Запад-81 (СИ) - Лозицкий Николай Алексеевич

   От этого сообщения у меня мысли понеслись галопом, опять начала неметь левая рука. Из этого ступора меня вывел голос в трубке телефона, который настойчиво повторял:

   - Товарищ подполковник, товарищ подполковник...

   Чувствуя что голос предательски сел, на автомате произнес:

   - Доложите чем располагает Ваш отряд?

   - Тридцать пять танков БТ-7, семнадцать средних танков Т-34 и три бронеавтомобиля.

   - С артиллерией что?

   - В мотострелковом батальоне минометная рота и взвод ПТО.

   - Толку от ПТО если к ним бронебойных снарядов нет!

   - К "сорокопяткам" бронебойные есть, нет к семидесяти шести миллиметровым пушкам, товарищ подполковник!

   - То есть нет к "тридцатьчетверкам"?

   - Да, товарищ подполковник. Две недели назад был приказ сдать на окружные склады.

   - Понятно капитан. А кто сдавать ездил, не знаешь?

   - Я ездил сдавать в Шепетовку. Целая колонна получилась.

   - Понятно. Значица так: во первых - к каждое ПТО цепляешь к легкому танку и получаешь подвижный противотанковый резерв, во вторых по роте БТ ставишь за траншеей пехотного батальона так, чтобы они били немцам в борта, а "тридцатьчетверки" в лоб. Запомни главная задача стрелков и минометчиков отсечь немецкую пехоту от их танков. Собери лучших стрелков пусть отстреливают офицеров, пулеметные и минометные расчеты. Минометчиков в ямы и водой полей вокруг чтобы пыль не демаскировала при выстреле...

   - Я еще пулеметы на флангах поставлю товарищ подполковник,

   - Правильно мыслишь капитан! И самое главное проложи две, а еще лучше три линии связи, понял? Что бы связь была постоянно! Это важнее чем пулеметы на флангах. Связь каждые полчаса, а как бой начнется каждые десять минут!

   - Понятно товарищ подполковник.

   - А со снарядами постараюсь помочь капитан. Конец связи.

   Отдав трубку связисту, повернулся к Знаменскому и спросил:

   - Ну как?

   - Отлично товарищ подполковник, все дивизионы закончили пристрелку и перешли на поражение. Жалко что поднявшаяся пыль не даст как следует всыпать этим гадам!

   - Нам пыль не помешает майор, были бы снаряды! Кстати о снарядах, у танкистов нет бронебойных калибра семьдесят шесть миллиметров, не подскажите где можно разжиться, им обязательно помочь надо!

   - Для "двадцать восьмых"? Полковые?

   - Нет у них новые танки с пушкой семьдесят шесть миллиметров, а полковые или не полковые - не подскажу.

   Тут один из командиров сказал:

   - Разрешите? Товарищ подполковник, это "дивизионные", как у Ф-22.

   - Это точно?

   - Абсолютно!

   - Тогда, надо просить у генерал-майора Москаленко в противотанковой бригаде, у него часть дивизионов на Ф-22УСВ, от них подойдет. Сколько просить?

   - В отряде семнадцать танков, на каждый хотя бы по двадцать штук, значит триста сорок штук.

   - Буду просить семьсот, а там как выйдет,

   - Добро майор, действуй!

   - Товарищ подполковник, может задействуем пару самолетов для доставки?

   - Только предупредите командира отряда, чтобы не пальнул сдуру. А еще лучше, пусть рядом с этими танками приготовит посадочную полосу и поставит пяток солдат с ракетницами для указания направления посадки. Выполняйте!

   Уже не раз убеждался, что если этот майор за что то брался, то всегда выполнял. Вот и сейчас поручив ему эту очень важную проблему, я мог спокойно заняться другими. Самой важной сейчас была выяснить как проходит первое в этой войне артиллерийское наступление. Связавшись с Васильевым чтобы выяснить это, получил в ответ:

   - Работаем, доложу позже.

   - Понятно, включи трансляцию на этот телефон, так послушаю...

   - Включаю!

