Летописи Дорна. Белый воин - Алексей Осадчук

— За дочь мою спасибо, и за стену, что тарки не прорвали.

И вышел.

«Вот так, — пронеслось в голове у парня, — то смеется, над малолеткой, то серьезно благодарит. И не поймешь этих взрослых».

Зал, где проходил военный совет всех сотников и паннов находился в так называемом дружинном доме. Что-то вроде дворца конунга, только попроще. Без всяких там золотых украшений, хрустальных полов и серебряных статуй. Все было просто, скажем так по-спартански. Деревянный пол и бревенчатые стены. Потолок из того же материала, поддерживаемый толстыми резными колонами. В конце зала два трона. Один большой, а другой немного поменьше. Та же замысловатая резьба. Через, примерно каждые пять метров, висели светильники, ярко освещающие все помещение. Перед тронами стоял длинный крепкий стол, сверкая, выскобленной поверхностью. По бокам длинные лавки. На стенах развешаны разные щиты, мечи, в основном похожие на скандинавские, а также секиры, и боевые топоры. Левая стена украшена широкими деревянными столбами. Резьба на них заметно отличается от остальной в этом зале.

Пока Ксандр шел через весь зал к трону, он обратил внимание на эти столбы. Каждый имел свой неповторимый сюжет. Неизвестный резчик отлично постарался, создавая незнакомые фрагменты из чужой жизни. Вон кто-то рождается, а вон две рати перед столкновением. На последнем семнадцатом столбе были изображены маленькие фигурки, спускающиеся с кораблей, и уже в следующем фрагменте эти фигурки кланялись сидящему на троне великану и протягивали что-то в своих руках. Видимо какой-то дар. От разглядывания резных столбов Ксандра отвлек знакомый голос конунга.

— Что, воин, пришлась по вкусу тебе Стена Рез[21] моих предков?

На юношу было обращено сразу несколько десятков испытывающих взглядов. Честно говоря, принца уже стало понемногу раздражать чрезмерное внимание людей. Пока шел сюда по улице, люди расступались перед ним. Разговоры смолкали. И только сотни взглядов. Сперва это тяготило, а теперь стало раздражать. Может быть это настроение, а может действительно королевская кровь или что-то другое, менее благородное ударило в голову молодому человеку. Он ответил:

— Да конунг. Ты прав. Особенно приятно то, что я нахожусь в доме человека с не менее глубокой родословной, чем моя.

Тишина в зале. Некоторые воины потянулись к своим режуще-колющим инструментам. На лице конунга смешанные чувства. То ли улыбка, то ли…

Один из воинов приподнялся со своего места. Приклей легендарному борцу Карелину бороду, надень на него кольчугу, а в руку дай обоюдоострую секиру — вот примерный портрет поднявшегося. «Серьезный дядька, — мелькнуло в подсознании».

Конунгу стоило только взглянуть на гиганта, как тот опустился на свое место. Но это не помешало ему буравить своими маленькими глазками наглого парнишку.

— Что ж и мне приятно видеть человека в своем доме с такой же длинной историей рода. Только вот, мне хотелось бы уяснить кое-что, — лукаво, будто даже по-отечески произнес конунг. Так всегда взрослые разговаривают со своими детьми, которые, перечитав умных книг забываясь, начинают поучать своих родителей. «Что ж я разочарую тебя, — подумал юноша».

— Да, конунг, смогу ли я тебе помочь? — делая ангельское лицо, полное юношеского порыва спросил Ксандр. Воины вокруг улыбаются. Думают, уест конунг молокососа. Ну-ну.

Странно, но только Ваянар, тоже присутствующий на совете не смеется. У Ксандра сложилось такое впечатление, что дед знает или предчувствует проигрыш правителя лоримов, но ничего не делает, для того чтобы остановить того. Друид сидел с каменным лицом на втором троне справа от Икера и внимательно следил за происходящим. Тем временем Седовлас продолжал:

— По древнему обычаю, который мы чтим, по сей день, правителем Хирмальма становился самый достойный. Из самого именитого рода. В любой момент каждый лорим может заявить свои права на трон Хирмальма. Каждый. Мельник, рыбак, охотник — каждый. Для этого он приходит сюда в эту палату, к этой Стене Рез и говорит только одно слово: Право!

— Верно ли, братья? — спросил Икер у собравшихся за столом.

— Верно! — загомонили ему в ответ, некоторые даже встали. Седовлас повернулся, к спокойно смотрящему на него, Ксандру:

— Ярл, сидящий на троне Хирмальма, обязан встать рядом с требующим права пред Стеной Рез. Он наравне с претендентом должен пройти до того столба, где начинается его прямая родословная. Это значит отец-сын. Женщины не могут править — это закон.

Пока конунг говорил эти слова он медленно шел по направлению к столбу, который стоял самым первым. Тот столб почти почернел от старости. Он как древний свидетель прожитых веков молча взирал на мелких людишек о чем-то спорящих. Поравнявшись со старым столбом Седовлас произнес:

— Мой предок Торм Грозный — основатель этого города, а я его прямой потомок. Пока я не уйду за Берег, ни один лорим не может претендовать на трон Хирмальма. Это закон.

— Любо! Любо! — прорычали воины, находившиеся в зале.

— Теперь ты понимаешь, насколько мне приятно видеть у себя в доме столь родовитого отрока, как ты! — снова по-отечески произнес конунг.

«Дядя думает, что уел малыша. Ну, ну. А народ какой довольный! Цирк. Только дед почему-то не лыбится. Странно. Ну, что? Ответка? Поехали». Даже если и хотел, Ксандр уже не остановился бы.

Медленно, прогулочным шагом посетителя музея, он направился в сторону удалившегося от него конунга. Семнадцатый столб… десятый… пятый… третий… второй…

Юноша поравнялся с Седовласом. Пока он шел, восторженные крики воинов поутихли. В зале стояла гробовая тишина. Все ждали, чем все закончится. «Ну, что Магнус, надеюсь, ты не обманул меня, — мелькнуло в голове».

Ксандр смотрел на почерневший древний столб. В самом верху были вырезаны люди ловящие рыбу, чуть ниже маленькие дома. Смотря на столб события сами проплывали перед глазами. Небольшое племя рыбаков живет ловлей рыбы. Из них сильно выделяется один человек. Резчик изобразил его фигуру чуть больше, чем остальных. И вот на землю племени пришел враг. Идет бой. Рыбаки проигрывают. Но появляются в море корабли. Они похожи на колючих ежей — столько там воинов с мечами. Воины эти высаживаются на берег и вступают в бой с врагами рыбаков. Страшная сеча завершается победой неизвестной морской дружины и рыбацкого селения. «Вот оно!» Предводители жмут друг другу окровавленные руки, а под ними нарисована руна. Дальше корабли уплывают, а спасенные закладывают первый камень в строительство города… Юноша обернулся к молча наблюдавшему за ним конунгу. «Рискую!»