The Chamber. Камера - Джон Гришем

– Без перемен, – сообщил Лукас Манн Надженту.

Негромкая фраза эхом отразилась от стен Камеры. В последний раз Адам бросил взгляд на деда. Кулаки Сэма были сжаты, глаза закрыты, губы едва заметно двигались, беззвучно выговаривая слова молитвы.

– Можно продолжать? – спросил полковник.

– Да. – В голосе Манна звучала горечь. Наджент приблизился к металлической дверце.

– Последнее слово, Сэм?

– Его не будет. Выстави отсюда Адама.

– Хорошо.

Полковник медленно закрыл дверцу. Толстая резиновая прокладка не позволила ей лязгнуть. Кэйхолл поджал губы. Ну же, быстрее!

Следом за Лукасом Манном Адам покинул Камеру. Исполнитель уже протягивал руку к рычагу. Подался вперед, чтобы ничего не упустить, его ассистент. Едва заметно раскачивались, выбирая точку обзора, двое охранников. Вместе с врачом отступил к стене Наджент.

Царившая на улице духота показалась Адаму блаженной прохладой. Подойдя к фургону, он уперся головой в матовое стекло бокового окна.

– С вами все в порядке? – спросил Манн.

– Нет.

– Попробуйте собраться с духом.

– У вас нет желания вернуться?

– Я присутствовал на четырех казнях. Хватит. Эта – самая трудная.

Адам посмотрел на белую дверь в кирпичной стене. Возле нее курили и перешептывались с охраной водители мини-автобусов.

– Я бы уехал, – сказал он, боясь, что потеряет сознание.

– За мной.

Лукас за локоть подвел Адама к автобусу, бросил короткую фразу водителям. Один из них уселся за руль, раскрыл дверцы, и оба забрались в салон.

Перед глазами Адама возникло лицо деда: вот он судорожно хватает ртом обжигающий легкие воздух, пытаясь вздохнуть как можно глубже, пытаясь отключиться.

Из глаз брызнули слезы. Развернувшись, автобус тронулся с места. Горло Адама перехватил спазм. Святый Боже, спеленутый ремнями, дед напоминал жертвенное животное. Для чего девять с половиной лет он, хватаясь руками за прутья решетки, ловил миг, чтобы увидеть краешек луны?

Адам оплакивал Сэма, страшную историю семейства Кэйхоллов и себя самого, не сумевшего остановить это безумие.

– Жаль, искренне жаль, – два или три раза повторил Лукас, сочувственно похлопывая его по плечу.

Автобус остановился.

– Где ваша машина?

Стоянка была заполнена автомобилями. Не проронив ни звука, Адам спрыгнул на землю. Лукаса он поблагодарит позже.

“Сааб” мчался между двумя рядами кустов хлопка. У главных ворот Парчмана Адам притормозил, чтобы дать охране возможность проверить багажник. За воротами, левее будки, толпились репортеры с видеокамерами.

Багажник, как и следовало ожидать, был пуст. Адам нажал на педаль газа, и “сааб” едва не сбил зазевавшегося писаку. Выехав на автостраду, он чуть сбросил скорость: вдоль обочин стояли десятки людей с горящими свечами в руках. Из темноты доносилось медленное, тягучее пение.

Но вот позади остались национальные гвардейцы, брошенные без присмотра автомобили, плантации хлопка. Адам довел скорость до девяноста миль в час. Ехал он почему-то на север, хотя и не собирался этой ночью возвращаться в Мемфис. “Сааб” несся через пустынные городки: Татуайлер, Ламберт, Следж, Криншоу. По ветровому стеклу расплывались пятна от врезавшихся в него насекомых. Летом, как слышал Адам, в Дельте от них не было спасения.

Путь лежал просто вперед. Адам ни разу не задумывался о том, куда он отправится после смерти деда. Ведь вплоть до самого конца он не верил, что казнь все-таки состоится. Сейчас он мог бы сидеть за столом вместе с Гарнером Гудмэном и Гетсом Кэрри, праздновать удивительную победу. Мог бы остаться на Скамье, уточняя условия отсрочки, которая позже наверняка вылилась бы в освобождение. Мог бы…

Возвращаться в особняк не хватало решимости: вдруг тетка уже дома? Нет, встречу с ней лучше отложить. Он переночует где-нибудь в мотеле. Главное – немного поспать, а утром станет ясно, что делать.

Но по обеим сторонам дороги не видно было ни огонька. Адам вновь сбросил скорость. Автострада разветвлялась, пересекалась с другими. Всякое представление о пространстве исчезло. Плевать! Как можно заблудиться, если ты все равно не знаешь, куда тебе нужно?

На подъезде к Эрнандо, южному пригороду Мемфиса, внимание Адама привлекло ночное кафе. Стоянка у входа пуста, за кассовым аппаратом пожилая женщина с сигаретой разговаривала по телефону.

Адам выбрался из машины, прошел к вместительному холодильному шкафу со стеклянной дверцей и снял с полки картонную упаковку с шестью бутылками пива.

