Религиозные практики в современной России - Кати Русселе

О возможности появления в быту и культуре современных обществ таких традиций, которые возникли относительно недавно, но приобретают архаические формы, писал К.В. Чистов. Он различает «первичные» формы (т. е. собственно традиционные, связанные с прямым продолжением, развитием или модификацией архаической традиции) и «вторичные» (т. е. находящиеся в более сложных отношениях с традицией или вовсе с ней не связанные, но в чем-то сходные с «первичными»)11. На наш взгляд, почитание коломенских камней как раз и является такой «вторичной формой».

Приложение 1

Описание полевых исследований

Как уже было отмечено, основными источниками для моей работы послужили полевые исследования возле коломенских камней, проведенные студентами Российско-французского центра исторической антропологии им. М. Блока РГГУ М.Г. Шахназаровой, А.М. Курициной, Е.В. Плавской, В.А. Поликарповым под руководством профессора А.Л. Топоркова. Систематические (по 6 часов в день в течение 4-20 июля 2003 года) опросы позволили в большом объеме представленной ими информации увидеть определенные закономерности, произвести статистическую обработку материала и представить ее результаты в виде таблицы. Всего за 17 дней камни посетило 313 человек – 227 женщин и 86 мужчин. Статистическая обработка производилась по отчету М.Г. Шахназаровой и А.М. Курициной, второй отчет Е.В. Плавской и В. А. Поликарпова, так же как мои полевые записи и полевые записи А.Л. Топоркова, использовался в качестве источника дополнительной информации. Правомерность такого решения обоснованна, так как типичные особенности почитания камней характерны и для обоих отчетов, и для моих полевых записей и полевых записей А.Л. Топоркова. Дополнительная же информация важна, так как дает примеры нетипичных, уникальных особенностей почитания (например, в материалах приводится название камня, которое нигде, кроме слов одного информанта, не упоминается). Таким образом, приведенные ниже таблицы строились из расчета общего количества человек, опрошенных М.Г. Шахназаровой и А.М. Курициной (179). Если же в таблицу вносились дополнительные сведения из других источников, то, соответственно, изменялось общее количество опрошенных.

Приложение 2

Версии происхождения камней

(% от числа опрошенных)

Примечания

1 Подробнее о полевых исследованиях см. в приложении 1.

2 Чигрин А.С. Языческое святилище в Коломенском: Дипломная работа. Москва, 1990. С. 80. Пользуемся случаем поблагодарить А.С. Чигрина, который любезно предоставил нам возможность познакомиться с этой работой и другими материалами, связанными с коломенскими камнями.

3 Чигрин А. С. Камень, дающий жизнь // Московский журнал. 1991. № 5. С. 36–40; Он же. «Камни рождающие, камни плодоносящие» // Коломенское: Материалы и исследования. М., 1993. Вып. 4.С. 50–58; Он же. Ритуальная символика сил природы, выраженная в камнепочитании //

Там же. С. 59–71.

4 Соболева Н.А. Герб Москвы. М., 2000. С. 43–44.

5 Материалы полевых исследований под руководством профессора А.Л. Топоркова (далее – МПИ).

6 Щепанская Т.Б. Культура дороги в русской мифоритуальной традиции XIX–XX вв. М., 2003. С. 287.

7 Панченко А.А. Народное православие. СПб., 1998. С. 70–71.

8 Там же. С.Ю1.

9 Там же. С. 107.

10 Там же. С. бо.

11 Чистов К.В. Народные традиции и фольклор. Л., 1986. С. 45.

Борис Кнорре

«Опричныи мистицизм» в религиозных практиках «царебожничества»

Введение

Идейная суть «царебожничества», называемого еще и учением о русской теократии, состоит в обожествлении статуса русского самодержца, а иногда – русских православных правителей в целом1. Это, в свою очередь, выражается в сакрализации фигуры того или иного монарха и в его идеализации, как правило, с искажением исторических фактов, с целью создания необходимого образа. Идеализации подвергается не только монарх, но и часть его окружения. В случае с императором Николаем II это прежде всего все члены семьи императора, но также и «друг семьи» Григорий Распутин, канонизации которого сегодня также добиваются царебожники.

Согласно «искупительному догмату» царебожников, Николай II выступает в роли «соискупителя русского народа», избранного «по образу Единородного Сына»2, т. е. Христа. Почитание «во святых» Григория Распутина последовательно этот догмат дополняет – Григорий Распутин наподобие Иоанна Крестителя выступает в роли предтечи Николая II в его «жертве за народ».

