Убийца среди нас - Анатолий Силин

— На что?

— Ну, хотя бы на ящик "Наполеона".

— Согласен. А сколько времени потребуется и как я узнаю?

— Думаю, за месяц управлюсь. А узнаешь просто — по моей печати на ее личной попке! — хохотнул Рюмин.

Такого оборота в разговоре с Игорем Парамошкин и сам не ожидал. Спорить о том, чтобы босс совратил его собственную жену, да еще в подтверждение поставил печать… Абсурд, какого и во сне не могло присниться! А если он добьется своего? Это же будет позор! Правда, Григорий в глубине души уже давно вынашивал мысль, как бы по-доброму разойтись с Ириной. Ну пожили, полюбили друг друга и хватит. У него сын растет, и к Наде чувство крепче, чем к Ирине. А вдруг Рюмин догадается об их с Надей тайных намерениях? Он ведь и без штампа может запросто провернуть свое "любовное дело". И что будет в конечном итоге? Ведь он, Парамошкин, ему не простит. Не-ет, Ирина не должна стать собственностью Рюмина. Если сам не размажет гада, так Красавина попросит… Фу, ну и мысли лезут в голову!…

— А говоришь, уверен, да еще стопроцентно! — подначил Рюмин. — Нет, боишься, трусишь. Жена все-таки, не девка чужая.

— Ладно, давай спорить, черт с тобой! — скрипнул зубами Григорий.

Ударили по рукам. Потом еще выпили и вскоре уснули: Рюмин в "джипе", Парамошкин — в палатке. Было уже не до рыбалки.

Утреннюю зорьку проспали. Сети и закидушки вытаскивали охранники. Рыбы попалось много. Боссов они не будили, такого указания не было.

XXIX

Будучи в командировке, Парамошкин много раз представлял как, вернувшись домой, разделает в пух и прах Ирину, если она ему изменит. Казалось бы, явно перекладывал вину, как говорится, с больной головы на здоровую. Ведь сам по уши запутался в любовной связи с Надей; у самого, а не у Ирины родился сын, и сам же теперь бесится! Однако после рыбалки лишь какое-то время сомневался в целесообразности их с Рюминым спора, да и то вина в нем Рюмина. Это же надо — хочет обесчестить его жену!!. Хотя можно, наверное, можно решить как-то по-другому… Но как? Ведь рано или поздно Рюмин начнет его шантажировать. Нет, видно, такая уж судьба: с Ириной жизнь не сложилась. Но почему Рюмин с такой уверенностью спорил? Даже срок назначил не такой уж большой. М-да-а, его дурацкие печати-штампы спать не дают. Дикость! Неужели Ирина уже дала "командору" повод?.. Короче, если изменит — немедленный развод! Немедленный!..

Три недели командировки наконец закончились. Парамошкин заключил договоры на поставку "Надежде" нужных товаров, и пора возвращаться домой. А желания-то никакого нет. Думал ли он, что так получится с Ириной?..

В Каменогорск приехал уже вечером. Бабушка Фрося не обрадовала: встретив Григория, сообщила, что Ира так и не вернулась. Как-то заскочила, забрала наряды и уехала.

— Ничего не сказала? — спросил Парамошкин, все же надеясь услышать что-то более приятное.

— Сказала, что как приедешь, поговорить вам с ней надо.

— Это хорошо! — обрадовался Григорий.

— Еду разогревать?

— Нет-нет, приведу себя в порядок и к ней.

По дороге к Ирине Григорий думал: а что если ее нет дома или застанет их вместе с Рюминым? Ведь о его приезде они не знают. Как всегда, живо представлял разные сцены: себя в роли униженного, оскорбленного мужа, а жену и Рюмина испуганными, молящими о прощении. Но прощения жене-блуднице и ее любовнику не будет! Однако встреча с Ириной прошла совсем иначе. О таком варианте он даже и не предполагал.

Ирина была дома и одна. Это уже противоречило его планам. Жена довольно холодно поздоровалась и ушла в комнату. Постояв какое-то время в коридоре, Григорий напомнил о себе:

— Слышь, Ириш, бабушка Фрося, как только зашел, стала еду подогревать, а я говорю — не надо, к тебе поеду… Может, пригласишь, Ириш?

— Проходи, — равнодушно бросила Ирина.

"Встретила как чужого, — недовольно подумал Григорий. — Небось с Рюминым так себя не ведет… А может, уже продалась? Ладно, через несколько деньков узнаю! Уж тогда, птичка, запоешь по-другому. А пока можно малость и поунижаться…"

— Даже не спросишь, как съездил, — вздохнул с обидой, — муж, все-таки. Думал, вот вернусь, а ты дома. Обрадуешься, встретишь, как раньше.

— Спасибо, что вспомнил, кто ты мне. — Говорит, а сама пилочкой ноготки в порядок приводит. После душа она всегда так делала.

Сел поближе. Ирина ноль внимания. Шелохнулась в душе обида: "Рюмин обещал в месячный срок ее совратить, а возможно, уже и добился своего, может, потому и встречает так холодно? Сегодня же разберемся, а пока надо поласковей."

