Слова сияния - Брендон Сандерсон

Адолин оттолкнул Садеаса, не доверяя себе произнести хотя бы единственное слово этому угрю в человеческом облике. Один его вид воскресил воспоминания о захватившей Адолина абсолютной панике, когда он наблюдал, как Садеас отступает с поля битвы, оставляя их с отцом в окружении один на один с врагом.

Хавар, Перетом, Иламар — хорошие солдаты и хорошие друзья — погибли в тот день. Они и еще шесть тысяч.

Пока Адолин шел мимо, Садеас схватил его за плечо.

— Думай, что хочешь, сынок, — прошептал он, — но то, что я сделал, было проявлением доброты к твоему отцу. Острие меча для старого союзника.

— Пустите. Немедленно.

— Если ты с возрастом лишишься рассудка, молись Всемогущему, чтобы нашлись люди, подобные мне, готовые подарить достойную смерть. Люди, которым не все равно и кто не станет насмехаться, а просто подержит меч, чтобы ты мог на него упасть.

— Я возьму вас за горло, Садеас, — прошипел Адолин. — И буду сжимать и сжимать. А затем я воткну кинжал в ваши кишки и буду его проворачивать. Быстрая смерть слишком хороша для вас.

— Тс-с… — произнес Садеас, улыбнувшись. — Осторожнее. Комната полна людей. Что, если кто-нибудь услышит, как ты угрожаешь кронпринцу?

Обычное поведение алети. Можно было бросить союзника на поле боя, и каждый об этом знал, но оскорбить человека в лицо — нет, так поступать нельзя. Гарантировано неодобрение общества. Рука Налана! Отец был прав насчет их всех.

Адолин развернулся и одним быстрым движением освободился из хватки Садеаса. Затем инстинктивно сжал пальцы и шагнул, готовясь как следует двинуть кулаком по его улыбающейся самодовольной роже. Рука, опустившаяся на плечо Адолина, заставила его остановиться.

— Не думаю, что подобное поведение разумно, светлорд Адолин, — произнес мягкий, но строгий голос. Он напомнил Адолину голос отца, хотя тембр был другим. Принц взглянул на Амарама, который шагнул и встал рядом с ним.

Высокий, с лицом, словно высеченным из камня, светлорд Меридас Амарам был единственным светлоглазым мужчиной в комнате, кто носил подобающую форму. Как бы сильно самому Адолину не хотелось надеть что-то более модное, он пришел к пониманию важности униформы как символа.

Адолин глубоко вздохнул, опуская кулак. Амарам кивнул Садеасу, развернул Адолина за плечо и отвел его подальше от кронпринца.

— Вы не должны позволять ему провоцировать себя, ваше высочество, — мягко сказал Амарам. — Как только представится возможность, он вас использует, чтобы поставить в неловкое положение вашего отца.

Они зашагали через зал, заполненный беседующими гостями. Подавались напитки и закуски. Короткий перерыв посередине совета превратился в полноценный прием. Не удивительно. Здесь присутствовало столько важных светлоглазых, что люди хотели общаться и заводить связи.

— Почему ты остаешься с ним, Амарам? — спросил Адолин.

— Он мой сюзерен.

— Твой ранг позволяет тебе самому выбирать сюзерена. Отец Штормов! Ты теперь Носитель Осколков. Никто даже не задаст тебе вопроса. Перейди в наш лагерь. Присоединись к отцу.

— Поступив так, я стану причиной раскола, — тихо ответил Амарам. — Оставаясь с Садеасом, я могу помочь вам найти общий язык. Он мне доверяет. Так же, как и твой отец. Моя дружба с ними обоими — шаг к сохранению единства королевства.

— Садеас предаст тебя.

— Нет. Кронпринц Садеас и я пришли к взаимопониманию.

— Мы тоже так думали. Пока он нас не переубедил.

Выражение лица Амарама стало отсутствующим. Даже его походка была продиктована этикетом: прямая спина, уважительные кивки многим из тех, кого они миновали. Идеальный светлоглазый генерал — с блестящими способностями, но не высокомерный. Разящий меч своего кронпринца. Большую часть войны он провел, прилежно тренируя новых солдат и посылая лучших из них Садеасу, пока сам охранял определенные районы Алеткара. Здесь, на Разрушенных равнинах, действия Садеаса были столь эффективными наполовину благодаря Амараму.

— Твой отец — человек, которого невозможно согнуть, — сказал Амарам. — Я бы не хотел, чтобы было иначе, Адолин. Но это означает, что человек, которым он стал, — не из тех, кто сможет сотрудничать с кронпринцем Садеасом.

— А ты другой?

— Да.

Адолин фыркнул. Амарам был одним из лучший людей королевства, человеком с безукоризненной репутацией.

