Закат Пятого Солнца (СИ) - Штаб Юрий

Кортес снова и снова расспрашивал проводников-тотонаков, пытаясь найти выход из ситуации. Можно, наверное, попытаться обойти Тлашкалу стороной, но как это будет выглядеть в глазах индейцев? Вся империя ацтеков внимательно и с интересом следит за борьбой испанцев и тлашкаланцев. Стоит конкистадорам отступить и об этом вскоре станет известно повсюду. Кто после такого станет воспринимать их всерьез? Да и какими трудностями грозит любой другой путь? Далеко впереди, преграждая дорогу в Теночтитлан, поднимались грозные пики гор. Увенчанные сверкающими на солнце ледяными шапками, они казались непреодолимыми. Перед тем, как пытаться их покорить, нужно набраться сил и отдохнуть, а сделать это можно лишь здесь, в Тлашкале.

Эта краткая передышка между битвами никак не могла считаться полноценным отдыхом. Испанцы с ностальгией вспоминали гостеприимную Семпоалу, окруженную пышной растительностью, находящуюся недалеко от теплого морского берега. С еще большей любовью отзывались о Кубе. Многие открыто говорили, что нужно возвращаться.

— Продолжение похода станет чистым самоубийством, — говорил один из солдат. — Даже если мы каким-то чудом и сумеем пройти сквозь этот горный край, то, что нас ждет дальше? Маленькая Тлашкала и та смогла нас остановить. Что же будет, когда мы подойдем к столице ацтеков? Где уж нашему потрепанному отряду на равных биться с армиями Монтесумы!

— Потому он на нас и не нападает, — поддержал его другой испанец. — Зачем ему идти таким долгим и утомительным путем, кормить и содержать воинов в походе? Императору нужно лишь немного подождать. Мы сами лезем льву в пасть. В столице нас без труда пленят и зарежут всех до одного.

Все больше звучало призывов идти обратно на побережье. Дай бог, чтобы Веракрус оказался еще не разграблен и не сожжен ацтеками. Нужно строить корабли и плыть обратно на Кубу. Фернан обо всех этих разговорах знал. Он все ждал, когда же Хуан Веласкес де Леон станет агитировать за отступление. Потухший конфликт между ними так до конца и не был забыт. Стоило бы Хуану высказаться за возвращение, и ссоры с Гонсалесом ему не избежать. К удивлению Фернана, Веласкес не терпящим возражения голосом заявил, что ретироваться нельзя.

— Мы не имеем права показывать слабость, — говорил он. — Отступив сейчас, мы непоправимо потеряем лицо. Тогда не то что тлашкаланцы постараются нас догнать и пленить, но даже тотонаки откажутся от союза. До Веракруса мы просто не доберемся. В ближайшем же крупном городе нас всех свяжут и отправят в подарок Монтесуме, надеясь смягчить его гнев. Нет! Есть ситуации, когда идти можно только вперед. Вернуться на Кубу можно было, когда мы все еще сидели на побережье. Теперь мы или разгромим Тлашкалу и пойдем дальше или погибнем.

— К тому же, для обратной дороги нам все равно не хватит припасов, — рассудительно добавил Риос. — Идти придется несколько дней. Половина просто умрет от голода и истощения.

Примерно таких же взглядов придерживался и сам Кортес. Когда ему озвучили требование идти в Веракрус, он лишь рассмеялся.

— Вести в этих краях расходятся молниеносно. Вспомните, как быстро всем окрестным племенам стало известно о нашей победе над жителями Табаско. Как только мы струсим и отступим, то эта новость тут же дойдет до Монтесумы. Добравшись до Веракруса, мы как раз застанем там войско ацтеков, собранное из провинций, чтобы помешать нам спастись. Если вы не можете победить тлашкаланцев, то как думаете бороться с огромной армией императора?! Правильный ответ здесь лишь один — мы победим Тлашкалу и принудим ее к союзу! Только достигнув этой цели, мы будем вправе надеяться на удачу в столице этой земли, несокрушимом Теночтитлане.

Хуан Веласкес де Леон с тоской вспоминал Кубу. Щедрый тропический остров сейчас казался ему раем. Там вдоволь еды и воды, море вокруг теплое, деревья тенистые, птицы и бабочки яркие и беззаботные. Здесь же они застряли в суровом и негостеприимном мире, где с гор дует ледяной ветер, а пищу никаким чудом не раздобыть.

