Половинки нас - Ана Ховская

Мирон осторожно углубил поцелуй. А когда Настя подалась навстречу так нерешительно, робко, будто впервые открывалась ему, он обхватил её лицо ладонями и притянулся ближе, со всей тоской вливаясь в неё с глубоким горячим выдохом.

Она не оттолкнула его, и сама прижалась, обняв за шею. Поцелуй стал ненасытным и тяжёлым. Мирон чувствовал, что Настя тоже соскучилась по нему…

Слова были лишними: всё стало ясно – она нуждалась в нём, как и он в ней, и оба не осознавали, насколько сильно. В эту минуту Мирон понял, что больше не готов отпустить её и сделает всё, чтобы покорить и эту вершину, как бы она ни была высока и недосягаема.

Настя выронила телефон, а Мирон поднял её на руки и, не прерывая поцелуя, понёс в свою комнату.

Она не сопротивлялась, когда он усадил её на кровать и, целуя лицо, шею, плечи истосковавшимися губами, осторожно раздевал. Настя не проявляла инициативы, но принимала ласки с пылкой благодарностью: чуть всхлипывала, обнимала, ловила его губы, крепко сжимая волосы на затылке.

Мирон освободился от одежды сам и, чуть приподняв Настю за талию, подвинул к центру кровати и уронил на спину. Постель была холодной, как и всё это время без неё… Настя выгнулась, втянула воздух сквозь зубы и прижалась к нему сильнее, обхватив икрами спину, запечатав его, словно в кокон.

Мирон обнял её крепко, впиваясь в шею горячим мокрым поцелуем, касаясь кожи языком, вспоминая её особый вкус и наслаждаясь этим. От медленных поглаживаний его затылка и спины нежными пальчиками Насти жаркие волны возбуждения прокатывались по телу, сковывая мышцы ожиданием самого сладкого и сокровенного момента.

Но Мирон предавался ласке со всем вниманием и терпением. Вожделение остро пульсировало внизу живота и на кончике члена, но целуя Настю, лаская её руками и мягко, и горячо, он не спешил. Не было сейчас того безудержного желания овладеть ею тут же, разорвать нещадными ласками и неутолённой страстью. Мирон хотел прочувствовать, просмаковать каждую минуту этой непринуждённой нежности, коснуться губами каждого сантиметра её кожи… Оставить свою печать в каждом укромном уголке её гибкого тела…

Настя тихо стонала, когда он задевал самые чувствительные точки: за ухом… упругие соски… уже влажный клитор и внутреннюю сторону бёдер… и прижималась к нему, как самое трогательное и беззащитное существо на земле… Безумно кружилась голова, но не от виски, а от естественного запаха женщины, не испорченного косметическим мылом, как сразу после душа. Он был густым пряным и пьянил не хуже крепкого алкоголя. Ещё больше Мирон хмелел от взаимности и расположения Насти, от её сбивчивого дыхания – то глубокого, то судорожного… Она млела от неспешного скольжения его рук по её гладкой коже, а запрокидывая голову и открывая ему шею, замирала, сама призывая его к желаемым ласкам.

Всё вибрировало в теле от каждого её вздоха, член напряжённо пружинил и ударялся о её бёдра, когда Мирон склонялся и поднимался над ней.

И когда у обоих начало заканчиваться терпение, Настя широко развела колени, а Мирон, поглаживая окаменевший член, готовый разрядиться в любую секунду, поймал её молящий взгляд, то в то же мгновение надвинулся и ввёл жаждущий ствол в зовущее лоно. Едва ощутив горячую влагу головкой, Мирон замедлил и вошёл с осторожностью и нежностью, сам медленно склоняясь над Настей и ловя её воспалённое дыхание ртом…

И всё будто замедлилось вокруг: время… сердце… кровь… Исчезли мысли, и оглушило полное единение и поразительная глубина его чувств к этой женщине… Сейчас она была для него всем… Впитывала его… Забирала и порабощала… И он был готов ради неё на всё… Только бы она открыла свою Вселенную для него…

Никогда ещё неспешный осознаваемый секс не давал таких острых и мощных ощущений в теле и где-то ещё глубоко внутри, навсегда связывая его с ней… сейчас такой открытой и смиренной. Мирон чувствовал каждой клеточкой тела, как приближается к той самой вершине… и ощущал себя цельным и всемогущим…

Её нежные груди колыхались в такт его неспешному ритму. И стонала Настя нежно и томно. Иногда её пальцы впивались в его грудную мышцу, она жмурилась, прогибалась навстречу… замирала, сжимаясь вокруг его члена, и снова падала на простыню, ловя его взгляд и удерживая блеском вожделения своих глаз.

Вся простыня под ними была мокрой, а от обильной влаги трепетного лона Насти Мирон чувствовал, будто проваливается в неё ещё глубже, чем позволяло физическое тело. Окружённый её ароматом, медленно скользящий до упора и обратно, Мирон ощущал, как горит его кожа, как задыхается от желания ещё большего, чем имеет…

Когда Настя протянула руку между ними и, закусив губу, стала ласкать клитор, доводя себя до исступления… это завело Мирона и лишило последних сил… Но он хотел довести её и себя до полного экстаза и кончить одновременно. А когда почувствовал, как Настя начала сжимать бёдра и замирать, как импульсами сжимается её лоно, сделал несколько глубоких толчков, резко вышел, обхватил член рукой и, сжав его у головки, задрожал всем телом, выпуская горячее семя на упругий живот.

Вспышка оргазма была такой неожиданной и глубокой, что практически оглушила и ослепила его. Обессилев, Мирон выпустил скользкий член и оперся ладонями по обе стороны от Насти, чтобы не раздавить её, и, морщась, судорожно ловил воздух ртом.

Настя сама обхватила его пульсирующий ствол и медленными движениями довела до полного удовлетворения, которое охватило его душной щекочущей волной и почти обездвижило.

Мирон покачнулся и упал рядом, угодив губами в плечо Насти. Она тоже дрожала и постанывала, остывая от блаженства, но вцепилась в его запястье так, что пальцы немели. И это вызвало лишь улыбку. Только губы не слушались…

Наконец, обретя контроль над телом, Мирон аккуратно отнял руку у Насти и нежно обнял её, прижав к себе и обвив ногой ниже бёдер.

– Никогда больше не отпущу тебя…– выдохнул ей в макушку он и втянул носом сладкий запах её волос.

Глава 41

Я проснулась от какого-то тревожного чувства, что пора вставать, а будильник всё не звонил. Не открывая глаз, потянулась за телефоном, который всегда лежал на краю постели, но неожиданно наткнулась пальцами на что-то тёплое…

Мгновенно распахнула глаза и проснулась окончательно.

Рядом спал Мирон. Он лежал на спине, а его голова была повёрнута в другую сторону. Дышал глубоко, мерно… Такой крепкий и красивый…

Я