По слову Блистательного Дома - Эльберд Гаглоев

Измерили добычу. Восемь шагов в ней оказалось. А толщиной в коровью ляжку.

Я, похлопывая по одежде, пытался сплясать какое-то подобие гопака. Отнюдь не с целью демонстрации радости от победы над пресмыкающимся, а потому как те самые искорки, что, казалось, скатывались с кожи огнистого змея, отнюдь не мерещились, а были вполне материальны. А поскольку шинельку я до конца в подземелье застегавать не стал, часть мне за пазуху и закатилась. Очень оригинальные ощущения.

Вдобавок ко всему меня вдруг так приложили по плечу, что мой барельеф вполне мог остаться на противоположной стене.

— Ты принес нам удачу, чужак, — пророкотал Саукарон. И ласково так добавил: — Такой крупный огнистый змей.

— И он первый заметил добычу, медер, — проскрежетал другой подземный житель, так и не поднявший забрала. Судя по очень длинным седым усам, висящим из-под шлема, совсем не молодой.

— Теперь тебе не отвертеться от награды, — загрохотал первый собеседник и опять шарахнул меня по спине.

— Слушайте, — с трудом переводя дыхание, поинтересовался я, — а вам ваш раненый соплеменник больше не нужен? Так мы его себе заберем.

Саукарон что-то скрежетнул, трое остались разделывать добычу, а остальные, снова взяв меня в коробочку, дружно ломанулись вперед.

— Куда? — возмущенно пропищало с пола.

Скандальный рудокоп так и замер с задранной ногой.

— Совсем стыд потеряли, камнееды огромные, — продолжало нечто тоненько бушевать с пола, — дом образина эта сорвала, вся мастерская в кучу. И ни извинений тебе, ни вежества положенного.

— Так гость у нас, — смущенно пробасил Саукарон. — Брата нашего пораненного привез.

— Тем более, — непримиримо раздалось снизу, — зачем гостю о вас как о невежах думать? — И вдруг обеспокоенно: — Какого брата?

— Саугрима.

— Ну так и чего же ты стоишь? Подними меня да поехали побыстрее.

Я все не мог разглядеть меж кряжистых фигур рудокопов, кто так серьезно воспитывает Саукарона.

Но вот он наклонился, протянул ладонь. И на нее с пола заскочил такой же рудокоп. Крепыш кряжистый в полном доспехе, с заплетенными в косицу усами. Только не в черном, а в блестящем панцире.

И ростом со средний палец.

— Покажи мне человека, что оказал нашей семье услугу.

И Саукарон послушно поднес ладонь к моему лицу. И точно, рудокоп. Маленький.

— И какую плату ты желаешь, человек?

Опять двадцать пять. Надоели мне эти меркантильные шахтеры.

— Вам, в конце концов, ваш родич нужен? Бесплатно. За так. В порядке гуманитарной помощи? Если нет, то выведите меня отсюда. Сами его прокормим. И платы с вас не возьмем.

— Вперед, — властно пискнул человечек. И, отводя от меня взгляд, добавил: — Ты заинтересовал меня, человек.

— Надеюсь, не в эротическом плане, — схамил я. Надоело. Какая плата, какая плата?

На этот раз идти пришлось совсем недолго. Коридор закончился отнюдь не пещерой, а с большим вкусом оформленной станцией метро. Аккуратненькой такой. И хотя вместо рельсов в каменном полу были проплавлены две параллельные колеи, сходство было потрясающим. И дополнялось, кроме того, стоящим на одной из веток поездом из двух вагонов. Правда, открытых. Хотя на переднем что-то вроде щита присутствовало.

Ехать пришлось совсем недолго, минут пятнадцать. Скорость, кстати, это транспортное средство развивало вполне приличную. Доехали до такой же станции. И здесь маленький рудокоп заговорил.

— Отпусти меня, Саукарон. Не хочу я в мир выходить. Лучше родню повидаю. А тебя, человек, я запомню. Прощай пока. — И шагнул с поднятой ладони прямо в светильник. Просто шагнул и исчез.

Рудокоп повернулся ко мне.

— Ведь не надо тебе напоминать, что молчание — золото?

— Не надо.

Чужие тайны, как правило, лишняя головная боль. Кстати, голова болеть перестала. О чем я, похоже, сказал вслух, на что услышал:

— Одарили тебя таки.

Да, действительно. Не болели мои травмы. Спасибо доброму гномику.

Часть стены отъехала в сторону, открывая нам живописную картинку. Жесткий боевой ромб рудокопов уставился острием в куцый строй моих соратников.

— О, старший пришел, — обрадовался Хамыц. — Слушай, у нашего друга родственники грубые такие. Пугали нас. Саурона наказать, сказали, хотят. Зачем наказывать? Герой он, — говорил певун, не выпуская из рук лука. В ромбе несогласно заворчали. А Хамыц продолжал ябедничать: — И нас, сказали, убить надо, потому что дырку их видели.

Мои ладони уютно улеглись на рукояти гундабандов.

— Это как понимать, Саукарон? — повернул я голову к рудокопу.

Но и на его лице было выражение некоторой растерянности. Смазалось. Тяжелый молот, которым он поигрывал всю дорогу, с лязгом повис в петле из цепи, закрепленной на кованом поясе, и владелец его гулко ступая, направился к навершию ромба. Что-то проскрипел стоящему во главе строя, тот нехотя скрипнул в ответ. На что Саукарон слегка отшагнул и с размаху врезал ему по голове кулаком. Покритикованный командир воспарил и, преодолев пару шагов по воздуху, грохоча доспехами обрушился на землю.

Саукарон опять что-то рявкнул. По строю прошла рябь. И уже просто две шеренги стояли на месте свирепого, готового к прыжку, ромба. Такая вот дисциплина.

Рудокоп повернулся ко мне.

— Где мой брат?

— Хамыц, Саурона куда дели?

— Ха, вон на носилках лежит за нами, — мотнул назад подбородком певун. — Что, не будут его наказывать?

— Нет.

— А нас убивать?

— Нет, — сурово глянул на пытающегося подняться Саукарон.

— Ты веришь этому человеку, старший?

Ответить я не успел.

— Верь ему, достойный Хамыц, — на носилках сел Саурон.

Вот же здоровье бычье. Осунувшийся, бледный как смерть. Но живой. Попытался встать, но со стоном завалился обратно.

Саукарон рявкнул, и четверо направились к раненому.

— Что, отдаем, старший?

— Отдаем.

— Пусть берут, — кивнул маленькому отряду Хамыц.

После того как процессия с раненым скрылась в недрах горы, ко мне подошел Саукарон.

— Будь гостем в наших чертогах.

— Боюсь, что не смогу воспользоваться вашим гостеприимством. Мы торопимся. Очень торопимся. И только из-за твоего брата решились сделать такой крюк.

— Куда ведет тебя дорога?

Не думаю, что имеет смысл скрывать.

— В Замок Шарм'Ат мы спешим. Есть причины думать, что некоторые гости лорда недоброе задумали.

Саукарон задумался.

— По земле твоя дорога займет четверо суток, а нашими путями ты достигнешь окрестностей Замка Шарм'Ат уже к полудню завтрашнего дня. Даже если наши мастера осмотрят ваше оружие, а вы вкусите пищу в наших чертогах, больше времени не уйдет.

Отказываться от такого предложения было просто глупо, и я уже повернулся, чтобы дать новую вводную своему немногочисленному, но грозному воинству, как был остановлен вопросом.