Белоэмигранты на военной службе в Китае - Сергей Балмасов

Как ни странно, но надежда на спасение узников была только на повстанцев. По общим данным, Ма Дзуин в случае штурма легко взял бы Урумчи, так как силы Шена очень сильно уступали по численности и боевому духу. Но разведка у Ма Дзуина была поставлена плохо, и он не знал, что все бившие его полководцы находятся в тюрьме. Знай он это – мусульманская орда немедленно атаковала бы столицу Синьцзяна и смяла деморализованный гарнизон Урумчи[1249], но Ма Дзуин выжидал, а время работало против него.

В дело вмешалась Красная армия, перешедшая границу. Всего в операции против мусульман участвовало от 7 до 10 тысяч до зубов вооруженных советских солдат и офицеров. Многие части Красной армии были переодеты в белогвардейскую форму с погонами. У них было введено обращение «господин поручик» и т. д. Делалось это, чтобы обмануть бдительность войск Паппенгута, которые в предстоящей операции считались главным противником, а не мусульмане. Красные части поддерживала авиация и бронеавтомобили. В районе Кулчака они разбили повстанческую армию Илихо и пошли деблокировать Урумчи.

Тогда в тюрьме оставалось лишь шесть русских офицеров. Паппенгут и его ближайшие помощники были вывезены в СССР и расстреляны. Ему вменили в вину организацию «переворота 12 апреля», благодаря которому к власти пришел Шен Шицай, с которым и сотрудничали коммунисты!

С начала осады Урумчи Шен усилил охрану пленников. Кормили их очень плохо, но не столько для издевательства, сколько для того, чтобы ослабевшие арестанты в случае бегства не ушли далеко. В день они получали по две лепешки и похлебку с примесью растительного масла, называвшуюся тюремщиками «супом», скоро замененный двумя чашками кипятка. В это время рядом с ними шли ожесточенные бои. По словам Дорна, «пули и снаряды то и дело попадали во двор тюрьмы. Стояли трескучие январские морозы. Клетки пленников не отапливались, причем приказано было не оставлять двери закрытыми, отчего было еще холоднее. Кроме того, в случае попытки бегства пленных или сдачи тюрьмы приказано было их расстрелять»[1250].

К концу января в живых оставались четыре русских офицера и Гмыркин. Европейцев, в том числе и русских, поместили с 30 арестованными китайцами, военными и гражданскими, в общей камере 20 × 25 метров. Сделано это было, чтобы можно было всех сразу быстро перебить. При этом у них отобрали все, кроме летней одежды. По данным Дорна, «неимоверно страдая от трескучего мороза, пленники то ежились на холодном канне, то на полу, ожидая ежеминутно, что их выведут в расход»[1251].

Ночью 20 января 1934 г. Дорн проснулся от ужасного рева человека. По голосу он узнал Гмыркина, отделенного от остальных: «Душу леденящий крик прекратился лишь спустя минуты 2–3, переходя постепенно в захлебывающееся хрипение, а потом все смолкло. Гмыркина вызвали ночью якобы для допроса. Как только он вышел из своей кельи во двор, его стали рубить китайские солдаты до тех пор, пока он не упал замертво»[1252].

Других девять русских, как и Гмыркина, зверски убили в Урумчи сами китайцы. Их тела вместе с телами пяти маньчжурских генералов выбросили за ворота тюрьмы Урумчи, и они были растащены волками[1253].

Во время осады Урумчи 1-й Русский белый полк, блокированный в столице, прорвав окружение, вышел к крепости Саньчжи, занятой к тому времени советским 21-м полком. Во время ночного боя при выходе из окружения погибли офицеры Рыхликов, Красиков, Турушев, Саламахин, Пугин и другие. Спустя три дня соединенные советско-белогвардейские части, включая 60 кавалеристов Иманова из крепости Саньчжи и подошедшего подкрепления – отряда Белова и батальона китайской пехоты, – начали контрнаступление на столицу. Мусульмане были атакованы на берегу реки Тутун в 50 километрах от Урумчи. В ходе яростных боев, которые шли несколько дней, часть войск Ма Дзуина была окружена и не менее 200 мусульман были изрублены казаками на льду, другая часть оказалась прижатой к горам и также уничтожена[1254].

Участь предателей обычно незавидна. Не стал исключением и Быхтеев, который, сыграв свою роль, больше был не нужен ни китайцам, ни красным. С перешедшим к нему после чистки отрядом Паппенгута в 1200 человек под командованием советского генерала Рыбалко он участвовал в овладении Кашгарией и ее замирении в 1934 г.[1255] Он недолго наслаждался «властью» и вскоре сам был уничтожен[1256].

