Искушение. Сын Люцифера - Сергей МАВРОДИ

— Любого ли человека можно купить за деньги?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

— Да. Деньги — самый надежный и верный способ добиться от человека того, чего хочешь. Всё очень просто, и нет необходимости усложнять ситуацию. Исключения тут лишь подтверждают правило.

СЫН ЛЮЦИФЕРА. ДЕНЬ 19-й.

И настал девятнадцатый день.

И сказал Люциферу Его Сын:

— Я начинаю разочаровываться в людях.

И ответил Люцифер Своему Сыну:

— Нет. Ты просто начинаешь узнавать их лучше, со всеми их достоинствами и недостатками. И это знание человеку поначалу трудно вместить.

Г Е Н И Й

«Не спрашивай: по ком звонит колокол?

Он звонит по тебе».

«Возлюби ближнего твоего, как самого

себя».

Удар был настолько сильным, что Кубрин на какое-то время даже потерял сознание. Когда он очнулся, то обнаружил себя лежащим на траве. Гигантская, упавшая на него сверху ветка валялась рядом. Кубрин осторожно потрогал руками голову. Крови не было. Зато была огромная шишка. Огромная-преогромная! С апельсин. Кубрин с некоторой опаской и каким-то болезненным недоумением долго ее ощупывал, словно не в состоянии будучи никак поверить в ее реальность.

Это же просто бред какой-то! Приехал на шашлыки, сел на травку под дерево, а на него сверху ветка свалилась! Как будто специально его ждала. Причем не ветка, а целая ветища! Бревно целое. Вон какая дура!

Он опять перевел взгляд на лежащую рядом чудовищных размеров сосновую ветку. Зрелище действительно было впечатляющее.

Невероятно! Как я жив-то остался!? Приехал, блядь, на шашлычки!.. На природу. В кои-то веки. Охуеть можно! В пизду такую природу!! Сидел бы себе сейчас дома, без всяких, блядь, шишек, пиво пил. Нет!!.. «Поехали!.. поехали!.. Свежий воздух!..» Нна ххуй мне всё это надо!!

Кубрин, наверное, долго ещё сидел бы и матерился, держась за голову, но в этот момент из-за поворота медленно, переваливаясь на ухабах, выехали две легковушки. Подъехали к Кубрину и остановились. В первой сидел Валька Бобров, а во второй Андрюха Решетников. Оба, естественно, с женами.

— Привет, а Наташка где? — сразу же поинтересовался Валька, вылезая из машины и потягиваясь.

— А!.. Приболела чего-то там! — махнул рукой Кубрин. — Простудилась…

— Как же она тебя одного-то отпустила? — кокетливо засмеялась Зиночка, жена Боброва, и игриво стрельнула глазками. — Не боится?

— Доверяет, значит! — сразу же включилась в игру и андрюхина Капа. Капитолина Евграфовна Решетникова, в девичестве Варивашен.

(«Это у вас в семье что, наследственное?» — как-то под пьяную руку поинтересовался у нее Кубрин. — «Что наследственное?» — не поняла сначала она. — «Детей такими именами называть? «Евграф Варивашен»!.. Звучит!»

Капа смертельно обиделась и долго дулась. Андрюха их даже специально потом мирил.)

— И правильно делает. Колян у нас кремень! — охотно подхватил Андрюха. — Слушай, а где дрова? — вдруг встрепенулся он, зорко оглядываясь по сторонам. — Кремень? Мы же договорились?

— Вот, — Кубрин угрюмо кивнул на валявшуюся под деревом рядом с ним ветку.

— Что «вот»? — непонимающе уставился на него Андрюха. Все остальные тоже вопросительно посмотрели на Кубрина.

— Вот эта самая ветка мне только что на голову свалилась. Незадолго перед вашим приездом. Я вообще только что очнулся. А до этого под деревом на траве валялся. Без сознания!

— Да ты гонишь, что ли? — все недоверчиво смотрели на Кубрина.

— Иди пощупай, — Кубрин приглашающе похлопал легонько себя по голове. — Иди-иди! Шишка, блин, с яйцо… Куриное, — добавил он, видя промелькнувшие тут же на губах дам легкие полуулыбки.

— Башка-то не болит? — грубовато-сочувственно поинтересовался Андрюха и, уперев руки в бока, перегнулся корпусом слегка назад, тоже потягиваясь и разминая затёкшее тело.

— Да нет, вроде… — неуверенно ответил Кубрин, прислушиваясь к своим ощущениям. Голова, кажется, слава богу, действительно не болела. И главное, не тошнило.

Значит, сотрясения хоть нет, — с облегчением подумал Кубрин. Он читал где-то, что при сотрясении мозга обычно всегда тошнит. — И на том спасибо!

— Ладно, айда тогда за дровами! — решительно скомандовал Валька и сплюнул. — Чего время зря терять?

Дальше все пошло своим чередом. Костер, шашлык-машлык, пиво-водка… Пили, впрочем, относительно немного, за рулем же все… А Кубрин, так и вообще почти не пил. И боялся (ну на фиг! а вдруг все-таки сотрясение? тогда спиртного-то нельзя!..), да и просто чего-то не хотелось. Ветка эта проклятая!.. Кубрин нашел ее взглядом и злобно выругался сквозь зубы. Черти бы ее побрали! Вот только сотрясения мне и не хватало! Руки-ноги ломал, вот только сотрясения мозга еще никогда не было… «Будет!» Ддьявол!!

