Гнев генерала Панка - Сергей Чичин

— Я приношу сожаленья, прекрасная дама, но никакой я не гоблин, и этим доволен!

— Все вы собой довольны, как я погляжу. — Эльфийка от всей души зевнула, деликатно прикрывши рот ладошкой. — А чего говоришь так странно?

— Это проклятье моё — изъясняться гекзаметром ровным, вплоть до тех пор, пока квест мой не будет окончен, — пояснил рыцарь смущённо. — Также не снять мне и шлема, что вовсе погано, ибо потеет башка и волос лезут клочья…

Гоблинский коллектив пробудился уже в полном объёме и, нестройно прогудев привет, взирал на рыцаря с самыми смешанными чувствами.

— Что такое квест? — полюбопытствовал Вово.

— Вот наш квест, например, — пояснил Хастред, тыкая перстом в сторону эльфийки. Утро оказалось, как водится, мудрее вечера, под ярким солнышком Тайанне уже не казалась тем волшебным созданием, для которого вчера лазил за гнёздами, книжник сердился на себя за вчерашнюю оказию и был твёрдо намерен не спускать более с рук эльфийские колкости. Ну очень твёрдо намерен.

— Ого! Что ж, он будет так по-уродски говорить, пока его эльфа не помрёт?

— Что-о-о? — напряглась эльфийка.

— Ну он сам сказал — пока квест не будет окончен!

Рыцарь смущённо гоготнул.

— Нет, господа, у меня квест другой совершенно! Я обязался свершить добрых дел ровно сотню. Ну а когда я окончу задание это — буду опять говорить, как и вы, по старинке. Вот для того вам вопрос задаю я повторно — чем я могу вам помочь, чтоб свой список пополнить?

— Завтраком нас накорми ты, сирот бесприютных, — воззвал Вово и в ужасе втянул голову в плечи. — Ой, или нет! Твой гекзаметр, что ли, заразен?

Чумп снисходительно потрепал его по плечу.

— Для неокрепших умов в каждой мысли зараза… Тьфу ты! Нельзя же вот так! И меня зацепило. Нешто и мне совершать теперь эти делишки, что называются добрыми? Целую сотню?

— Ты хоть одно соверши — благодетель нашёлся, — не удержался генерал. — Нет, это просто смешно! Оно правда заразно?

— Эх! Не заразно! Уеду — и тут же исчезнет, — объяснил рыцарь уныло. — Только фига я уеду, не сделав добра вам! Что ж мне, по-вашему, в радость вот так изъясняться? Да надо мною смеются по всей Копошилке!

— Думаешь, доброе дело — шантаж, славный рыцарь? — сдержанно осведомилась Тайанне, недобро раздувая ноздри. — Вот залеплю фаерболом — и нету проблемы!

— И на тебя перейдёт мое чудо-проклятье! Как, полагаешь, я сам-то его заработал?

— Ну ты и гад, — возмутился Хастред. — За чужой-то за счёт проезжаться! Сколько ж ещё тебе надо до той самой сотни?

— Штучек ещё сорок семь, но я всё-таки рыцарь… вы хоть одно мне задайте, и буду я счастлив! Но, разумеется, лучше по штуке на рыло… ну и прелестное личико, милая леди.

— Ах, добрый рыцарь, я вам уже благодарна! Разве от этих клыкастых снискать комплимента?

— Рад услужить, но какое ж тут доброе дело? Чистая правда, а дело — оно не такое! Делом назвать я могу сворочение рыла или, к примеру, вскопание грядки садовой…

— Вот и зажги нам костер, раз такой трудоголик, — пожелал Хастред, пиная сапогом давно остывшее кострище. — Если ж неймётся, то рыло сверни генералу — он нам давно надоел пуще овоща редька.

— Я тебе дам! — фыркнул генерал добродушно. — Генеральское рыло — не шутка! Это тебе не пустячное доброе дело. Это скорей уже подвиг, а кто его знает, будет ли подвиг засчитан в счёт общих достоинств.