— Я в этом сомневаюсь.

— Садеас и я согласны, что средства, с помощью которых мы достигаем достойной цели, могут быть безнравственными. Твой отец и я согласны в том, что цель — улучшенный Алеткар, место без склок. Это вопрос точки зрения...

Амарам продолжал говорить, но Адолин понял, что не слушает его. Он уже наслушался достаточно подобных речей от отца. Если Амарам начнет цитировать «Путь королей», Адолин, наверное, закричит. По крайней мере...

А это кто?

Великолепные рыжие волосы. Ни единого черного локона. Стройная фигурка, столь отличная от пышных форм алети. Шелковое синее платье, простое, но элегантное. Бледная кожа, почти как у шиноварцев, гармонировала с голубыми глазами. Россыпь веснушек на щеках придавала экзотический вид. Молодая девушка, казалось, скользила по комнате. Адолин повернулся следом, наблюдая за тем, как она проходит мимо. Девушка была такой необычной.

— Глаза Аш! — усмехнулся Амарам. — Ты по-прежнему неисправим, да?

— Неисправим? — Адолин оторвал взгляд от девушки.

— Засматриваешься на каждую порхающую поблизости крошку. Тебе нужно угомониться, сынок. Выбери одну. Твоя мать была бы огорчена тем, что ты все еще не женат.

— Джасна тоже не замужем. А она на десять лет старше меня.

Если надеяться на то, что она еще жива, как убеждена тетя Навани.

— В этом отношении твою кузину трудно назвать образцом для подражания.

Тон Амарама подразумевал больше. «Или в любом отношении».

— Посмотри на нее, Амарам, — проговорил Адолин, вытянув шею и наблюдая, как юная особа приближается к его отцу. — Эти волосы. Ты когда-нибудь видел такой насыщенный оттенок рыжего?

— Ручаюсь, она веденка, — ответил Амарам. — Кровь рогоедов. Существуют семейства, гордящиеся подобным наследием.

Веденка. Не может быть... Или может?

— Прошу прощения, — сказал Адолин, отходя от Амарама, и начал вежливо проталкиваться туда, где молодая веденка разговаривала с его отцом и тетей.

— Боюсь, что светледи Джасна утонула вместе с кораблем, — говорила девушка. — Я сожалею о вашей утрате...

ГЛАВА 38. Безмолвный шторм

Теперь, когда Бегущие с Ветром были так заняты, произошло событие, на которое ссылаются до сих пор: та самая находка той самой знаменитой проклятой вещи, хотя было это какое-нибудь мошенничество приверженцев Сияющих или что-то извне, Авена не упомянул.

— ...сожалею о вашей утрате, — сказала Шаллан. — Я привезла с собой все вещи Джасны, которые смогла вернуть. Они у моих людей снаружи.

Шаллан обнаружила, что удивительно трудно произносить слова ровным тоном. Во время путешествия девушка горевала о Джасне неделями, но заговорив о ее смерти, вспомнила ту ужасную ночь, и эмоции накатили бурными волнами, угрожая захлестнуть снова.

Рисунок, который Шаллан нарисовала для себя, пришел ей на помощь. Она стала сегодня той женщиной — и та женщина, хотя и не была бесчувственной, могла пережить потери. Шаллан сосредоточила внимание на моменте и текущей задаче, а конкретнее на двух людях перед собой. Далинар и Навани Холин.

Кронпринц оказался именно таким, как она ожидала: грубоватым мужчиной с короткими черными волосами, седыми на висках. Жесткий мундир придавал ему такой вид, будто он единственный в зале знал что-то о войне. Она спрашивала себя, не были ли синяки на его лице результатом кампании против паршенди. Навани очень походила на состарившуюся на двадцать лет Джасну, все еще красивая, хоть и отмеченная материнством. Шаллан никогда не представляла, какой была бы Джасна, стань она матерью.

Пока Шаллан подходила, Навани улыбалась, но теперь ее легкость исчезла.

«Она все еще надеялась увидеть дочь, — подумала Шаллан, когда женщина опустилась на ближайший стул. — Я только что отняла ее последнюю надежду».

— Благодарю тебя за доставленные вести, — сказал светлорд Далинар. — Хорошо... когда есть определенность.

Шаллан чувствовала себя ужасно. Не только из-за того, что пришлось вспомнить о смерти, но также потому, что пришлось возложить этот груз на других.

— У меня есть для вас информация, — сказала Шаллан, стараясь быть деликатной. — О том, над чем работала Джасна.

— Снова насчет паршменов? — перебила Навани. — Шторма, эта женщина была слишком увлечена ими. С тех самых пор, как вбила себе в голову, что виновата в смерти Гавилара.