Белоэмигранты на военной службе в Китае - Сергей Балмасов

В начале 1931 г. сарты вызвали на подмогу мятежного мусульманского генерала Ма Дзуина из Ганьсу, имевшего под своим командованием тысячу солдат. Он двинулся в Хами, и по мере движения его отряд обрастал добровольцами, хунхузами и дезертирами как снежный ком.

Прибыв в Хами, Ма Дзуин объединился с сартами. У него уже было 5 тысяч бойцов, но не было хорошего оружия. Несмотря на это, он двинулся на Урумчи.

Китайцы не могли остановить катившуюся на столицу Синьцзяна мусульманскую лавину. В столкновениях с Ма Дзуином они терпели поражение за поражением. В дополнение ко всем бедам к сартам присоединились дунгане. Вместе они просто истребляли китайское население. К концу 1931 г. Ма Дзуин подошел к Турфану, вырезав не меньше 20 тысяч китайцев, судьба Урумчи была практически предрешена. Начался штурм Турфана, являвшегося ключом к овладению Урумчи. К собственному удивлению, мусульмане были отбиты всего четырьмя русскими пулеметчиками-белогвардейцами. Это были добровольцы, поступившие на китайскую службу: капитаны Мезин, Масленников, Фаддеев и Козаков. Во время бешеной конной атаки мусульмане под метким огнем русских понесли серьезные потери. Ма Дзуин был отброшен от Турфана. Воодушевленные китайцы преследовали Ма Дзуина до селения Чигедзинцзы. По совету коммерсанта, оптового торговца и владельца автотранспортной кампании К. В. Гиверкина (Гмыркина), китайцы приняли на службу еще 180 русских, из которых сформировали сотню с сотником Франком во главе, к которой присоединилась бывшая батарея атамана Анненкова полковника Кузнецова[1228].

«Благодаря выучке и дисциплине, это были ударные силы, способные нанести поражение во много раз превосходящим силам противника», что отмечалось Я. К. Берзиным, начальником 4-го управления штаба РККА[1229].

Китайцы вербовали русских за 1 тысячу лан в месяц «в мирное время», что равнялось в Синьцзяне стоимости коровы, а во время военных действий эта сумма удваивалась. Пока они формировались, в стычках с мусульманами были убиты Мезин и Козаков. Масленников и легко раненный в руку Фаддеев вернулись в Урумчи. Их заменила сотня Франка и батарея Кузнецова.

Боевое крещение русского отряда произошло около поселков Ляодун и Чикочен. Столкновение было скоротечным: казацкие пулеметы нанесли наступавшей коннице мусульман большой урон, ранив в ногу самого Ма Дзуина. 1 ноября 1931 г. они выручили осажденные русские и китайские гарнизоны в Хами. В награду китайцы разрешили русским грабить и насиловать мусульман, но они отказались от этого. Русский отряд принял участие в преследовании Ма Дзуина, который отступал, делая налеты на китайцев и вырезая их нещадно. Налеты эти часто проводились ночью, когда китайцы, накурившись опия, были в дремотном состоянии. Убивая китайцев, мусульмане забрасывали их трупами колодцы по пути своего отступления. Поэтому русские части находились в очень тяжелом положении, долго не имея воды и затрачивая много времени на расчистку колодцев. Русские участники похода рассказали о том, что, прежде чем напиться чаю, надо было вытащить из глубоких и узких колодцев трупы, часто уже разложившиеся, что было очень трудно и неприятно. После этого вычерпывали испорченную воду и ждали, пока наберется достаточно чистой воды. Кузнецов не выдержал ужасов похода, заболел на нервной почве и застрелился, а ведь он до этого воевал непрерывно шесть лет в Первую мировую и Гражданскую войны в отряде Анненкова, во время которых ужасов он тоже насмотрелся довольно.

Ма Дзуин начал спешное отступление в сторону Баркуля, неся большие потери. Преследующим их русским почти не попадалось оружие, мусульмане берегли его для грядущих боев[1230]. При отступлении повстанцы забирали все, что попадалось им на пути, нагружая добычу на верблюдов, взятых у киргизов, и уходили в Ганьсу. С отрядом Ма Дзуина отходили дунгане, а сарты ушли в горы в районе Туркул – Нарын-кыр-Бэйсан – Баркуль. Заняв горные проходы, они чувствовали себя неуязвимыми. Чтобы покончить с ними, у китайцев не хватало сил, они обратились за помощью к большевикам, но те «запросили много, а выполнили мало», и те продолжали терпеть поражения. Уже тогда коммунисты почувствовали выгоду, которую несет восстание, и поддержали его, надеясь воспользоваться его плодами, чтобы самим утвердиться в Синьцзяне. Еще в конце 1931 г. китайцы попросили помощи у белоэмигрантов, живших в Урумчи и в Илийском крае. Под нажимом губернатора Чина полковник российского Генштаба Паппенгут, бывший начштаба Дутова, быстро сформировал отряд из белогвардейцев, остатков отрядов Анненкова и Дутова. По другим данным, Чин привлек русских на службу подлым способом. Им было заявлено прямо: «Берите оружие и защищайте нас, или иначе мы вышлем Вас на советскую территорию и выдадим большевикам»[1231].