   Из капсуля телефона пошел плотный поток докладов, команд из которых практически сразу стало ясно, что наш замысел удался. Первое что я услышал, это был доклад звукометристов, они засекли огневые позицие немецкой артиллерии, судя по карте где то под Переспой, начав ответный огонь по площадям. Буквально через две-три минуты, даже на слух можно было определить, что огонь немцев ослабел, артиллерия подавлена. Это конечно не поражена и через какое-то время она опять начнет стрелять, но сейчас большего и не надо. Сейчас самое главное - уничтожить как можно больше техники, и личного состава из прорвавшейся под Стоянов танковой дивизии немцев. Я внимательно слушал как Васильев получал доклады от нашего СНАРа, который не смотря на пыль точно определял координаты всего немецкого железа которое пыталось выйти из под обстрела. Получая эти координаты Васильев вводил их в вычислитель, который выдавал необходимые поправки для всех дивизионов и в результате эпицентр разрывов неумолимо сползал в нужную сторону. Группа нашей артиллерии выделенная для контрбатарейной борьбы работала немного по другому: сначала координаты вражеских батарей засекал звукометрический комплекс, выдавал их опять таки на вычислитель Васильева, который рассчитывал данные для контрбатарейной борьбы. Пристрелка производилась с помощью другого радара - АРК. Он взяв три точки на траектории пристрелочного выстрела с высокой точностью выдавал точку падения снаряда и высчитывал поправки, которые напрямую передавали контрбатарейщикам и они переходили на поражение.

   Приблизительно через полчаса после начала контрподготовки, все в палатке услышали наплывающий с востока гул моторов. Слушая, по включенной трансляции с КШМки Васильева как идет работа артиллеристов, я чуть не пропустил доклад капитана Ледогорова о том, что генерал Лакеев поднял в воздух всех своих пилотов, кто имел опыт ночных полетов. А таких в его дивизии нашлось не мало - около восьмидесяти человек. Вот в чем ценность бомбардировочной и штурмовой авиации как средства ведения войны? Прежде всего, это возможность доставлять некое количество взрывчатки в расположение противника, разве не так? Если несколько упростить - это своего рода вид дальнобойной артиллерии. 50-кг бомба эквивалентна 152-мм снаряду, 100-кг бомба - 203-мм. Удары авиации 100-кг бомбами подобны обстрелу той же цели восьмидюймовой артиллерией. При этом авиация, в отличие от артиллерии, обладает колоссальной маневренностью. Она может сконцентрировать свои удары на крошечном пространстве в течение нескольких часов. Вот это сейчас и продемонстрируем 11-й танковой дивизии.

   Вдруг в небе несколькими салютными звездочками рассыпается ракета, это штурман дает сигнал корректировщикам на земле, что самолеты готовы лечь на боевой курс. Где то за холмами пулеметчики должны трассерами выдать целеуказание пилотам. Меньше, чем через минуту ставшая привычной артиллерийская канонада перекрывается звуками разрывов мощных авиабомб. Налет продолжался около пятнадцати минут. Сразу после окончания первой штурмовки поступил доклад от "Овода" - с запада в направлении наших огневых позиций движется одиночная высотная цель.

   Прошло еще минут пять, когда вдруг все вокруг на несколько мгновений озарилось ярчайшим светом, а потом наступила полнейшая темнота. Мозг лихорадочно искал объяснение происходящему. Первая мысль была, что это воздушный ядерный взрыв. Я уже хотел отдать приказ чтобы измерили уровень радиации, когда услышал голос "Овода":

   - Предполагаю, что ночной разведчик провел ночную аэрофотосъемку с использованием осветительной бомбы типа нашей ФОТАБ. Высота и направление полета цели подтверждают это. Считаю, что с рассветом следует ожидать массированного налета авиации противника на позиции нашей артиллерии.

   Выслушав Ледогорова, обратился к Александру Васильевичу:

   - Начштаба, что думаешь делать?

   - Согласен с выводами капитана, считаю, что необходимо подивизионно снимать артиллерию и перебрасывать на основные позиции.

   - Добро, давай команду. И вот еще что...

   До рассвета авиадивизия генерала Ледогорова успела сделать еще два вылета, особенно мощным был последний, в котором участвовали все летчики, как мне потом доложил Ледогоров. Более ста тридцати боевых машин его соединения и семь самолетов из соседней дивизии, которые по техническим причинам произвели накануне вечером вынужденные посадки на его аэродромы.