Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Детективы и Триллеры » Политический детектив » Экспансия – I - Юлиан Семенов

Экспансия – I - Юлиан Семенов

Читать онлайн Экспансия – I - Юлиан Семенов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 111 112 113 114 115 116 117 118 119 ... 137
Перейти на страницу:

Несмотря на официальное признание Римом христианства, праздники эти продолжались, хотя Брумалии и Сатурналии падали на Пост, установленный церковью. Лишь по прошествии веков Юстиниан отменил торжества Брумалий, Сатурналий и Вот, совместив гульбища Календ с днем Рождества Христова и Днем Богоявления.

Поразительно то, что греко-римские языческо-христианские празднества, попав к славянам после крещения Руси, нашли нечто родственное в здешних языческих празднествах и слились с ними в одно целое. Трудно различить, где кончается русское язычество и начинается греко-римское. Русские Коляды, например, явственно проистекают от римских Календ, хотя адепты русской самости утверждают и поныне, что праздник этот определяется корнями, ибо слово «Коляда» может быть трактуемо, как произошедшее от «коло», то есть «колесо», знак, мистически связанный с фигурой солнца; «колода» означает «зажженный пень», что так же символизирует огненный круг солнца; возможно и другое объяснение, поскольку можно допустить, что Коляда на самом деле есть «коло» и «еда», то есть «круговое угощение». Но если следовать истории, то Коляды пришли в русский язык через болгар, которые переиначили римские «календы» в «каледы», ставшие русскими колядами, которые соответственно и праздновались с двадцать четвертого декабря по шестое января, когда отмечались похороны зимы и рождение солнца. Переряживание молодежи, свойственное Колядам, можно и поныне наблюдать на фресках киевского Софийского собора…»

Господи, подумал Штирлиц, как же мал и един мир! Как мы не знаем себя и норовим поэтому заменить истину представлением, и если истина есть порождение логики, то представление рождено чувством, которое необходимо в искусстве, но чревато в науке, а история — наука, и если ее превращают в свод мифов, то рождаются страшные доктрины господства одних над другими, что немыслимо без крови.

— Эстилиц, — услыхал он тихий голос Гонсалеса, — я хочу познакомить вас с моим другом, пойдемте…

Штирлиц поставил книгу на место, не сразу оторвался от нее, погладив рукою сафьяновый корешок, скрипуче прикрыл дверцу шкафа и пошел следом за Гонсалесом в ту комнату, где был сервирован стол; возле окна стоял невысокий, очень хрупкий мужчина, довольно молодой, не больше тридцати, одетый очень скромно.

— Хосе, — обратился к нему Гонсалес, — я хочу представить вам моего доброго и давнего друга Максимо Брунна, который умеет писать о корриде как настоящий испанец.

— Очень приятно, — ответил молодой мужчина. — Меня зовут Хосе Гутиерес. Я ваш коллега, представляю аргентинскую прессу в Испании.

Гонсалес улыбнулся, пояснив Штирлицу:

— Кабальеро — брат полковника Гутиереса.

— Я восторгаюсь умом вашего брата, — сказал Штирлиц.

Хосе нахмурился:

— Как вам удалось составить впечатление об уме моего старшего? Он ведь не пишет о корриде и не выступает на митингах…

— Зато на митингах выступает Перон, — ответил Штирлиц. — А я весьма серьезно отношусь к его позиции.

— Ну, это понятно, — откликнулся Гутиерес. — Как-никак именно Аргентина входит в число десяти крупнейших держав мира. От нас, хотят этого или не хотят, многое зависит, и не только в испанскоговорящем мире, где мы, пусть не обижается генерал, — он улыбнулся Гонсалесу, — являемся лидерами. И это — надолго. Так, во всяком случае, я считаю.

— Это будет навсегда, — заметил Гонсалес, — если Аргентина не перестанет ощущать свое родство с матерью-Испанией.

Гутиерес кивнул:

— Именно так. Поэтому-то я хочу обратиться к вашему другу, доктору Брунну, с несколько необычной просьбой… Можно?

— Просьба не возбранима, — ответил Штирлиц, — потому что подразумевает возможность отказа.

Гонсалес пояснил аргентинцу:

— Я предупреждал вас, Хосе… Мой немец… никарагуанский друг, невероятный аккуратист… Это распространяется и на то, как он строит свои фразы.

— У меня много немец… никарагуанских друзей, — приняв игру Гонсалеса, откликнулся Гутиерес. — Я предпочитаю немец… никарагуанскую изначальную точность испанс… аргентинскому сладкоречию, не подтвержденному делом… Доктор Брунн, вам никогда не приходилось встречаться с неким Максом фон Штирлицем? И если — да, то что вы можете мне о нем сказать? Я понимаю, просьба неожиданна, но весь наш дальнейший разговор будет зависеть именно от того, что вы ответите…

Штирлиц внимательно посмотрел на Гонсалеса; лицо генерала было сейчас собрано морщинами; непроницаемо; какая-то маска отсутствия; взгляд — холоден, не глаза, а льдышки, понять ничего невозможно.