— А помнишь, как встречались? — улыбнулся. — "Ты моя голубочка, где же твои губочки? — говорил я. — Иди ко мне, моя ласковая и ненаглядная." — А ты шептала жарко-жарко, аж дух захватывало: "Любимый, я так тебя ждала!.. — При воспоминании Григория словно магнитом потянуло к жене. Но сдержался, не те времена. — Слышишь, Ириш, ты на меня не обижайся. С кем не бывает…

— Чего не бывает? Объясни.

— Ну может, когда груб был. Прости. Может, вернешься? Ты ж моя жена. — Голос Григория дрогнул. — Думал, встретишь, обрадуешься, а ты такая холодная. — И слова и мысли Григория стали повторяться.

— Вот-вот, я твоя жена, я твоя собственность.

— О чем говоришь, какая собственность? Чего выдумываешь?

— Скажи, Гриша, только честно, как на духу, скажи без вранья: ты спорил с Игорем на мою честность?

Парамошкин остолбенел:

— Да о чем ты, Ириша! Разве можно? Я ж в тебе стопроцентно уверен…

— Не надо! Скажи, спорил или не спорил на ящик коньяка?

— Да это ж была просто шутка, по пьянке. Неужели сомневаешься? Я в тебя верил и верю. Могу поклясться!

Она усмехнулась:

— Значит спорил и оценил меня всего лишь в ящик "Наполеона". Я-то, дуреха, Рюмину не поверила, думала, разыгрывает, а оказывается, правда.

Григорий всплеснул руками:

— Да я бы тебе и сам сейчас все рассказал. Рюмину я, Ириш, заявил, что у него с тобой, как со всеми, не получится. Нет, не на ту нацелился. Гад он, понимаешь, подонок! Хочешь, я ему об этом при тебе скажу? Хочешь?

— Не называй меня больше Иришей. Врешь ты все, выкручиваешься…

Вот так у Парамошкина всегда. Планирует-планирует, а все получается наоборот. Какая же все-таки скотина этот Рюмин! Подлец из подлецов! Подставил! Видно, решил Ирину иным путем завоевать. Небось наговорил: мол, мужу ты не нужна, а я без тебя жить не могу. Но Ирина-то не поддалась! Не по зубам Игорьку оказался сладкий кусочек. Вздохнул:

— Да ничего я не выкручиваюсь…

— А почему не сказал, что у вас с Надей сын растет?

Это был удар.

— Откуда знаешь? — Парамошкин изменился в лице. Он, как хамелеон, то краснел, то бледнел, не зная что ответить.

— Рюмин секрет твой открыл. Я вначале не поверила, а потом поговорили с Надей, как женщина с женщиной. Она подтвердила.

Парамошкин молчал. У него будто язык отнялся. И тут Рюмин подставил! Какая же сволочь! Как можно!..

— Говори Гриша, говори, может, внесешь еще какую ясность. Ведь я твоя жена, о чем ты только что соизволил напомнить. Да и пришел, чтобы позвать назад, я не ошибаюсь? Только вот есть ли в этом необходимость? Что молчишь?

— Мне сказать нечего, — ответил наконец Парамошкин упавшим голосом.

"Вот и подошел конец нашей совместной жизни", — подумал. В голове все перепуталось. А Ирина говорила, что верила и любила его, что гордилась им, но теперь он для нее не существует. Крепилась, крепилась — и вдруг заплакала. Ее слез он всегда не переносил, сразу же начинал успокаивать. Сейчас же, поднявшись с дивана, извинился и стал прощаться. Отвернувшись к стене, Ирина плакала. Ее лица он не видел, слышал лишь слабые всхлипы.

Сев в машину, Григорий долго не отъезжал от дома Ирины. Внутренний голос твердил: "Рюмин — враг. Ему нет пощады. Он должен умереть, иначе самому не жить. Смерть, смерть, смерть!.." И еще: Ирина-то не такая сволочь, как он сам. Выстояла. Не продалась…

Чуть успокоившись, Парамошкин поехал разыскивать Красавина. "Даже лучше, что ночью, — думал он. — Никто не заподозрит и не узнает". А Петр своему учителю не откажет, он поможет. Лишь бы найти его…

XXX

После обычной, проводившейся раз в неделю планерки губернатор Скоркин отыскал глазами начальника УВД.

— Махинов, зайди.

"Чем-то недоволен, — подумал Махинов. — Обычно, приглашая, называл по имени и отчеству". Спросил:

— Прямо сейчас?

— Да-да.

Выпив минералки, Скоркин сел за широкий т-образный стол. Постучав пальцами по перекидному "ежедневнику", хмуро произнес:

— Скажите мне, генерал, как продвигается дело по раскрытию убийства Рюмина? Почему перестали информировать? Я же просил.

— Иван Семенович, да просто не хотел отнимать у вас драгоценное время. Могу, если желаете, доложить. — Сам подумал: чего это вдруг так раздраженно? Какая муха укусила?