Но на сегодняшнем этапе эволюции царебожничества особую остроту получила борьба за прославление в лике святых царя Ивана Грозного как «Первого Помазанника Божия на русском троне»3. Причем по мере сакрализации Ивана Грозного происходит и сакрализация опричнины. В этой связи царебожничество нередко называется «опричным движением», а иногда даже «православным ваххабизмом», проповедующим свою «священную войну». Сами активисты движения за канонизацию Ивана Грозного недвусмысленно называют себя «опричниками» или прилагают эпитет «опричный» к своей профессии или иному социальному статусу. Так, например, среди них есть люди, называющие себя «опричными историками», «опричными журналистами» и т. п.

Популярность получили так называемые «опричные братства», которые сегодня есть в Санкт-Петербурге, Волгограде, Новосибирске,

Москве и других городах России. Можно сказать, что опричнина сделалась сегодня своеобразным брендом не только царебожников внутри Русской православной церкви, но и представителей ультраправых политических кругов, которые стремятся «зарезервировать» место Ивану Грозному если и не в официальной церкви, то хотя бы в святцах «народного православия».

По словам хранительницы одного из соборов Московского Кремля, группа наиболее ревностных почитателей Грозного, которая постоянно приходит в Архангельский собор, где хранится его прах, в течение максимально допустимого времени читает молитвы Грозному. Ко гробу Грозного прикладывают посвященные ему труды, а один из активных идеологов царебожничества желал приложить свою диссертацию – для того, чтобы «освятить» свой труд.

Наиболее яркой из подобных организаций является «Опричное братство» А.А. Щедрина, которое выступает сегодня своего рода экспериментальной площадкой «опричной религии». Братство институционально автономно, существует независимо от Русской православной церкви. Андрей Щедрин является и создателем братства, и его административным и духовным лидером. Центр братства до недавнего времени (еще год назад) находился в деревне Кащеево Любимского района Ярославской области; там за общиной «опричников» до сих пор закреплено множество домов. Община организована по образцу опричнины Ивана Грозного. Во главе стоит «царь-игумен», роль которого выполняет Щедрин; он также именуется «барином», «хозяином», «главой опричников», «новым Серафимом Саровским» и пр. Все остальные члены – его духовные и физические «холопы». В общине сильны апокалиптические настроения, которые проповедует «царь-игумен». Община издает «Опричный листок», основным автором которого является тот же Андрей Щедрин (под псевдонимом Николай Козлов)4. Многие материалы, написанные А. Щедриным, размещены на сайте Санкт-Петербургского опричного братства. В дальнейшем в этой статье мы рассмотрим идеологические истоки и современные практики этого и подобных ему движений.

Митрополит Иоанн (Снычев) и апологетика священного царства

Современное царебожничество опирается главным образом на апологетику Ивана IV, которая содержится в книге покойного митрополита Иоанна (Снычева) «Самодержавие Духа» – книге, которую можно назвать «библией» современных царебожников или неоопричников, как и всех ультраконсервативных православных кругов5.

Напомним, что митрополит Иоанн пользовался в начале 90-х годов особой известностью. Он был бескомпромиссно настроен против

экуменизма

экуменизма, резко критиковал российские реформы, вызывая недовольство новой российской политической элиты. Напротив, церковноконсервативная, «патриотически» настроенная общественность питала к владыке особую любовь и уважение, видя в нем носителя подлинных традиций русского православия.

Доверие к этому иерарху экстраполировалось, в свою очередь, на книги, написанные им или подписанные его именем. Появившаяся в 1994 году книга «Самодержавие Духа» ставила своей задачей переосмысление русской истории через осознание «трагического опыта десятилетий сатанинского пленения» и «восстановление благодатной преемственности русского религиозно-национального самосознания»6.

В книге все повествование о Грозном и его времени направлено на то, чтобы создать образ исключительно благочестивого царя, сделавшего для Русской церкви и для России благо, не сравнимое ни с одним другим правителем. В «Самодержавии Духа» была высказана версия, что первый венчанный на царство царь явился жертвой «заморской клеветы», было заявлено, что свидетельства иностранцев – иезуита Антония Поссевина, вестфальца Генриха Штадена, англичанина Джерома Горсея и других – были продуктом русофобской риторики. «Очернение» опричной эпохи в трудах Карамзина и следовавших за ним дореволюционных историков было списано на их недостаточный критический подход и духовную чуткость, на злокозненность «врагов России»… Отмечалось, в частности, что русские историки не смогли толком отличить ложь от истины из-за того, что были православными лишь номинально. В целом авторы «Самодержавия Духа» применили избирательную критику традиционного исторического взгляда на опричное время – опровергая очевидные преувеличения, допущенные иностранными средневековыми свидетелями опричной эпохи, а затем «по инерции» предлагая читателю в целом не принимать всерьез любые факты, бросающие тень на «грозного» царя. Так или иначе, книга сразу привлекла внимание, в особенности, православных неофитов и «патриотов», интересующихся русской историей, вызывала уважение у коммунистов, симпатизирующих «имперской роли» русского православия.