Отряд Паппенгута красные «обработали», реорганизовали и включили в войска маньчжурского генерала Ма, находившегося на службе красных[1257]. Замышляя операцию по устранению Паппенгута, Политбюро ЦК ВКП(б) издало постановление, в котором специально для белогвардейского отряда выделялось 2 тысячи комплектов обмундирования[1258].

В отряд были также включены бывшие белые офицеры, перешедшие на сторону красных или вернувшиеся из эмиграции. Среди них выделялся Лунченков Иван, донской казак, занявший в Синьцзяне пост «начштаба Южного фронта». Другим видным белым офицером на красной службе стал оренбургский казак В. Д. Константинов, возглавивший конную группу. Среди других «белых на красной службе» отметились бывший дроздовец А. Н. Барковский, адъютант 1-го Кубанского казачьего полка В. Г. Саламахин, а также бывшие офицеры Андреев и Иванов-Муромцев. Они оказали сильное психологическое влияние на части Паппенгута для их возвращения потом на Родину и «ликвидации антисоветского очага в китайском Туркестане». Несмотря на это, почти все они в скором времени были репрессированы.

Однако еще год в Синьцзяне шла ожесточенная война. По данным жителей села Кектокай, расположенного на границе с Монголией, еще в начале «священной войны с неверными» жившие в этом районе туземцы, казахи и киргизы организовались в многотысячные отряды и перебили здесь всех китайцев, не считаясь ни с полом, ни с возрастом. Количество жертв составляло несколько сотен человек. Хотя русские, как и китайцы, подлежали уничтожению, как неверные, жителей этого села мусульмане пощадили, так как ничего не имели против них, а многие из повстанцев участвовали в Белом движении.

Но некоторым русским все же не повезло: «Русская жена убитого китайского чиновника чудом спаслась и пришла к русским. Умоляла, чтобы ее спрятали и спасли. Покончив с китайцами, бесчисленная конная рать с криком ворвалась в наше село и потребовала немедленно дать им эту женщину. В противном случае нам угрожала участь китайцев. Положение было безвыходное, а сопротивление – немыслимо. Несчастная женщина предстала перед этой толпой на улице, и ее сразу застрелили[1259]. Нашим представителям каким-то чудом удалось отстранить кровавую расправу с остальными, и после переговоров вся орда уехала. Из наших никто не пострадал, но мы оказались в плену – лишенные выезда, связи с остальным миром – и не знали, что происходит вокруг. Казахи уверяли, что все русские поселения уничтожены, а люди – перебиты. Они грабили нас беспощадно, толпой приезжали и брали все, что хотели. Пришла другая беда: кончились продовольственные припасы и зиму мы пережили с трудом. Весной 1934 г. поля остались незасеянными. Выезжать из села было страшно и не на чем. Не было ни лошадей, ни инвентаря, разграбленных мусульманами, ни семян»[1260]. Пришлось идти в конце зимы всем селом батрачить к уйгурам. Пока шли к ним, их обстреливали небольшие разъезды мусульман, но потерь не было. Дойти до ближнего русского городка Шарасумэ на реке Кран, притоке Иртыша, удалось лишь с помощью монголов. Это был небольшой городок, в котором стоял небольшой, но отважный гарнизон казачьего офицера С. Л. Зенкова. По данным участников тех событий, «тут мы узнали, что много русских сел было уничтожено, перебито, вырезано. В городе находился еще не расформированный русский отряд ополченцев офицеров С. Л. Зенкова и Ф. И. Иванова. Этот отряд в 2 сотни противостоял наступлению 10-тысячной армии дунган. Очистив окрестности Шарасумэ от китайцев и других «неверных», фанатики-дунгане начали решительно уничтожать русских и напали на городок. Русский отряд был в недосягаемых для них скалах и чудом отбил невообразимо страшное нападение. Под скалами были навалены горы трупов, одни валились и катились вниз под откос, в то время как 2-я волна с криком лезла по трупам вверх и тоже падала. Наконец дунгане не выдержали и отступили. Русские были спасены. Это было тогда, когда мы находились в плену в Кектокае»[1261]. После войны наступил голод, и спастись русским удалось только рыбой, которой в реках края было много.

В начале 1935 г. война в Синьцзяне постепенно затихла. После того как в 1934 г. генерал Ма с боем взял Кашгар, против него выступили единым фронтом повстанцы и китайцы. В ряде боев он был разбит и вышвырнут обратно в СССР[1262]. Затем с помощью советских штыков Шен Шицай укрепился в этом крае. Плохо вооруженные мусульмане были разбиты Красной армией. Коммунисты одолели их с помощью химического оружия, бомбардируя особыми бомбами с газом, что деморализовало повстанцев[1263].