Реквием по Марии - Вера Львовна Малева

и высокими коваными воротами, вдоль соблазнительных витрин и вынесенных на тротуары столиков кафе. Проходила мимо всего этого словно по пустыне, может, потому, что слишком хорошо знала каждый поворот дороги, может, потому, что в мыслях ее не было места беззаботным развлечениям начинающейся поры летних отпусков. Несмотря на все попытки ободрить ее, предпринятые перед отъездом Густавом, она все же была опечалена и растерянна. Все произошло так неожиданно и быстро. Откуда, почему, в силу каких обстоятельств свалился на него этот контракт? И внезапно ее как молнией пронзило: как видно, вел переговоры! Наверное, написал на студию, предложил свои услуги, возможно, искал даже протекции. И в то же время ни словом не обмолвился! Но почему? Неужели до такой степени отдалился от нее? Не может такого быть! Да и с какой стати? Просто мешала обычная мужская гордость. Однако, как бы ни было на самом деле, вышло, что она осталась одна. Может, этот несчастный контракт — всего лишь предлог? Да что это с ней? О чем думает? Через несколько часов петь в спектакле. Нужно успокоиться, собраться с мыслями.

Откуда-то из садов при богатых виллах донесся сладкий аромат цветущих лип, и в душе сразу же родились далекие воспоминания. Долина Буйканы, погруженная в торжествующий свет полуденного летнего солнца, аллеи небольшого парка, слегка золотящиеся от осыпающегося липового цвета… Вспомнилось, как этот сладкий аромат преследовал ее и в день похорон Ионела. Вот уже сколько лет прошло, а ей так и не пришлось вновь посетить этот отдаленный от европейских центров уголок. А как хотелось бы поехать туда с Густи и Катюшей! Чтоб и муж познакомился с матерью, с друзьями юности. Чтоб увидела внучку мама… Ему же показать город с его тенистыми улицами, единственным украшением таких трогательных небольших городков. Рассказать о местах, где она, совсем еще ребенок, бродила, увлеченная мечтами, о реальности которых даже думать не смела. Она, конечно, много рассказывала ему о тех днях, и Густав не раз говорил, что нужно непременно поехать туда, увидеть собственными глазами все эти чайные, извозчиков, и зимой и летом одетых во все те же длинные, стянутые в поясе кафтаны, вокзал, где в отдельном вагоне помещался крокодил. Он в самом деле хотел познакомиться с людьми, которые без всяких сомнений готовы купить собственный трамвай и которые дали миру это сладкоголосое чудо, названное венским соловьем, бывшим на деле его собственной женой. Мария чувствовала, что интерес его вызван более любопытством, нежели желанием понять этих людей с их непривычной для европейца жизнью. Это печалило ее, и она несколько раз откладывала отъезд. И вновь в который раз просила маму переехать куда-нибудь ближе к центру. Поскольку даже представить не могла, как приведет Густава в этот кривой дворик с лачугами, за это время еще более вросшими в землю, с почерневшими от дождей сараями и дуплистой акацией у ворот. Хотя, собственно, почему и не привести его туда? Вырубова же привести не постеснялась. Даже в мыслях не воспротивилась, когда тот сказал, что хочет увидеть ее родителей и дом, в котором выросла. И разве Вырубов был меньше барин, чем Густав? Дело, наверное, в том, что не так сильно любила его. И потому было безразлично, что подумает и скажет? Нет. На самом деле Саша, несмотря на всю его представительность и лоск, душевно был более близок этим людям, их образу мыслей и взглядам. В свою очередь и они понимали его. Между ними было душевное сходство, даже песни пели одни и те же.

И все же нужно собраться с силами и съездить. Идеальным было бы дать хоть один концерт, если уж о постановке оперного спектакля и речи быть не может. Да, да, дать концерт можно всегда, к тому ж еще бесплатный. Или в фонд бедных детей Кишинева. Сколько их в ее родном городе! Вспомнилось празднование рождества в «Экспрессе», где дамы-благотворительницы раздавали детям бедную одежонку. Досталась тогда и ей пара ботиночек. Но более всего ее обрадовал концерт с довольно пестрым репертуаром, составленным из камерных пьес, народных песен, романсов и оперных арий. Каждый из артистов внес посильную лепту. Помнится, сидела она где-то далеко, почти у самого потолка, но с какой жадностью впитывала в себя эти чарующие звуки! Да, пусть только кончит сниматься Густав, и сразу же поедут. Бог с ним, с впечатлением, которое вынесет после поездки Густав!

Она так была погружена в свои мысли, что не было ничего удивительного в том, что вдруг отчетливо расслышала слово «Бессарабия», в котором на первый взгляд не было ничего особенного. Разве не была она там всем своим существом? Что ж тут удивительного, если в ушах раздалось такое желанное слово? Хотя на самом деле она уже не первый раз ловила себя на ощущении, что вокруг раздаются не то крики, не то громкие разговоры, к которым она, занятая своими мыслями, не прислушивалась. Однако сейчас замедлила шаг, огляделась вокруг. Она была как раз на перекрестке бульвара и Паркринга. И в то же самое мгновение, когда поняла, в каком месте находится, услышала крик: «…Бессарабиш!..» Кричали продавцы газет. Сообщали что-то о Бессарабии. О Бессарабии? Это невозможно. Кого из этих праздношатающихся, заполнивших в такое время дня Ринг, кого из этих мирных бюргеров, спешащих по своим делам, какую из этих расфуфыренных дам, которых где-нибудь у тротуара ждет коляска, а то и автомобиль, кого из них может заинтересовать ее нищая, забытая богом родная земля? Что они знают о ее существовании? И все же продавцы газет кричали: «Специальный выпуск! Специальный выпуск! Русские оккупировали Бессарабию! Большевики совершили демарш против цивилизации, осуществили намерение, которое столько времени отрицали!»

Мария остановилась как вкопанная. С необыкновенной силой забилось сердце. Но от чего? От страха? От радости? Она никогда потом не могла объяснить, что ощутила в те первые мгновения. Один из мальчиков, чуть не ударив ее, пробежал мимо с кипой газет. «Внимание, господа, специальный выпуск! Румыния теряет провинцию между Прутом и Днестром, которую заняла в восемнадцатом году!» Но раздававшийся на боковой улице, более сильный, более взрослый голос, перекрыл все остальные: «Россия возвращается к предвоенным границам. Куда будет устремлен следующий прыжок северного медведя? Специальный выпуск! Подробности о проникновении Красной Армии в Бессарабию!..»

Мария стремительно рванулась в сторону театра. Хотя и сама не могла понять, что заставляет ее так спешить. Куда она бежит, в самом деле? К кому? Разве