Великие зодчие Санкт-Петербурга. Трезини. Растрелли. Росси - Юрий Максимилианович Овсянников

Именно в Зимнем и, пожалуй, только здесь стареющий обер-архитектор замыслил связать каждую сторону своего последнего грандиозного творения с прилегающей к нему частью города. Не просто здание, поражающее величавой торжественностью, возводил он, а символический центр столицы великой империи. Всем своим объемом, масштабом, протяженностью дворец свидетельствует о тонком понимании зодчим окружающего городского комплекса. К дворцу, как некоему центру, стягиваются тонкие нити возможных проекций окрест лежащих важнейших строений. А последовавшее затем запрещение строить жилые дома выше Зимнего на многие десятилетия вперед определило архитектонику Петербурга.

Гордо взирает дворец на четыре стороны света. И у каждой — свой образ.

Западный фасад обращен к вечно гудящему Адмиралтейству, где созидается морская мощь державы. Эта сторона не парадная. Пользуются ей по служебной надобности. Потому в своем убранстве она строже и проще остальных. Выступающие вперед боковые ризалиты, скромный подъезд в центре, выделенный колоннами и небольшим фронтоном, и окна среднего размера. Разве что чуть выделяется правый ризалит, тот, что ближе к Неве. Там, внутри, тронный зал. И окна у него самые большие.

Западный фасад повторяет в плане очертания дворца Анны Иоанновны. По сей день в подвальном помещении можно увидеть уходящий в стену отрезок белокаменной лестницы 1735 года.

Фасад восточный обращен в сторону Миллионной улицы. Там поселились знатнейшие люди государства. Подъездом с этой стороны пользуются часто. Сюда прибывают для служебных докладов, на малые вечера и приемы. Боковые крылья фасада уступами выдаются далеко вперед, образуя положенный по традиции вместительный курдонер. Окна на фасаде малой ширины. Другие не нужны для жилых и служебных покоев. Только центр подчеркнут окнами ширины средней. Строго и торжественно глядит фасад на вытянувшуюся чуть сбоку улицу великолепных дворцов и особняков.

Южная сторона обращена к огромному Дворцовому лугу и протянувшейся за ним главной сухопутной дороге — Невской першпективе. Этим ликом дворец, как символ величия и роскоши могущественного государства, взирает на город. Усложненность фасада призвана, с одной стороны, вызвать у обывателя восторг и почтение, а с другой — связать дворец с многогранным и многоликим городом. Три выступа — большой в центре и два малых по краям здания — придают фасаду внушительную торжественность. Тройная арка въездных ворот подчеркивает его центр.

Арка ведет во внутренний двор, к парадному подъезду, расположенному прямо напротив. (Вспомните проезд во двор воронцовского дома и парадный подъезд во дворе строгановского.) Центры боковых ризалитов отмечены массивным крыльцом на колоннах. В южной части дворца размещаются жилые покои. Углы выступов, трехчетвертные колонны, мощные карнизы, четырнадцать фигурных обрамлений окон рождают при свете дня бесконечное движение теней и бликов.

Северный фасад смотрит на Петропавловскую крепость — внушительный аргумент власти. Его сдержанная величавость соответствует широкой и суровой Неве, некогда главной артерии города, по которой вышла Россия под гром пушек в Европу. Чуть выдаются вперед (всего лишь на 5 метров) боковые ризалиты. Окна в них большие и широкие. В галерее — окна среднего размера. В северной части дворца расположены парадные покои. Белые колонны то чередуются с оконными проемами, то оставляют простенки гладкими, то группируются попарно. Усложняются от углов к центру наличники окон. А над всем по центру фасада — мощный фронтон с возлежащими фигурами Нептуна и Марса. Все вместе создает неповторимый торжественный ритм, присущий только Зимнему дворцу.

К парадному подъезду, через тройную арку во двор, в дни больших праздников подкатывают красные дворцовые кареты и зеленые — Коллегии иностранных дел. Сановитые гости вступают в просторный вестибюль.

