Рандеву с Варягом - Александр Михайловский

   - Петр Николаевич, - сказал я, - газеты, или, как их еще называют, СМИ - средства массовой информации, - это страшное оружие. Информационные войны зачастую бывают не менее опасные, чем воины с применением ружей и пушек. И, как в каждой войне, оборона - это вид ведения боевых действий, заведомо ведущих к поражению. Надо наступать на противника, проводить обманные маневры, воинские хитрости, словом всеми доступными способами разгромить своего врага, и заставить его перейти в глухую оборону. Я в самое ближайшее время набросаю небольшую инструкцию по ведению информационной войны, и передам ее вам, Петр Николаевич.

   - Спасибо, - Александр Васильевич, - сказал Дурново, - буду вам за это премного благодарен. Действительно, нам пора воевать с обнаглевшими щелкоперами беспощадно и решительно. Рассчитываю в этом на ваше содействие. - А что вы скажете по самому предстоящему визиту? - Есть ли у вас на этот счет какие-либо соображения?

   - Петр Николаевич, - ответил я, - полагаю, что сей визит всецело следствие того, что произошло на Дальнем Востоке после появления нашей эскадры. Из разговора с адмиралом Ларионовым я узнал о визите на его флагманский корабль губернатора Циндао фон Труппеля, который, ссылаясь на указания из Берлина, предлагал оказать любое содействие нашей эскадре в войне против японцев. И даже более того - фон Труппель передал адмиралу Ларионову конфиденциальную информацию о возможной провокации британцев против кораблей нашей эскадры.

   - Даже так! - крякнул удивленный Дурново. - Я хорошо знаю немцев - без соответствующего указания из Берлина губернатор Циндао не пошел бы на такое тесное сближение с нашими военно-морскими силами. По всей видимости, включение в состав окружения кайзера адмирала фон Тирпица служит тому подтверждением. Корабли адмирала Ларионова произвели огромное впечатление на фон Труппеля, который, как моряк, оценил их возможности. А это значит, что кайзер, который ведет активное военно-морское соперничество с королевским флотом Великобритании, весьма заинтересован в совершенствовании своих боевых кораблей. И будет просить нашего содействия в совершенствовании вооружения крейсеров и броненосцев, строящихся на германских верфях.

   - А что сие означает? - спросил я у Дурново, - это означает, что по прибытию в Петербург сам кайзер и адмирал фон Тирпиц пренепременно пожелают встретиться с кем-либо из нас. Или со мной, или с Ниной Викторовной Антоновой. Скорее всего, со мной - я слышал об отношении Вильгельма к женскому полу. Он считает женщин глупыми, и для них вполне достаточными три "К": Киндер, кирхе, кюхе... Или по-русски - дети, церковь, кухня. К тому же кайзер весьма не сдержан на язык, а посему, беседовать с ним придется мне. Конечно, в первую очередь будет официальная встреча у Государя, а потом уже неофициальная с нами.

   - Петр Николаевич, - обратился я к Дурново, - нужно будет завести разговор о том, чтобы намечающиеся политический и военный союзы были дополнены еще и торговым. Причем, торговать надо не сапогами и булавками, а заводами и электростанциями, которые у Германии наилучшие в мире. Они нам промышленность, мы им доступ к нашему сырью, которого им так не хватает. И еще одно. Немецкие инженеры и техники, приехавшие к нам строить заводы, как правило, женятся на русских, и остаются в России. А их дети, выросшие здесь, будут уже русскими немцами.

    Российскую индустрию надо всемерно укреплять, иначе нас рано или поздно сожрут, как какую-нибудь Бирму. Против объединенной мощи Британии и САСШ, без развития собственной индустрии до их уровня, не поможет даже военный союз с немцами. Кстати, тот же союз будет крепче, если обе стороны будут объединять не только сиюминутные политические, но и долговременные деловые интересы.

   - Наверное, вы правы, Александр Васильевич, - подал голос барон Фредерикс, - я постараюсь найти возможность и, не привлекая лишнего внимания, организовать встречу с вами кайзера и его морского министра. Там вы и обговорите все насущные вопросы. О том, где и когда это произойдет, я сообщу вам отдельно. Также я доложу государю о ваших предложениях.

   - А французы так и поступали, - сказал я, - давали нам кредиты, но с условием, что мы будем защищать их интересы. Вроде помогали нам, а на деле - покупали со всеми потрохами ...

   - Эх, - закряхтел от досады барон Фредерикс, - как это подло! Во времена моей службы в Конном полку, можно было получить и вызов на дуэль. К счастью государь круто поменял курс нашей внешней политики. В этом вопросе я полностью согласен с Петром Николаевичем. Будучи монархистом по своим убеждениям и свято веря в необходимость порядка и дисциплины, я считаю, что Россия должна поддерживать хорошие отношения с Германией. Эта страна, по моему твердому убеждению, служит последним оплотом монархической идеи - и мы нуждаемся в Германии не меньше, чем она в нас.

    В свое время я допускал, - продолжал барон Фредерикс, - что сблизиться с Францией Россию вынудила политика Берлина. Но наше сближение с республиканской страной имело целью заставить кайзера осознать недальновидность своей внешней политики. При этом, я был убежден, что даже временный союз с Францией ни в коей мере не должен был ослаблять династические связи Берлина и Санкт-Петербурга.

    Что же касается Британии, то она никогда не была и не будет верным союзником России. Цель англичан - вовлечь нас в войну с Германией, которая будет одинаково пагубна для обеих империй.

    Следует так же помнить, что вся антироссийская зараза попадает в нашу страну исключительно из Британии и Франции. Германия не позволяет нашим радикалам устраивать на своей территории сборища, и создавать типографии, печатающие антиправительственные и антироссийские газеты и книги. При всех сложностях в наших взаимоотношениях с Германией, она никогда не опускалась до того, чтобы поддерживать тех, кто выступает за свержение самодержавия. А вот ни Франция, ни Англия на помощь нашей монархии не придут. Они будут только рады, если Россия станет республикой. Они прекрасно знают, что случилось с Самсоном, когда Далила его остригла.

    Петр Николаевич Дурново, слушая эту пламенную речь министра Императорского двора, согласно кивал головой. Потом он добавил,

   - Борьба между Германией и Россией, независимо от ее исхода, глубоко нежелательна для обеих сторон. По моему глубокому убеждению, основанному на тщательном многолетнем изучении всех современных противогосударственных течений, в побежденной стране неминуемо разразится социальная революция, которая, силою вещей, перекинется и в страну-победительницу. Слишком уж многочисленны те каналы, которыми, за много лет мирного сожительства, незримо соединены обе страны, чтобы коренные социальные потрясения, разыгравшиеся в одной из них, не отразились бы и в другой. Что эти потрясения будут носить именно социальный, а не политический характер, - в этом не может быть никаких сомнений, и это не только в отношении России, но и в отношении Германии. Особенно благоприятную почву для социальных потрясений представляет, конечно, Россия.

    Я с интересом слушал рассуждения двух царских министров, удивляясь их прозорливости и предвидению того, что в действительности произошло с Россией в 1917 году. К большому сожалению, Николай II не принял всерьез их предостережения. Чем и погубил себя, свою семью и империю. Будем надеяться, что в этом варианте истории России ничего подобного не произойдет.

    Попрощавшись с Дурново и бароном Фредериксом, я отправился к Нине Викторовне, чтобы сообщить ей о том, что рассказали мне наши сегодняшние гости. Информация была интересной, и ее надо было тщательно обсудить.

    Вчера исполнилось ровно три недели, как мы оказались в прошлом. Наделали дел тут, надо сказать, немало. Видимо, сказывается наша эпоха - время "пятидневных" и "семидневных" войн и возможных одномоментных ядерных апокалипсисов. Поэтому-то и противник все время отстает от нас на несколько шагов.

    Противником, кстати, мы считаем уже не Токио, а Лондон. Токио, правда, уже не противник. Осталось лишь дожать Японию. Чем мы собственно и занимаемся. С большим трудом мне удалось унять мстительного Евгения Ивановича и убедить его в том, что не стоит возвращать Страну Восходящего солнца снова в эпоху Сёгуната. А ведь у него были такие планы. Так что пусть японцы трудятся, зарабатывают деньги, часть из которых пойдет к нам в качестве контрибуции.

    Вот ко мне на ГКП поднимается Великий Князь Александр Михайлович. Он не столь кровожаден и, кроме того, в годы лейтенантской юности прожил в Нагасаки два года. Тогда, десять-пятнадцать лет назад отношения между империями были более чем теплыми. Когда бухта Золотой рог была покрыта льдом, русский Тихоокеанский флот, стоял на якорях в бухте Нагасаки. Временные японские жены русских офицеров, взятые на один сезон, дома из бамбука и бумаги, и прочая восточная экзотика...