ФБР. Правдивая история - Тим Вейнер

Вскоре стало ясно, что Одех осуждает своего сообщника — второго человека, который признался.

Мохаммед аль-Аухали ехал в грузовике, который уничтожил посольство. Он запаниковал в последний момент. Когда кенийский охранник отказался поднять деревянный шлагбаум у въезда на автостоянку, аль-Аухали выпрыгнул из грузовика, бросил свето-шумовую гранату и убежал. Получив серьезное ранение при взрыве, он остановился в отеле, а затем отправился в больницу. Служащий отеля сообщил об этом кенийской полиции. Полицейские нашли его в больнице, обыскали, нашли в его брюках подробную копию плана взрыва и арестовали его.

«Он хотел все рассказать о себе с начала до конца»[636], — сказал агент ФБР Стив Годен, который начал слушать признание подозреваемого в заполненном людьми полицейском участке Найроби, и это продолжалось в течение следующей недели. Годен был в отпуске на побережье Нью-Джерси, когда его вызвали в Найроби. До этого он никогда еще не работал по делу о международном терроризме. На протяжении следующих пяти лет он не будет работать ни по каким другим делам.

Аль-Аухали был богатым саудовцем в возрасте 21 года; он родился в Ливерпуле, Англия, изучил не только Коран и религиозные законы шариата, но и историю, и политическую науку. Два года назад он ушел из семьи и присоединился к джихаду в Афганистане. «Он несколько раз встречался с господином бен Ладеном и проявлял свой интерес к заданиям, которые он хотел бы выполнить, — сказал агент ФБР. — Бен Ладен сказал ему: «Не спеши. Со временем будет тебе задание».

Допрашивающий углубился в планы и цели «Аль-Каиды». «Аль-Аухали объяснил мне, что Усама бен Ладен стоит на самой верхушке «Аль-Каиды», но непосредственно в его подчинении есть несколько старших военных чинов, что бен Ладен ставит политические цели перед этими военными, — сказал Годен. — А эти люди дают указания своим подчиненным». Тем летом аль-Аухали узнал, что его задача — стать подрывником-смертником.

«Было несколько причин, почему было выбрано посольство в Найроби, — рассказал аль-Аухали Годену. — Во-первых, в посольстве США в Найроби было много американцев; посол была женщиной, и если бы в результате взрыва она погибла, это способствовало бы распространению информации о взрыве. В посольстве также находились несколько христианских миссионеров. И наконец, это была легкая мишень».

Аль-Аухали закончил свое признание, раскрыв самые грандиозные честолюбивые замыслы бен Ладена: «В Соединенных Штатах есть цели, которые мы могли бы поразить, но для этого еще не все готово, — сказал он Годену. — Мы должны совершать много терактов за пределами Соединенных Штатов, и это ослабит их и даст нам возможность наносить удары в самих Соединенных Штатах».

ФБР передало его признания из Найроби в Вашингтон. Впервые Соединенные Штаты получили твердые доказательства того, что они находятся под прицелом «Аль-Каиды».

20 августа 1998 года президент Клинтон ответил шквалом крылатых ракет. Мишенями были тренировочные лагеря у города Хост в Афганистане и фармацевтическая фабрика под Хартумом в Судане. В ЦРУ полагали, что бен Ладен находится в этом тренировочном лагере — эти разведданные были уже устаревшими. ЦРУ также сообщило, что фармацевтическая фабрика является производством химического оружия; эти данные оказались очень сомнительными. Эта контратака была воспринята в мире как фиаско в сочетании с публичным признанием президента, что ФБР поймало его на лжи относительно его сексуальной жизни. Его унижение было почти полным, а его импичмент — почти гарантированным.

Луис Фрих прибыл в Найроби за несколько часов до того, как крылатые ракеты начали вращаться в своих пусковых шахтах. «Мы с ним должны были встретиться на следующее утро, — вспоминала посол Бушнелл. — Но в ту ночь я приняла срочный телефонный звонок с сообщением, что прилетает директор ФБР, чтобы немедленно увидеться со мной»[637]. Она вылезла из постели и накинула какую-то одежду. «Когда приехал Фрих, он был вне себя, — сказала посол. — Он только что узнал, что США собираются запустить крылатые ракеты и никто его не предупредил об этом заранее. Он хотел знать, что мне известно — а это было даже меньше того, что знал он, — и какой у меня план».

Фрих, очевидно, боялся, что удары крылатых ракет вызовут восстание исламистов в Кении, где менее чем один человек из десяти был мусульманином. Он сказал послу: «Я полагаю, что вы будете эвакуироваться. Я отзываю личный состав ФБР. У меня в самолете есть пять свободных мест, и я отдам их вам. Вы можете решить, кого вы хотите отправить из страны». После этого он стремительно ушел.

