Золотые слезы - Лори Макбейн

— Ты говоришь, что получил от отца письмо. Он просил тебя вернуться. Почему? ― полюбопытствовала Mapa.

— Потому что он выяснил, кто на самом деле убил Франсуа.

— И кто же это сделал? — затаив дыхание от волнения, спросила Mapa.

— Этого я пока не знаю, — с сожалением покачал головой Николя. — В письме он не назвал его имя. Возможно, отец боялся, что я не прощу его и не захочу вернуться, поэтому не сообщил этого в письме. Он знает, что я не успокоюсь до тех пор, пока не узнаю имя убийцы, поэтому не смогу не приехать. — При этих словах в глазах Николя мелькнул мстительный огонь, и Mapa невольно поежилась, хотя яркое солнце выглянуло из-за облаков и сильно припекало.

Mapa с любопытством разглядывала ряд одноэтажных домишек, мимо которых они проезжали. Вдруг Николя остановил кеб на углу, выскочил на тротуар и направился к цветочнице, пожилой негритянке, разложившей товар на передвижном лотке. Они о чем-то быстро заговорили, и женщина махнула рукой в сторону конца улицы. Николя дал ей несколько монет, взял с лотка букет и вернулся в кеб. Назвав вознице адрес, он с улыбкой обернулся к Маре, вытащил из букета одну желтую розу и засунул ей за корсаж. В лицо Маре ударил аромат свежесрезанного бутона.

Вскоре кеб остановился возле одного из маленьких аккуратных домиков, розоватые ставни которого слабо просвечивали сквозь густые заросли вечнозеленого кустарника. Николя расплатился с возницей, помог Маре выйти и повел ее к двери. Решительным, уверенным движением он взялся за ручку дверного молотка и громко постучал. Через минуту дверь отворилась, и на пороге возник дворецкий — негр в ливрее с золотым шитьем. Он почтительно поклонился и молча воззрился на незнакомцев, загораживая собой проход.

— Скажите мадемуазель Феррар, что ее хочет видеть Николя де Монтань-Шанталь. — Он с достоинством выговорил свое полное имя после многолетнего перерыва.

Дворецкий вскинул брови и тут же с поклоном пропустил их в дом, ввел в гостиную и отправился докладывать госпоже.

— Не стоило брать меня с собой, раз твое дело носит частный характер, Николя, — тихо вымолвила Mapa, чувствуя себя неловко в роскошной обстановке. — Я могу сама найти дорогу в отель.

— Раз мы все равно уже здесь, успокойся и расслабься, — спокойно ответил Николя.

Mapa тяжело вздохнула и присела на краешек стула. От нечего делать она принялась рассматривать меблировку, которая по своей элегантности и дороговизне вполне могла украсить гостиную знатного парижанина. На мраморной каминной полке стояли антикварные часы из позолоченной бронзы и пара изящных севрских ваз, а серебряный канделябр на комоде времен Людовика XV окружали китайские фарфоровые статуэтки. Высокий книжный шкаф ломился от редких фолиантов в бесценных переплетах, один из которых был кем-то позабыт и лежал раскрытый на журнальном столике. Музыкальная шкатулка тихо и мелодично напевала какую-то песенку.

— Николя?!

Mapa обернулась на изумленный женский голос, раздавшийся из дверей, и в следующую секунду увидела его прекрасную обладательницу, которая радостно бросилась в объятия Николя, обвила его руками за шею и принялась порывисто покрывать поцелуями лицо, словно кроме них в гостиной никого не было.

— Франсуаза, — рассмеялся Николя. — Ты все такая же импульсивная, совсем не изменилась. Я-то думал, что меня встретит солидная, почтенная матрона.

— Стоило мне увидеть твое красивое лицо, и пятнадцати лет разлуки как не бывало! Ты же знаешь, я с детства по уши влюблена в тебя. Представь, каково мне было так долго не видеться с тобой!

Mapa поднялась со стула и молча наблюдала за трогательной встречей друзей детства. Ей пришлось признать, что хозяйка обладает редкой красотой. Она двигалась с природной грацией газели, стройную колонну ее шеи венчала изящная маленькая головка, которая в этот момент была соблазнительно запрокинута, поскольку женщина смотрела на Николя снизу вверх. Овальное лицо имело оттенок созревающего персика, бледно-синие миндалевидные глаза были полуприкрыты веером пушистых ресниц, тонкие густые брови расходились двумя дугами на высоком чистом лбу. Чуткие ноздри прямого носа нервно подрагивали, а красиво очерченные губы украшала теплая улыбка. Она была в простом зеленом платье из узорчатого муслина с квадратным вырезом и свободными рукавами. Это платье скорее скрывало, чем подчеркивало достоинства ее фигуры. Хозяйка смотрела на Николя с улыбкой, изливая на него волны колдовского очарования.

— Тебя долго не было, Николя, а теперь появился так внезапно, словно отсутствовал неделю, а не пятнадцать лет. Впрочем, ты всегда любил делать сюрпризы.

— Ты тоже без сюрприза не обошлась, — ответил Николя, отступая от нее на шаг, чтобы лучше разглядеть. — Когда ты успела вырасти и превратиться в настоящую красавицу? Жаль, что я не мог присутствовать при этом!

Франсуаза запрокинула голову и расхохоталась.

— Мой дорогой Николя, мне просто повезло, что тебя здесь не было в это время! Ты все такой же неотразимый обольститель, каким слыл в прежние времена, и неминуемо совратил бы меня с пути истинного, если бы остался здесь. Впрочем, теперь ты гораздо опаснее для женщин, чем раньше, когда обладал молодостью, но не опытом. Сейчас ты чертовски привлекательный мужчина с загадочным прошлым. Наши дамы умрут от восхищения… — Франсуаза внезапно заметила Мару и оценивающе оглядела ее с головы до пят. — А кто эта девушка, Николя?

— Mapa О'Флинн, — ответил тот, подойдя к Маре, и положил ей руку на плечо с видом гордого собственника.

Франсуаза приподняла бровь, подивившись тому, что Николя считает такую информацию о своей спутнице достаточной и не желает ничего добавить, после чего насмешливо улыбнулась и сказала:

— Приятно с вами познакомиться, мисс О'Флинн.

— Мадемуазель, — довольно прохладно отозвалась Mapa и с достоинством склонила голову.

— Mapa, позволь тебе представить — моя кузина Франсуаза Феррар. Бьюсь об заклад, она умирает от любопытства и хочет поскорее узнать о нас как можно больше. В особенности о тебе, — улыбнулся Николя.

Mapa почувствовала, что первоначальная неприязнь, которую она испытала по отношению к этой женщине, понемногу сходит на нет. Ведь между ней и Николя ничего не было. Кроме того, присмотревшись к Франсуазе внимательнее, Mapa обнаружила, что та гораздо старше, чем показалась ей сначала, — ей должно было быть около тридцати.

— Надеюсь, что мне удастся обуздать свое любопытство и не прослыть нерадушной хозяйкой. Вы не откажетесь от чая? — Она предложила гостям сесть, позвонила в колокольчик и с милой улыбкой приняла преподнесенные Николя розы. — Ах, Николя, ты не забыл, что я люблю цветы!