этот путь до Сильвании не без причины, и я полагаю, мы оба о ней догадываемся.

— Захватить всю чёртову провинцию, и это лишь начало.

Как только слова прозвучали, Феликс понял, что Макс прав. Вот — вот снова начнутся войны графов — вампиров.

Макс склонился вперёд на своем сидении, почти не способный управлять поводьями. К счастью, измученным пони можно было вполне доверить выбирать путь самостоятельно. Холодный ветер ударял в лицо, вызывая слёзы на глазах. У Макса не было сил снова вызвать согревающее заклинание. Он лишь мог удерживать себя в вертикальном положении и сосредоточиться на дыхании.

Сперва возникло незначительное ощущение потери. Связь с Глазом, которая столь долго им поддерживалась, полностью исчезла. Даже не концентрируясь на предмете постоянно, он всегда знал, что тот где — то там. Теперь он не чувствовал его присутствия. Через некоторое время, Макс обнаружил, что ему стало лучше. Словно у него только что удалили зуб, который неделями причинял зудящую боль.

По — своему его это успокаивало. Связь с древним злом внутри Глаза Кхемри была тягостной и отражалась на настроении Макса, не важно, насколько далеко находился талисман. Теперь же, невзирая на обстоятельства, маг почти испытывал радость. Было сложно удержаться от улыбки, несмотря на его беспокойство об Ульрике и том, что может сотворить вампир. Макс понимал, что это неправильно, но ничего не мог с собой поделать. Словно он только что начал восстанавливаться после долгой болезни. И мир в целом выглядел немного ярче.

Ульрика разглядывала мерцающий на груди Кригера талисман. Каким — то образом тот делал вампира более высоким, представительным и уверенным, чем обычно. Он почти по — приятельски улыбался ей. Она покачала головой и отвернулась, недоумевая, почему, несмотря на темноту, всё в помещении выглядит для неё чётче и яснее, чем обычно. Что с ней происходит? Она не была уверена, что хочет узнать ответ.

Ульрика оглядела необычный тронный зал, куда её привёл Кригер. Зал был расположен в глубине этого заброшенного замка с его странными коридорами, в которых, казалось, искривляется пространство и время. Тут царило спокойствие, которое можно найти лишь в старейших из храмов, и ощущение нависшей злой силы, которое не оставляло сомнений, что она находится в средоточии порчи, окружающей это место. В нишах стояли комплекты древних доспехов, сжимающие старое, но по — прежнему пригодное оружие.

Ей показалось, что над головой, среди огромных балок гигантского сводчатого потолка, она заметила какое — то движение. Над огромными канделябрами колебались длинные тени, казалось, вне всякой зависимости с отбрасываемым светом. В этом месте возникало ужасающее ощущение какого — то присутствия, на которое ей крайне хотелось не обращать внимания.

— Теперь начнётся, — заявил Кригер, поднявшись на массивное возвышение и развалившись на огромном троне из резного и полированного дерева. Спинка трона была выполнена в виде крыльев огромной летучей мыши или дракона. Над головой Кригера нависал череп громадной летучей мыши. В её глазницах сияли сверкающие рубины.

Голос Кригера почему — то стал более глубоким, звучным и вызывающим трепет. Обладателю подобного голоса сложно было не поверить. Ульрика противилась этому побуждению, напоминая себе, что Кригер — злобный бездушный кровосос. Но почему — то некогда присущей ей горячности теперь достичь не удавалось. Сложно было думать о чём — то ином, кроме удовольствия от его последних объятий. Она недоумевала, как подобное могло произойти, а затем отбросила неуместную мысль.