Вернувшись домой, Кубрин первым делом подошел к зеркалу. Да нет, так не видно, конечно, ничего! А то ему уж показалось, что его шишка всем вокруг видна. Действительно с апельсин размером. Как в мультфильме «Том и Джери». Ну, тогда еще ладно. Холодное, может, чего-нибудь к ней приложить?.. Хотя, чего теперь-то? Раньше надо было. Сразу после удара. А теперь бесполезно. Ладно, пёс с ней! Сама через пару дней пройдет.

Примерно через неделю Кубрин обнаружил, что с ним что-то происходит. Что-то было не так. Мир вокруг изменился. Поглупел. Причем весь! Целиком. Весь разом!

Жена, друзья, сослуживцы… книги, СМИ… Словно он попал в какую-то Страну Дураков, и дураки были теперь повсюду. Везде. Даже лиса Алиса и кот Базилио, которые, по всей видимости, его сюда каким-то волшебным образом и затащили, — и те исчезли! Привели и бросили. Испарились!! Сейчас бы он даже им бы был бы рад! И с радостью бы отдал им все свои золотые, лишь бы они его отсюда вывели. Спасли! Но их, увы, не было. Они куда-то бесследно сгинули. Соскочили с концами.

Они-то сгинули, а дураки остались. И спасения от них не было.

Он даже читать теперь не мог. О телевизоре же и говорить было нечего. Кубрину вообще теперь диким казалось, как он мог его раньше смотреть?! И, помнится, ему ведь там даже кое-что нравилось! Что там может «нравиться»? Серость, примитивизм, бесталанность… Вульгарность и пошлость! Отсутствие вкуса и хотя бы элементарного воспитания. Глупые люди, произносящие с умным видом глупые слова. Телевидение это наше!.. Кинцо…

Да, но с другой-то стороны, — вдруг подумал Кубрин, — а на Западе что? То же ведь самое. Фильмы эти голливудские… Это же вообще мрак беспросветный! Дебилизм. Причем, если у нас многие проблемы имеют в основе своей чисто технический характер: отсутствие финансирования, недостаток профессионализма и т. п., то у них-то с этим в принципе всё в порядке.

И у них ведь, заметьте, телевидение и кинематограф — это просто бизнес. И раз этот бизнес существует и даже процветает, значит, его продукция пользуется спросом. И раз Голливуд снимает идиотские фильмы, значит, именно такие фильмы общество и требует. Значит, именно это и есть его уровень. Уровень современного общества. Комиксы и боевики. И претензии надо предъявлять не к Голливуду, а к обществу в целом. Вот такое вот оно, оказывается. Глупое и примитивное. Пошлое!

Кубрин неожиданно вспомнил, как Пугачева спела на своем недавнем юбилейном концерте — чуть ли даже не в Кремлевском дворце! — какие-то совершенно немыслимые по своей вульгарности и дурному вкусу куплеты. Про руку из унитаза (!), которая протягивает ей розы. Такие вот, мол, у нее вездесущие и назойливые поклонницы. Достали! Пошла она, дескать, пардон, в туалет, по нужде, только было заперлась в кабинке, как из унитаза… Ну, в общем, кошмар и тихий ужас.

И как весь зал, стоя, ей аплодировал. Мужчины в строгих, дорогих костюмах; дамы в мехах и бриллиантах. Весь наш доморощенный бомонд, словом. Расписался! Отметился.

«Я такой же (такая же)!.. Мне это нравится! Этот сортирный юмор. Это мне близко!.. Это я только прикидываюсь таким вальяжным, воспитанным и рафинированным, на умные концерты с умным видом хожу, а на самом-то деле!.. И-го-го!..»

На самом-то деле, «Леди Диана» — это у мадам просто псевдоним такой красивый, погремуха по жизни, а по паспорту-то она — Дунька Толстопятая из Тетюш. И как ею была, так ею в душе и осталась. Несмотря на все свои шиншиллы и брюлики. Прошу любить и жаловать! Да-с..

Кубрин вдруг с неприятным удивлением припомнил, что он и сам, глядя по телевизору, смеялся. Вместе с женой, кстати. Что им это тоже тогда казалось забавным. А чего тут забавного? Это же ужасно, а не забавно! Говорить можно, конечно, о чем угодно, на любые темы, запретов морально-эстетических тут никаких нет и быть не может! достаточно вспомнить, к примеру, того же Баркова; главное — КАК говорить! Вот в чем штука! Вот что принципиально. И на опасные темы говорить опасно вовсе не потому, что они сами по себе какие-то там запретные; а просто потому, что это очень сложно. Очень легко тут скатиться в пошлость, в вульгарность, в обычную похабщину. Один неверный шаг, просто неудачно выбранное слово — и!.. Соблюсти меру! Пройти по грани! Это требует огромного таланта, вкуса и безошибочного чувства такта. Даже у Пушкина и Баркова не всегда получалось. Чего уж об остальных-то говорить! Особенно современных наших пиитах. Куплетистах-затейниках.