В лабиринте миров - Татьяна Любушкина

Узкий ручей вился тонкой струёй, пробираясь меж камнями с тонким журчанием вливаясь в волны безбрежного озера. Я наклонилась и зачерпнула ладонью немного воды. Вода была прозрачной и холодной. Я глотнула и зачерпнула ещё. А потом пила, не переставая и с каждым глотком, боль в моей голове отступала, отходила всё дальше и дальше, а потом и вовсе испарилась, будто её не бывало. Я вдохнула в грудь влажный воздух, и сила завибрировала в моём теле, будто крепкая, туго натянутая струна. Это был мой мир.

Волшебная тряпица тётки Марьи не понадобилась. Тёплый песок, на который я легла, вытягивая уставшие ноги, впитал в себя всю боль, всю усталость. Дремота накатила на меня, и я уснула, немало не беспокоясь, что кто-то или что-то потревожит мой сон.

Так и случилось. Когда я открыла глаза, небо было тёмным и редкие звёзды смутно проглядывали из недосягаемой высоты сквозь нахлынувший из неоткуда туман. Я лежала и смотрела на звёзды, пока не услышала чьи-то шаги и громкий беззаботный смех. К ручью приближались двое: парень и девушка. Они были так увлечены своим разговором, что прошли в двух шагах от меня, не обратив никакого внимания. Впрочем, было темно, а я не уверена, что они обладали зрением кошки. Парочка плескалась в холодном ручье, бряцала металлическими предметами. Мыли посуду?

Я выглянула из-за камня. Так и есть. Парень пытался обнять девушку, она его оттолкнула. Но не сразу. Толчок девушки был слабым, скорее жест, предупреждающий, что парень зашёл слишком далеко. Металлическая посудина выскользнула из её рук и запрыгала на волнах ручейка, устремляясь в просторы озера. Девушка ахнула, рассмеялась и бросилась спасать посуду. Парень последовал за ней. Этот увалень чуть не наступил мне на ноги, так старался первым схватить несчастную миску.

Я проводила их взглядом и решила исследовать побережье, не торопясь знакомиться с его обитателями.

Воздух потяжелел, сгущаясь спиралью, и устремляясь ввысь, и я вошла в его послушные волны, плавно перемещаясь вверх. Не сразу я покинула берег. Несколько минут забавлялась тем, что разбивала пространство на частицы, то разрежая, то сгущая воздух, пока разбуженные птахи не накинулись на меня, рассерженные нарушенным покоем. Маленькие трепещущие крылья хлопали по щекам, а острые клювы норовили уколоть в глаз. Пришлось спасаться бегством. Стараясь избавиться от нападающих, я поднялась так высоко, что берег уменьшился до размеров детской ладошки. Я внимательно осмотрела побережье: маленький клочок, окружённый неприступными горами. Внизу горел огонёк костра. Вокруг него сидело несколько человек. Ничего примечательного.

Куда интереснее был пейзаж за чередой неприступных гор! Это был настоящий край водопадов. Неровная, изрезанная горами и каньонами поверхность была иссечена реками, ручьями и речушками. Они несли свои воды, спадая с гор и стекаясь в живописные озёра, по берегам которых раскинулись белоснежные стены древних городов. Жители городов спали и только у подножия гор, что отделяли скудное побережье озера от Края Водопадов горели огоньки костров.

Мне показалось любопытным, что эти люди делали вдали от своих сказочно красивых городов? Охотились? Путешествовали?

Оказалось ни то и не другое.

Костры цепочкой раскинулись вдоль полукружья неприступных гор и у каждого из них сидели вооружённые люди.

— Полгода не спускать глаз с проклятых гор! Тебе не кажется, что это слишком большая цена за то единственное облако, что досталось нам после гибели Северян.

— Поосторожнее со словами, малыш. Северяне покуда живы.

— Это не надолго. Им не пережить зиму в закрытой бухте.

— Не все так думают. Иначе, зачем мы здесь?

Вооружённые люди притихли и испуганно оглядели неприступные горы.

Вот оно что! Они охраняют тех, кто остался по ту сторону, на берегу синего озеро. Охраняют или опасаются. Почему? Те люди не показались мне опасными.

Ночной ветер заплутал в лабиринтах скал и загудел рассерженно, пытаясь выбраться из ловушки. Вой ветра был так зловещ, что воины у костров схватились за оружие. Некоторые вскочили на ноги и отступили в ночную мглу, стараясь высмотреть врага и самому остаться незамеченным. Ветер со свистом покинул западню и вой прекратился. Воины ещё настороженного оглядывались, но постепенно стали возвращаться к кострам, успокаиваясь и негромко переговариваясь между собой.

— Что это, брат?

— Верно, ветер… здесь в горах ветер всегда такой. Воет, будто зверь лесной.

— А может они?

— Северяне? Да будет тебе страху нагонять. Если северяне и воют, так только от голода.

Это замечание всех рассмешило и страх, державший ночных стражников цепкой лапой, отступил. Разговор воинов стал громче, позы вольготнее, а беспечные лица выражали покой.

Но мне не понравилось их отношение к несчастным, оставленным по ту сторону гор. Кто бы не были те люди, никто не заслуживает смерти от голода и холода!

Взяв в руки маленький камешек, я метко закинула его прямиком в костёр. Камень звонко дзынькнул о стенку металлического котелка, подвешенного над огнём, но моего протеста никто не заметил. Хохот и громкий говор не умолкали.

Я взяла камень поувесистей и на этот раз он угодил в голову одного из воинов.

— Ой! — звонкий крик и растерянный взгляд молодого бойца вызвал новый взрыв смеха, но последующая череда брошенных камней, заставила стражников приумолкнуть.

— Кто здесь?!

Воины схватились за оружие и пытались в темноте разглядеть нападавшего, то есть меня. Но я не дала им такой возможности.

Варево в котелке забулькало возмущённо, вспухло, расширилось и полезло неудержимо наружу, заливая костёр.

— Эй, кто-нибудь! Снимите похлёбку с огня!

Но предостережение запоздало.

Похлёбка вздулась над котелком, словно огромный гнойный волдырь. Серые потёки, сочились через её надутые бока, уничтожая остатки пламени. Стало совсем темно и только свет далёких звёзд освещал растущий на глазах пузырь.

— Что это?!

Голос в наступившей тишине был полон тоски, но никто не дал на вопрос ответа. Никто не понимал, что происходит.

— Это колдовство! — рявкнул тот, что стоял совсем близко от меня, рослый, широкоплечий бородач. — Круши его, ребята!

Призыв бородача не вызвал энтузиазма у его товарищей и он один ринулся в бой. Но боя не получилось.

Пронзённый острым мечом пузырь лопнул с оглушительным треском, забрызгивая вонючей жижей всё вокруг: траву, камни и окружавших его воинов. Вонь из его нутра неслась нестерпимая. Воины кашляли, тёрли глаза, слали проклятия неведомо кому, но избавиться от удушливого запаха и мерзких потёков не могли.