Кроме того, имея оружие, которого у русских почти не было, Чин угрожал перебить их детей и осуществить насилие над женщинами[1232]. Угроза расправы в «24 часа» была реальной, так как для отпора китайцам русские были не готовы[1233]. Но китайцы дали русским кроме кнута и пряник, произведя в новые чины. Так, Паппенгут стал генерал-майором и главой русских «наемников поневоле». Он реорганизовал имевшиеся части, заменив непригодного к командованию сотней Франка хорунжим Черняковым. В феврале 1932 г. был произведен набор русской молодежи в Илийском крае. Сюда попала и часть людей из басмаческих киргизских отрядов Ид-Мираба. Всего было создано 3 кавалерийских полка по 600 человек в каждом. Вместе с имевшимися русскими частями они составили дивизию, которой непосредственно командовал Паппенгут. У него под рукой был 1-й конный русский полк. У Быхтеева 2-й Русский конный полк, а у Чернова (Чернева) – 3-й.

«Русская дивизия» разгромила сартов в нескольких боях, приближался тот день, когда они должны были их добить. Но это не устраивало СССР, и прибывшие оттуда агенты подкупили чиновников и генералов Чина, которые стали всячески затягивать войну. Паппенгут, видя, что китайцы его держат напрасно в Хами, не давая добить сартов, вернулся в Урумчи и заявил, что откажется от командования, если ему не дадут право действовать на фронте по своему усмотрению. До Чина китайские вельможи Паппенгута не допустили и всячески задабривали, дав понять, что истребление сартов не в их интересах. В результате Паппенгут снова уехал на фронт. Тем временем Чин столкнулся с нехваткой запасов для ведения войны, а промышленности для их производства в Синьцзяне почти не было. Из-за смуты доставить их из центра Китая было невозможно. Это толкнуло его к сближению с коммунистами. Он завел с ними большую дружбу, купив у них много винтовок, боеприпасов, в том числе и газовых бомб для самолетов. На аэродроме Урумчи приземлились восемь самолетов с летчиками-коммунистами. Но когда Чин предложил им слетать в Хами и сбросить бомбы на позиции сартов, они категорически отказались. В то же время в июле обе стороны успешно провели совместную боевую операцию по уничтожению группировки басмачей-киргизов.

При генерале Яне коммунисты не имели никакого влияния, но при генерале Чине положение радикально изменилось. В считаные месяцы советское влияние, политическое и экономическое, распространилось по всему Синьцзяну. Коммунисты открыли в Синьцзяне свои магазины, склады, шерстомойные заводы и основали в Урумчи клуб, разрушив русскую церковь. Они вели себя здесь как в СССР. Их влияние распространилось на ближайшие к Урумчи города Гучен, Турфан, Моксун, Карашар и Манас. Со стороны Кашгара они тоже не дремали и быстро раскинули свои щупальца до Ярконда. О расположенном на границе с СССР Чугутаке и говорить не приходилось. Там они были полновластными хозяевами. В 1932 г. они окончательно убили торговлю Синьцзяна с Восточным Китаем, взяв все торговые связи в свои руки, завязав их на СССР. Здесь они имели огромное количество своих служащих, как русских, так и мусульман. Громадные оклады соблазнили многих белогвардейцев, которые пошли с советчиками уничтожать все созданное Яном.

Позже выяснилось, что коммунисты ведут двойную игру, снабжая оружием, в том числе и пулеметами, не только китайцев, но и мусульман. Оттуда к сартам приходили и инструкторы для обучения военному делу. Русские «наемники поневоле» после боев нередко находили на трупах сартов советское обмундирование и сапоги. Советскому правительству было выгодно затягивание войны, чтобы ослабить стороны конфликта и под шумок занять Синьцзян.

А Чин продолжал допускать одну за другой ошибки, граничащие с безумством. Так, в июле 1932 г. он приказал мобилизовать карашарских торгоутов (монголов). Однако монголы отказались. Тогда Чин пригласил «на переговоры» в Урумчи монгольских князей и лам. Когда те прибыли, их арестовали и расстреляли[1234]. Узнав об этом, карашарские монголы подняли восстание. На усмирение монголов были посланы китайские войска и две сотни казаков. Командующий Карашарским округом генерал Чжань Шикуй пользовался большим влиянием у монголов, и ему удалось миром уговорить их успокоиться, но они отказались сдать оружие и мобилизоваться. Тем не менее в их лице своими неразумными действиями генерал Чин нажил себе врагов и монголы замирились лишь при угрозе применения против них силы, при первом же удобном случае должны были снова восстать.