Хуан сегодня поддержал Кортеса в стремлении идти вперед, но лишь потому, что понимал — на обратную дорогу сил не хватит. Веласкес в сотый раз мысленно повторял себе, что он оказался прав — нельзя было уходить вглубь чужих земель такими ничтожными силами. Увы, легче от осознания собственной правоты не становилось. Похоже, что все они умрут здесь в течение нескольких дней.

Его дядя на Кубе так никогда и не узнает, что племянник до конца старался противодействовать безрассудству Кортеса. Еще, чего доброго, сочтет Хуана предателем, который, наплевав на узы родства, охотно переметнулся на сторону мятежников. Веласкес де Леон с досадой закусил губу. Он ведь подавал такие большие надежды. Ему прочили славу одного из лучших конкистадоров! Теперь о славе придется забыть. Видимо, жизнь его подошла к концу. Что же, таков риск, на который идет каждый воин и первооткрыватель.

Хуан неуклюже поднялся на ноги. Холод вгрызался в тело даже возле самого костра, лишая суставы гибкости. Нужно проследить за сменой караулов. Дозорным на постах пора дать отдых, пока они там не замерзли заживо. Веласкес брел вперед, стараясь разогнать кровь и обрести былую подвижность, а заодно стереть уныние с лица. Нельзя ничем выдавать свое отчаяние! Пускай солдаты до последнего момента видят своего капитана бодрым и уверенным в себе. Хоть бы тлашкаланцы уже напали! Лучше погибнуть в бою, чем умереть от голода! Или, что еще хуже, ослабеть и попасть в плен, а оттуда отправиться на алтарь.

15. На краю гибели

Ночью Фернан проснулся от переполоха. Ложились не раздеваясь, в хлопковых доспехах, держа обнаженные мечи всегда рядом. И, как выяснилось, не зря. Вокруг кричали люди, призывая к оружию. Лихорадочно напялив шлем, он выскочил из хижины. Снаружи метались языки факелов, слепя глаза. Солдаты спешно строились, готовясь отразить ночную атаку. Слева оказался индеец. Не разобравшись со сна, Фернан тут же изо всех сил ударил его щитом в плечо, сбил с ног и уже занес меч для смертельного удара, но его остановил крик кого-то из конкистадоров:

— Что ты делаешь?! Это же свой! Тотонак из Семпоалы!

Гонсалес обескуражено чертыхнулся и поспешил в строй. Артиллеристы не дремали. Загрохотали пушки. В голове как будто бил колокол, глаза резали вспышки от выстрелов. Фернан закашлялся от едкого порохового дыма. В темноте никто поначалу не мог понять, насколько велика угроза. Сколько индейцев напало? Уж наверняка не две-три сотни. Тлашкаланцы надеялись застать противника врасплох, но не тут-то было. Благодаря часовым тревогу конкистадоры подняли своевременно.

Испанцы с завидной скоростью построились и квадрат их пехоты вклинился в гущу врагов, неистово рубя напавших. В разрывах туч вынырнула луна и осветила место боя. Сосчитать индейцев не представлялось возможным, видно лишь было, что армия велика. Сражались они храбро, но все же не так яростно, как днем. Крепко, видимо, надеялись на то, что конкистадоры беззаботно спят. Тут, в призрачном лунном сиянии, с фланга налетела конница. Ржание коней и воинственные крики всадников добавили еще больше шума и неразберихи.

Этот бой длился недолго. В скором времени напавшие на испанский лагерь индейцы отступили. Кавалерия долго металась по полю, рассекая большие отряды на маленькие, которые затем планомерно уничтожала. Многие десятки тлашкаланцев оказались растоптаны и порублены мечами. И хотя из солдат Кортеса вообще ни один не погиб, но триумф не радовал. И до этого момента изнуренные, теперь конкистадоры вообще еле держались на ногах.

Фернан после завершения битвы лежал и угрюмо смотрел в темноту. Когда поднялась тревога, он вскочил, переполненный азартом, готовый к любым свершениям. Чувство опасности подстегнуло измученное тело. Теперь же на него вновь навалилась усталость. И все же уснуть он больше не мог — впечатления от недавнего сражения теснились в голове, отгоняя сон. Тупая ноющая боль поселилась в затылке, внося свою долю дискомфорта вдобавок к усталости, холоду и мрачным мыслям.