Бушнелл была поражена. Она вызвала к себе домой офицеров службы безопасности. «Мы посмотрели друг на друга, потрясенные и смущенные, — рассказывала она. — Склонные поддаваться гневу кенийцы сочувствовали «Аль-Каиде», а также небольшому числу мусульман в Найроби; почти самое худшее, что мы могли бы пережить, — это ярость людей, возвращавшихся после пятничной молитвы в мечети, находившейся на некотором расстоянии. Мы решили закрыть посольство в полдень, посоветовать людям оставаться дома и посмотреть, что будет, — сказала она. — Ничего. Тем временем сотрудники ФБР в костюмах со всеми своими длинными и короткими «стволами» стали «делать ноги».

Из Африки Фрих увез не всех своих агентов. 27 и 28 августа, через неделю после пуска крылатых ракет, агенты ФБР Джон Антисев и Стив Годен порознь привезли Одеха и аль-Аухали в Нью-Йорк согласно официальной процедуре выдачи уголовных преступников. Без намека на принуждение или угрозу ФБР получило их полные признания наряду с важной информацией о всемирном размахе деятельности «Аль-Каиды». Среди всего прочего аль-Аухали дал телефонный номер в Йемене, который служил для бен Ладена международным коммутатором.

4 ноября 1998 года обвинительный акт, распечатанный в суде Южного округа Нью-Йорка, объявил бен Ладена и двадцать других членов «Аль-Каиды» виновными в осуществлении взрывов посольств США. Десять обвиняемых получили пожизненное заключение. Эль-Хадж, Одех и аль-Аухали были осуждены на основании улик, представленных ФБР.

Государственный обвинитель Патрик Фитцджеральд пытался усилить обвинения, вынудив говорить лживого Али Мохаммеда — главного тайного агента «Аль-Каиды» в Америке. Как позже признавался Мохаммед: «После взрыва в 1998 году я планировал отправиться в Египет, а потом в Афганистан, чтобы встретиться с бен Ладеном. Прежде чем я смог уехать, я был вызван в суд для дачи показаний перед большой коллегией присяжных в Южном округе Нью-Йорка. Я дал показания, немного соврал»[638]. Под присягой он отрицал, что обучал бен Ладена и его людей приемам террористической деятельности, ведению разведки и контрразведки.

Фитцджеральд и агенты ФБР, которые с ним работали в Нью-Йорке, знали, что Али Мохаммед работает на «Аль-Каиду». Они решили арестовать его там и тогда. Два года спустя на открытом суде он признал себя виновным в том, что был первым агентом бен Ладена, глубоко внедрившимся в Америке, и главным в осуществлении взрывов посольств. Потом он исчез; нет никаких записей о его тюремном заключении. Он был помехой для ФБР.

«Арестуйте императора»

После всех судебных процессов «США против бен Ладена» одиннадцать из нападавших были по-прежнему на свободе, включая главного обвиняемого[639].

Опытный государственный обвинитель Элеонор Хилл, которая работала руководителем персонала двух комитетов конгресса по разведке, спросила агента ФБР в Нью-Йорке о стратегии в отношении «Аль-Каиды». «Это все равно что сказать ФБР после Пёрл-Харбора: «Отправляйтесь в Токио и арестуйте императора, — сказал он. — В Южном округе нет крылатых ракет»[640].

Фитцджеральд не хотел ракет. Он хотел бульдозер, чтобы снести Стену.

Министерство юстиции возвело Стену, чтобы исполнить Закон о надзоре за иностранной разведкой (FISA) от 1978 года. На протяжении шестидесяти лет до этого закона ФБР прослушивало телефонные разговоры по приказам министра юстиции или распоряжению Дж. Эдгара Гувера. Двадцать лет после принятия этого закона тайно собиравшиеся федеральные судьи — суд FISA — следили за тем, как ФБР ведет наблюдение за людьми, подозреваемыми в шпионаже и терроризме. Они узаконили применение жучков и прослушивание телефонных разговоров без ордера, которые когда-то применял Гувер по своему усмотрению.

ФБР было предоставлено решать, когда делиться разведывательной информацией с государственными обвинителями. Но оно не раз плохо с этим справлялось. В 1995 году новые инструкции обязывали агентов получить предварительно санкцию из министерства юстиции. Эти правила были плохо написаны и повсеместно толковались неправильно. Руководители ФБР регулировали и усиливали их неправильную интерпретацию. На периферии и в штаб-квартире агенты ФБР, занимавшиеся делами, связанными с разведкой, полагали, что не могут общаться с посторонними, включая других агентов, работавших по уголовным делам.