Трехпролетная галерея из мощных столбов-пилонов, украшенных с востока и запада сдвоенными колоннами (подобная в миниатюре была некогда создана в Руентальском замке), направляет движение гостей к парадной Посольской (ныне Иорданской) лестнице. Широкий марш ведет наверх. Первые ступени еще в полутьме. Шаг, другой, десятый… И посетитель оказывается в центре залитого светом и золотым мерцанием пространства. Окна в вышине. Здесь только основание всего сияющего и сверкающего объема. Льющийся сверху свет отражается беломраморными простенками, изысканными рамами из золоченых гирлянд и делает все легким и праздничным.

На первой площадке лестница разветвляется на два мраморных потока к площадкам средним, а оттуда — на верхнюю галерею, открывающую вход в парадные покои дворца. Здесь подлинное торжество яркого сияния. Огромные с закруглениями окна. Такие же зеркала, привезенные из Парижа. Десятки, а может, и сотни светильников с горящими цветными огоньками хрустальных подвесок. Вечерами желтые огоньки бесчисленных свечей, тихо колеблясь, отражаются на позолоте резьбы, полированном мраморе и медных балясинах лестничных маршей. Подобные решения зодчий уже использовал в Петергофском и Царскосельском дворцах, но высшего совершенства достиг только здесь. Даже много видавшие иноземные послы останавливались в изумлении перед величием и роскошью парадной лестницы.

Четыре аллегорические фигуры — Правосудие, Милосердие, Воинская доблесть и Процветание торговли — строго взирают со своих постаментов на входящих.

Широкий дверной портал в массивной раме из позолоченных колонн и полукруглого сандрика с картушем открывает доступ в парадную Невскую анфиладу. По бокам портала — Марс и Аполлон, символы военной и духовной мощи России.

Бесшумно распахиваются массивные, украшенные затейливой резьбой двери. Сверкающая зеркалами, золотой лепниной и полированным мрамором светлая анфилада парадных залов уводит к подножию трона властительницы великой державы.

Рожденные фантазией архитектора лепные и резные гирлянды заполняют простенки. Зеркала в золоченых рамах многократно отражают огни многочисленных жирандолей. Плафоны с аллегорическими фигурами «прорывают» потолок, иллюзорно увеличивая высоту покоев. Цветной паркет ложится под ноги затейливыми узорами. Все вместе — праздничная симфония цвета и света.

Франческо Бартоломео Растрелли — первый и, пожалуй, крупнейший в истории русской архитектуры зодчий, сумевший объединить в единое логическое целое разнохарактерные творения мастеров живописи, ваяния, резьбы, лепки, литья и ковки.

Подобное многоцветье и многодельное единство — веление времени. Ученый и мыслитель России середины XVIII столетия М. В. Ломоносов сформулировал это требование: «Россия, распространяясь широко по Вселенной, прославляясь победами… и привлекши к себе прилежное внимание окрестных народов, яко важнейший член во всей европейской системе, требует величеству и могуществу своему пристойного и равномерного великолепия, какового ниоткуда приобрести невозможно, как от почтенных художеств…»

Пройдут десятилетия. Забудутся мудрые слова Ломоносова. «Пристойное и равномерное великолепие» станут утверждать другими и более дешевыми, и более изысканными способами. Предадут надолго забвению многотрудный опыт Растрелли, а монументальный массив дворца впишется всеми своими фасадами, всем своим объемом в ансамбль города и начнет свою вечную жизнь в его пространстве.

Ни один европейский дворец того времени не может равняться с Зимним по внушительности и грандиозности. Дворец — вершина русского барокко середины XVIII века, его завершение и начало конца. Именно в Зимнем Растрелли довел до совершенства те композиционные и архитектонические приемы, которыми пользовался все предыдущие годы. Применение многочисленных колонн,