Марсианин - Александр Богатырёв

— Всё готово, — подытожил Михаил, и побарабанил пальцами по столешнице.

— Чисто техника готова, значит перейдём к более конкретным вещам. Конкретно калибровке.

— Угу, — промычал Михаил и тут же «взял быка за рога», — А есть ли какие-то соображения насчёт того, почему «Шар» над нашей Лабораторией выглядел не как Шар, а как двояковыпуклая линза?

— Да на этот счёт уже ясно как день — тут же ответил Юрий.

— И почему?

— Перебор мощности для объёма, охватываемого эмиттерами.

— ?!!

— Пожалста по-русски… — поморщившись попросил Владимир.

— Те настройки, что были введены, они для эмиттеров большей мощности и для большего объёма. Мы же их просто скопировали, без какого-то существенного изменения. Мощность слегка пересчитали, но тут нужен пересчёт и мощности, и конфигурации совмещения полей, на НАШИ объёмы и наши мощности. Иначе шар будет образовываться везде, но не там, где нам нужно.

— Так… А почему он такой приплюснутый получился?

— Искажения полей. Так как хоть и на оси, но далеко от точки фокуса… Ну это примерно то же самое, если ты пытаешься получить линзой пятнышко от солнца, но далеко в стороне от её оптической оси. Там тоже будет не кругляк, а линзообразное пятно.

— Ну… примерно понятно… А когда вы сможете всё пересчитать?

— Дня два на это придётся потратить.

— Это уже хорошо… что не год. А какова гарантия, что не ошибётесь снова?

— «Полную гарантию может дать только господь Бог!».

— Весьма «оптимистично»! Ещё одно появление «тарелки» над городом, и тут будет не весь город, а полмира.

— Нда! Упаримся всех «посылать»! — глубокомысленно хмыкнул Николай.

— Вывод: надо всё сделать так, чтобы видело как можно меньше людей, — сделал вполне очевидное заключение Михаил, получается, что у нас будет очень мало времени на эксперименты, чтобы не переполошить весь город. Есть предложения как это сделать?

— Так оно и так ясно! — сказанул Николай, — если чтобы никто или почти никто не видел, надо делать всё это, когда почти все спят. А почти все спят с половины третьего, до половины пятого. Крепче всего спят ближе к утру. Следовательно, надо проводить калибровку с трёх до полпятого… или вообще до четырёх.

— Полчетвёртого, — тут же предложил Владимир.

— Ну или полчетвёртого, — согласился Николай.

— Полчетвёртого. Так полчетвёртого… — Михаил сделал пометку в своём листке. И обернулся к Владимиру. Тот как раз доставал из своей сумки папку.

— Тут ещё одна странность… — Владимир порылся в папке и выудил оттуда пачку фотографий.

— Это Ефимыч наклацал, — пояснил он раскладывая их веером и продолжил, — охват эмиттерами… область там у нас максимум четыре с половиной метров в диаметре. А «Линза» была в диаметре, — вон, на фото хорошо видно, — как бы не все пятьдесят метров. Искажение полей?

Владимир, для убедительности постучал по наиболее красочному фото «тарелки».

— Думаю, что да, — кивнул Чернов.

— Значит, когда будем «сажать» на площадку, она должна будет уменьшиться?

— Должна, но как это будет, увидим когда попытаемся… тут надо всё пересчитывать. Но, я думаю, можно всё это сделать и без пересчёта… — как всегда очень серьёзно ответил Чернов. Говорил он чётко, иногда делая усиленные ударения на отдельные слова.

Но тут влез в дискуссию Николай.

— Тогда как будем этот шар «устанавливать» на нашу площадку? Вручную? А что будет, если этот Шар попадёт на самого оператора? Ведь ты говорил, что это «вакуумная пена»? Не повредит ли это оператору?

— Та ты чё! — взвился Чернов, — Если ты попадёшь в Шар во время пробоя, тебя в фарш переработает и все куски по разным мирам раскидает. Надо дистанционку делать. Шар уже раз оказался вне круга эмиттеров.

— Но на главной оси? — полуутвердительно спросил Владимир, внимательно разглядывая снимок, и пытаясь приложить к нему линейку.

— На оси. Поля же были совмещены как по писанному. Потому и на оси… Но всё равно, надо перестраховаться и делать дистанционку.

— Как? — Владимир оторвался от созерцания фотографии и посмотрел сначала на Чернова, а потом на Гриневича.

— Та элементарно! — лениво заявил Николай и кивнул головой на Юру, — у него всё автоматизировано, и всей установкой можно управлять с той машины, что за терминал. Я же её и настраивал.

— Ну и что? — не понял Михаил.