Рыцарь тем временем соскочил с коня, прислонил копьё к дереву, щит нацепил на седло и, громыхая доспехами, направился к кострищу.

— Вы не поверите, сколько проблем с этим штилем, — пожаловался он на ходу.

— Ну почему же, — тоскливо вздохнул Чумп. — Уже проникаемся как-то.

— Вечно слова не влезают в размерную форму, и оттого изъясняюсь я крайне сумбурно! Всё б ничего, но смеются и женщины тоже, ну а кому же приятны насмешки от дамы?

— Мне бы такие проблемы, как этому парню, — возмечтал Хастред.

— Ты их имеешь, и в полном, замечу, объёме, — уел его Чумп.

Рыцарь опустился на колени у кострища, сноровисто извлёк из поясной сумки кремень и огниво, сгрёб полупрогоревшие сучья, в несколько движений наобдирал с них коры, высек на неё искру и осторожно раздул прямо сквозь дырчатое забрало.

— Экий умелец, — похвалил Вово. — Приятно смотреть на работу.

— Я уж привык — это дело мне все поручают, — откликнулся рыцарь. — Ныне, пожалуй, могу углежогом работать. Ну-ка, внимание… скоро костёр разгорится…

— ДЗИНЬ! — прозвучало из ниоткуда, словно звякнула тетива. Хастред перекосился, Чумп заозирался, а Тайанне вздрогнула и уставилась куда-то в небо, ища источник возмущения в эфире.

— Дело засчитано, и сорок шесть мне осталось, — радостно объявил рыцарь. — Ты, великан, есть хотел? Будет завтрак немедля!

— Эй, стихоплёт, я тут тоже желанье придумал, — воодушевился генерал. — Ты помоги-ка нам гномье засилие свергнуть! Хватит уж Ордену Гулга довлеть над страною!

— Ежели доброе дело — то счастлив стараться! — прогудел рыцарь уже от коня, стаскивая с седла объемистый мешок. — Хоть против гномов как факт ничего не имею, но, коль оно мне засчитано будет бесспорно, врезать готов даже троллю, не то что гулгиту!

— Ты, генерал, головой бы сначала подумал, — укоризненно посоветовал Хастред, понизив из деликатности голос. — Он так и будет за нами таскаться повсюду? Как говорить-то при нём? Гекзаметром похабным? Нет уж, увольте, на это мне нервов не хватит!

— Ты-то чего? Ты и сам изъясняешься странно, — не упустила случая поддеть его Тайанне. — А генералам оно очень даже полезно, слогу военных всегда красоты не хватало.

— Да, но войска не поймут ни единой команды!

— Ну почему? Если сами заразу подцепят — волей-неволей начнут разбираться в приказах.

— Сорок шесть дел — не так много, как кажется сдуру, — наставительно заметил генерал. — Он же — слыхали? — копать не чурается грядки. Вот в Копошилке его мы в аренду пристроим, все огороды пускай обиходит страдалец. Доброе дело — великая сила, ребята, ежели только направлено в должное русло.

— Ты-то откуда всё знаешь? Ведь доброе дело — это тебе не кувалдой по кумполу врезать!

— Что ж я, по-твоему, рыжая, злостень конкретный? Я, между нами, и сам либеральная личность. А по башке — оно, кстати, добрейшее дело, если дурная башка или требует совесть.

Рыцарь меж тем извлёк из своего мешка полкруга сыра, две связки колбас, большой кус сала, внушительный каравай, всё это разложил на суетливо подпихнутом Вово плаще, поднял голову и на секунду застыл.

— Нет, пока нет… видно, трапеза позже зачтётся, — объявил он с некоторым огорчением. — Что ж, налетайте, не век же мне так балабонить. Знали бы вы, как соскучился я по свободе речи — к примеру, по ругани бравой кабацкой!