– Извини, красавчик. После двенадцати мы пивом не торгуем.

– Что?

Акцент северянина женщине, по-видимому, не понравился. Она аккуратно положила трубку на кассовый аппарат.

– Продавать пиво после полуночи запрещает закон.

– Закон?

– Ты не ослышался. Закон.

– Закон штата Миссисипи?

– Совершенно верно.

– А вам известно, что я думаю о законах штата Миссисипи?

– Нет, мальчик. Да это меня и не интересует.

Адам пришлепнул к стойке бара десятидолларовую купюру, подхватил картонку и вышел. Женщина посмотрела ему вслед. Звонить в полицию из-за шести бутылок пива? Чушь.

Стараясь соблюдать скоростной режим, он сделал первый глоток.

Пятнадцать минут агонии, пятнадцать минут на вентиляцию, еще десять – на обработку ангидридом аммония. Опрыскать аэрозолем неподвижное тело – мертвое, мертвее, чем сама смерть, по словам врача. Наджент сыплет приказами:

“Защитные маски, перчатки! И выгнать к черту проклятых репортеров!”

Голова Сэма чуть склонена набок, ее не удерживает кожаный ремень. Какого цвета сейчас его кожа? Уж конечно, не ставшего за девять с половиной лет привычным серого. Газ наверняка сделал губы лиловыми, а щеки розовыми. Камера вымыта до блеска и абсолютно безопасна. “Ступайте, – командует полковник, – расстегните ремни. Прихватите ножи, чтобы срезать одежду. Кишечник опорожнился? А мочевой пузырь? Что за улыбки? Это обычное дело. Осторожнее, осторожнее! Тряпки – в пластиковый пакет. Аэрозоль!”

Адам отчетливо видел, как летят в пакет брюки, рубашка, чуть великоватые деду полуботинки, белоснежные носки. Сэм гордился своим новым костюмом. Через час искромсанные ножом вещи будут сожжены.

“Где положенный внутренними правилами наряд? Где красная куртка, штаны, футболка? Быстрее, быстрее. Облачить труп! Тапочки ни к чему, носки – тоже. Пусть семья заботится о достойном виде покойника. Носилки в фургон!”

Поток встречного воздуха стал прохладным. Дорога огибала водоем.

Адам все-таки заблудился.

ГЛАВА 52

Из-за вершины холма расходились первые лучи солнца, прихотливо окрашивая небо в розовые, желтые, оранжевые тона. Ни облачка.

В траве – две полные бутылки пива. Осколки трех пустых разбросаны вокруг гранитного надгробия. Четвертая, вернее, первая из опорожненных, валяется в машине.

Адам с трудом раскрыл глаза. Джексон, судья Слэттери, Макаллистер отступили в далекое прошлое. Сэм мертв. Да мертв ли? Неужели они уже сделали свое грязное дело?

Что, в конце концов, происходит со временем?

Проспал он часа три. Мотеля найти так и не удалось, хотя в общем-то толком он и не искал. Помнилось лишь, что он каким-то чудом оказался в окрестностях Клэнтона, возле могильного камня с именем Анны Гейтс Кэйхолл. Пил теплое пиво и швырял пустые бутылки в самое высокое из соседних надгробий. Внезапного появления полицейских он не опасался: пусть арестовывают. Решетки? Знакомо. “Да, только что из Парчмана, – лениво процедит он сокамерникам, – прямо со Скамьи”. И его оставят в покое.

Однако полиция явно не спешила. На кладбище царила тишина. Справа Адам заметил торчащие из земли четыре невысоких флажка. Скоро рядом с могилой бабки будет вырыта еще одна яма.

Где-то за спиной хлопнула дверца автомобиля, но звука Адам не услышал, как не смог различить, кто к нему приближается. Двигалась фигура медленно, будто высматривая что-то.

В себя Адама привел шорох веток. У могильного камня стояла Ли.

– Что ты здесь делаешь? – Вопрос прозвучал буднично: на удивление, у Адама не было сил.

Опустившись на землю, Ли прижалась спиной к не успевшему за ночь остыть граниту, осторожно положила ладонь на локоть племянника.

– Где ты пропадала?

– В клинике.

– Черт возьми! Могла бы позвонить!

– Прошу, Адам, не злись. Сейчас мне необходим друг.

– Не думаю, чтобы мы остались друзьями, особенно после того, что ты сделала.

– Он хотел меня видеть, да?

– Хотел. А ты, разумеется, полностью погрузилась в свой маленький мирок. Другие для тебя не существуют.

– Адам! Адам, я лежала в клинике. Мне нужна помощь.

– Так возвращайся, там тебе ее окажут.

Заметив, что тетка смотрит на две бутылки с пивом, Адам оттолкнул обе ногой.

– Можешь не беспокоиться, я не пью. – В голосе Ли звучала бесконечная усталость. – Я пробовала повидаться с Сэмом.