— Так просто: кидаем кабель до дома Ефимыча, подсоединяем на сеть из двух машин, и вперёд! Будем управлять тем терминалом не выходя из дома Ефимыча.

— А Ефимыч позволит?

— Думаю, что да, позволит. Мы уже ему раз объясняли, что это за хрень такая «Шар»…

— Да если даже не сможем договориться с Ефимычем, можно временно оборудовать пост управления в соседнем цеху сборки. Там хоть и холод собачий, но если только на раз, то можно и потерпеть.

— Не хотелось бы Ефимыча беспокоить… — поморщился Михаил.

— …Но думаю, придётся, — закончил за него Владимир. Это придало Михаилу уверенности и он обернулся назад, глянул на Юлю. Потом подумал, и вопросительно посмотрел на Элю.

— Юля! — еле слышно позвала Эля, но как ни удивительно, это подействовало.

— Чего?! — Юля недовольно подняла голову со спинки дивана. Восклицание подруги её явно разбудило.

— Нужно поговорить с Ефимычем.

— Насчёт чего? — Юля протёрла лицо и мочки ушей руками, стараясь поскорее прийти в себя.

— Нужно временно, на одну ночь сделать пост дистанционного управления лабораторией. У Ефимыча. Ты у нас умеешь уговаривать…

— А что так «сурово»? Обязательно уговаривать?

— Да понимаешь, тут пришли к выводу, что надо делать эксперимент полчетвёртого ночи. Чтобы как можно меньше людей это всё видели.

— Гм… логично.

— Вот и надо уговорить Ефимыча. А то если в соседнем цеху…

— …Он насквозь продувается и мы там околеем от холода, — закончила за Элю Юля, — понимаю!

— Ну ты уговоришь? Или поостережёмся… Он и так для нас много сделал.

— О-ой! Ладно, — тяжко вздохнув, ответила Юля, — если надо, уломаю Ефимыча… Только кажется мне, что и любой из вас справился бы.

Юля с весьма помятым видом встала с дивана и потянулась душераздирающе зевнув.

— Что, особо тяжёлый клиент попался? — сочувственно спросила Эля.

— Да, но не клиент, а клиентКА. Ей бы уже к психиатру на приём, а она ко мне пришла. Тяжелейший невроз.

— Предлагаю всем сходить в гости к Ефимычу и переговорить с ним, — подал голос до того молчавший Вадим.

— Вот это будет наилучший вариант! — подтвердила Юля.

Когда пришли к Ефимычу и объяснили суть проблемы он даже ничего дополнительно расспрашивать не стал.

— Рассчитываю на хорошее место наблюдателя! — тут же поставил «условие» хозяин. С этим стало тут же ясно, что он полностью согласен с использованием его дома как временной лаборатории.

— Ну, мы там все наблюдателями будем. Только Юра по настоящему работать будет. — пояснила Юля.

— Ну и замечательно!

На следующий день Юрий и Николай весьма оперативно раздобыли всё, что необходимо для прокладки сети к дому Ефимыча и поздно вечером, протянули кабель.

Возникли лишь некоторые неувязки с форточкой, через которую проходил кабель, но и её также весьма смешным образом (пластырем и бумагой) утеплили. Возле окна также установили и некий оптический прибор, который отдалённо напоминал теодолит. Как уверял Ефимыч, который его дал, он именно теодолитом и являлся. Что ценно было в том приборе, так это то, что с его помощью можно было с достаточной точностью измерять положение «линзы» над цехом. Это было особенно важно для точного пересчёта параметров, вводимых при калибровке.

К сроку калибровочного пуска решили прийти всей группой. Даже Лену прихватили с собой, чтобы она тоже посмотрела на достопримечательное зрелище.

Быстро распределились, кто где будет.

На первом этаже, возле аппаратуры управления остались Юрий, Михаил, Владимир, Николай и Вадим.

Дамы с хозяевами поднялись на второй этаж. Там же установили телекамеру, чтобы заснять предстоящее зрелище. Оттуда даже лучше было видно.

Когда распределились и расставили необходимое снаряжение, слегка отвлеклись на «перекус». «Перекус» же больше напоминал праздничное действо с его всегдашней суетой.

Суета в доме Ефимыча напоминала таковую перед Новым Годом. Тем более, что пришли не с пустыми руками. Ефимыч тут же достал очередную бутылку коньяка, и кофе, пили уже не просто закусывая пирожными и бутербродами (у кого какие были вкусы), а с добавкой коньяка.

Но чем ближе к сроку, тем более серьёзными становились будущие участники эксперимента.

К половине четвёртого всякая весёлость полностью сошла на нет и за несколько минут были сделаны завершающие перестановки.