— Кажется, я где-то встречал интересующего вас господина, — ответил Штирлиц, продолжая неотрывно смотреть на Гонсалеса. — Я затрудняюсь говорить о тех его качествах, которые вас могут заинтересовать, но одно помню: он не из породы болтунов. Так мне, во всяком случае, казалось.

— Кто он по образованию?

— Запамятовал, сеньор Гутиерес… Кажется, он получил и гуманитарное и техническое образование…

— Но он не физик?

— Его, мне сдается, когда-то интересовали расчетные схемы, некие абстрактные построения, которые приложимы к чему угодно — к физике в том числе.

— Я был бы глубоко благодарен, доктор Брунн, если бы вы смогли помочь мне найти сеньора Штирлица (фамилию произнес по-немецки, без обязательного «э» в начале слова). Думаю, и он был бы весьма и весьма заинтересован в знакомстве.

— Хорошо, — ответил Штирлиц. — Я попробую помочь вам, сеньор Гутиерес. Когда бы вы хотели побеседовать с этим господином?

— Желательно в самое ближайшее время — до того, как в Мадрид приедет наша банковско-промышленная делегация с чрезвычайно широкими полномочиями, а это случится в ближайшие часы.

…Возвращаясь домой, Штирлиц позвонил из автомата Роумэну; того по-прежнему не было ни дома, ни в посольстве; странно; они теперь разговаривали по нескольку раз на день, и это не было какой-то необозначенной обязанностью, скорее, человеческой потребностью; вот уж воистину от вражды до симпатии один шаг, хотя классики формулировали это иначе: «от любви до ненависти». Меняется ли смысл от перестановки этих компонентов? Бог его знает, жизнь покажет, кто ж еще…

Кристина Кристиансен — II

Блас поаплодировал самой молодой певице ансамбля Пепите и, чуть обернувшись к Кристе, спросил:

— Нравится?

— Очень.

— Честное слово?

— Честное.

— А почему она вам нравится? Необычно? Экзотика? Греет сердце?

— Просто я люблю Мериме.

— Кого?

— Проспера Мериме… Неужели не знаете?

— Все испанцы слыхали о Кармен, прелестная северянка… Но ведь Мериме ничего не понимал в национальном характере. Случилось непознанное чудо — он случайно попал с этим именем… Оно запомнилось, пришлось по вкусу… В искусстве выигрывает тот, кто изобретателен на названии… Меня удивило, что вы связываете побасенку француза с выступлением нашей Пепиты… Он ведь совершенно не понимал цыган, их томления, мятежность их духа, бессребренность…

…В «Лас пачолас» было душно, народа — не протолкнешься, все шумные, кричат, будто говорить не умеют; жестикулируют, как пьяные, хотя пьют мало, в отличие от трех американцев или канадцев, сидевших прямо возле эстрады, да Бласа, который и сам пил, и внимательно следил за тем, чтобы бокал Кристы был постоянно полон.

— У вас ужасно громкие люди, — заметила Криста,

— Злит?

— Нет… Просто мне это непривычно…

— Обтекаемый ответ, — заметил Блас. — Я спрошу иначе: после посещения Испании вам захочется вернуться сюда еще раз? Или ждете не дождетесь, как бы поскорее отправиться восвояси?

— Хочу вернуться.

— Счастливая северная женщина, — вздохнул Блас. — Как это для вас просто: приехать, уехать… А вот меня никуда не пускают, даже в Португалию.

— Почему?

— Неблагонадежный… Хотя, — он усмехнулся, — я тут вижу, по крайней мере, еще троих неблагонадежных…

— Как понять «неблагонадежный»?

Он резко придвинулся к женщине; в лице его произошел какой-то мгновенный слом:

— Вы что, не знали оккупации?

— Знала… Почему вы рассердились?

— Потому что, как я слыхал, во время оккупации во всех странах Европы неблагонадежными считали тех, кто позволял себе роскошь иметь собственную точку зрения. И это знали все. Или я не прав?

— Правы, — ответила Криста, чуть отодвинувшись от него, потому что чем больше Блас пил, тем теснее прижимался к ней, но делал это не пошло и требовательно, а как-то ищуще, не обидно.

— Вы здесь увидели еще троих неблагонадежных… Кто они?

— То есть как это кто? — он усмехнулся. — Мыслители. Как правило, неблагонадежными становятся самые надежные люди… Знаете, каким я был патриотом Франко? О-ля-ля! — он так сильно замахал пальцами у себя перед носом, что Кристе показалось, будто она услышала хруст костяшек.

1 ... 111 112 113 114 115 116 117 118 119 ... 137
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Экспансия – I - Юлиан Семенов торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит