Белоэмигранты на военной службе в Китае - Сергей Балмасов

Видя неспособность силой покончить с сартами, в начале августа 1932 г. Чин заключил долгожданный мир. В Синьцзяне наступило спокойствие. Сарты вернулись в свои дома и все занялись восстановлением разрушенного хозяйства. По Синьцзяну снова пошли караваны с товарами. Была открыта восточная граница Туркестана в районе Синься. Но не успели все насладиться миром, как последовала новая катастрофа. Из Ганьсу в Хами возвращались восемь сартских коммерсантов. На границе их обыскали и, по заявлению китайцев, нашли у них письма Ма Дзуина к сартам, в которых тот якобы договаривался с ними о новом выступлении против китайцев. Все задержанные были расстреляны прямо на посту Синься. Сарты снова свернулись и бежали в горы, опасаясь расправы. Снова начались кровавые набеги мусульман на китайцев и изнурительные осады в горах. Боевые действия для китайцев снова развивались неудачно, и Чин решил пойти на компромисс – выдал сартам тех, кто участвовал в расстреле, говоря, что это было сделано без его ведома. Однако сарты уже никаким словам Чина не верили и, перебив выданных им китайцев, продолжили войну, не поддаваясь никаким уговорам и уступкам.

В ноябре 1932 г. из Илийской долины через Карашарский перевал Джудус в Хами направили три сотни казаков. Дунгане, желая перерезать им путь, со стороны Баркуля и Дуньхуана спустились к городу Пичан, где восстали сарты. Там произошел ожесточенный бой мусульман и казаков, в ходе которого первые были разбиты, а сам Пичан был стерт с лица земли[1235]. Потерпевшие поражение сарты пошли на хитрость и послали к русским делегацию из Турфана для «мирных переговоров». Казаки, не подозревая коварства, прислали на них шесть человек, но парламентеры были зверски замучены сартами. Разъяренные казаки пошли на Турфан и Лукчен. Здесь снова разгорелся жестокий четырехдневный бой. В конце концов дунгане и сарты были снова разбиты и русские преследовали их почти до Токсуна[1236].

Видя тяжелое положение повстанцев, лидер сартов, Нияз-ходжа, желая сплотить их для борьбы с неверными, объявил мусульманам, что он видел сон, в котором перед ним явился пророк Мухаммед. Он приказал ему вынуть меч и идти против кафиров войной и сказал, что если он не опустит его, то пройдет со всеми мусульманами до самой Мекки. Эта весть распространилась с быстротой молнии и в феврале 1933 г. по всему Синьцзяну, от Хами до Кашгара, всколыхнулись все мусульмане. На войну поднялись 70 процентов населения мусульман края. Началась «священная война». Мусульмане начисто вырезали китайцев, не щадя ни стариков, ни детей, сжигая дома и отнимая имущество. Не оставалось и следа, что здесь жили китайцы.

Последствия нового выступления мусульман были грандиозными. Китайцы, оказавшиеся в меньшинстве, были поставлены в критическое положение. Со всего Синьцзяна к Урумчи потянулись толпы мусульман, хотя и плохо вооруженные, но многочисленные и фанатично настроенные. В это время к китайцам через советские Сибирь и Туркестан неожиданно подошла сильная подмога из 20 тысяч маньчжурских солдат и офицеров Ма Чаншана и Су Пинвена, бежавших из Маньчжурии под натиском японцев. Подмога была весьма кстати, так как из Ганьсу на помощь мусульманам подходил Ма Дзуин[1237]. На Лобноре путь в Синьцзян ему закрывал гарнизон китайцев в 1 тысячу человек, стоявший в городе Чарклык. До массового восстания мусульман, а потом и монголов Ма Дзуин не рисковал пытаться прорваться в Синьцзян, памятуя о полученном от русских уроке. Однако, получив сведения о «священной войне» мусульман, он пришел им на помощь.

Ма Дзуин быстро преодолел отделявшую его от Синьцзяна пустыню Гоби и горы Куньлунь. Двигаясь от своих ганьсийских баз Дуньхуан и Аньси, он нанес китайцам сильный удар. Незадолго до его появления в Лобноре в местных мечетях появилось несколько дунган во главе с карашарским Лозуном, которые рассказали о восстании мусульман в Синьцзяне и что все крупные города, кроме Урумчи, взяты повстанцами[1238]. Результатом этого стало восстание местных жителей. Пока китайский гарнизон тщетно пытался его подавить, на выручку восставшим пришел Ма Дзуин и уничтожил китайский отряд. Затем он с сартами и дунганами совершил молниеносный налет на Гучен у северных отрогов Тянь-Шаня и взял этот город после ожесточенного боя. Полторы тысячи китайцев почти не оказали сопротивления и попали в плен. Зато целый день полусотня казаков яростно отражала неистовые атаки противника, сражаясь до последнего патрона. В плен к мусульманам попало 17 раненых казаков, вскоре их казнили. Сопротивление прекратилось после того, как у казаков кончились патроны и они бились врукопашную. По рассказам немногих выживших очевидцев, в районе Гучена после боя по арыкам текла кровь убитых и раненых. Двинувшиеся на выручку Гучена китайские войска были вынуждены вернуться обратно, не выполнив задачи.

Армия дунган двинулась из Алтая на город Чугутак, где была большая русская колония. Все русские при подходе мусульман взялись за оружие. Всего в Синьцзяне было мобилизовано шесть русских полков. Их собрали и отправили на защиту Урумчи. В Чугутаке остались лишь женщины с детьми и чуть больше семидесяти стариков. Они закрылись в небольшой крепости вместе с китайским населением. Во главе русских стал староста Чугутака Александр Тимофеевич Понькин[1239].

Опьяненные успехом, мусульмане в это время подняли знамена с надписями из Корана, пошли на Урумчи и осадили его. Однако они оставили крупный отряд для овладения Чугутаком. При осаде Чугутака мусульмане ворвались в Урумчи, и положение не смогли спасти даже пополнения из маньчжуров. Русские снова спасли китайцев от разгрома. Они отогнали мусульман от города, но преследовать их отказались. Это показалось китайцам подозрительным, и далее они с недоверием относились к белым. Дело в том, что русские, во-первых, боялись ловушки, так как мусульмане могли разыграть паническое бегство, выманить их из крепости и в чистом поле уничтожить. Во-вторых, они поспешили на выручку Чугутака. В это время там, по свидетельству очевидцев, «все отчаянно отбивались от озверелых дунган. Те взбирались по лестницам на стены, их били, но им на смену лезли другие. Осада продолжалась 2 недели, и крепость удержалась лишь благодаря помощи из Урумчи, когда удалось связаться с русским штабом. Из Урумчи на грузовиках был послан 2-й Русский полк полковника Хиловского. Дунгане потерпели поражение и отступили. Русские были спасены, но было много жертв»[1240]. Удивительно, но кучка русских стариков, которые, правда, в большинстве своем имели боевой опыт, смогла отстоять город и защитить женщин и детей от беспощадного уничтожения, насилия и рабства.

Во время этих событий произошла серьезная ссора Паппенгута с китайцами, которые направили к Ма Дзуину парламентеров, рассчитывая на перемирие. Но мусульмане затягивали переговоры, а положение осажденного Чугутака было отчаянным. Поэтому Паппенгут пошел на самостоятельные действия. Его силы подошли к Гучену слишком поздно, когда с казацкой полусотней было покончено. Тем не менее, несмотря на почти двукратное превосходство мусульман, стоявших у города, Паппенгут, у которого было три русских и один маньчжурский полк, дал Ма Дзуину бой в пригороде Гучена. Ожесточенный бой шел целый день, а наутро мусульмане оставили город и стали отходить на Милейхо. Казаки преследовали их и заняли Гучен. Затем, в ходе преследования, 1-й Русский полк занял и поселок Милейхо, находившийся между горами Тянь-Шаня и Каратагашем[1241].

После отражения удара по Урумчи и Чугутаку «на русском кладбище в столице Синьцзяна был воздвигнут памятник-мемориал жертвам войны», который одновременно символизировал мужество наших солдат и офицеров, не допустивших резни населения столицы и других городов[1242].

В это время недовольство Чинем выросло даже у китайцев. Против Чина отмечалось растущее брожение, а на переговорах с мусульманами в качестве первейшей проблемы ими было выдвинуто нахождение его на посту генерал-губернатора. Они ультимативно требовали его замены. Против Чина началось восстание, в котором русские, видя плохое к себе отношение с его стороны, приняли главное участие. Они перешли на сторону Фан Чжуина, прибывшего в Урумчи с маньчжурскими войсками. В Урумчи был бой, длившийся целый день. Чин закрылся в городской крепости, и во время ее штурма, в котором участвовали части Паппенгута, погибло немало русских.

В результате власть осталась за Фаном, а Чин бежал в советский Туркестан, откуда он вскоре прибыл в Китай, в Нанкин, где был посажен в тюрьму за свои действия. Правительство СССР, которому беспорядки в Синьцзяне были на руку, еще в 1931 г. выразило протест по поводу «организации на границе СССР контрреволюционных банд из белогвардейцев», так как хотело революционизировать Китай. Для нейтрализации белых в 1929 г. коммунисты во время конфликта на КВЖД создали армию из плененных частей генерала Ма Чананна. В нее вошли и маньчжурские войска, интернированные на территории СССР в 1931–1932 гг. после японо-китайского конфликта. После этого ее перебросили в Синьцзян, надеясь раздавить с ее помощью Паппенгута и затем мусульман[1243]. Движение мусульман на границе с советской Средней Азией беспокоило коммунистов, опасавшихся активизации басмачей на их территории.