Сиротка. Дыхание ветра - Мари-Бернадетт Дюпюи

— За все эти годы, Бетти, ты ни разу не говорила мне о каком-то там кузене Трамбле. По мне, лучше бы его вообще не было, этот случай порочит мое имя. Если, конечно, он действительно твой двоюродный брат. Я не поленился добраться до Роберваля и зайти к Берте. Старуха любит поболтать! Ты ведь знаешь ее, она тетка Гамелена, этого рыжего увальня.

Сердце Бетти заколотилось так сильно, что ей показалось, будто она сейчас потеряет сознание. Она глубоко вздохнула, что насторожило ее мужа.

— Берта не дурочка, — не унимался он. — Такую не проведешь. Этот Поль Трамбле похаживал к вдовушке из Дебьена, пресловутой Альбертине, которая помогла ему выкрасть ребенка. Ну так вот, Улисс Дунэ, который иногда наведывается в Роберваль, сообщил Берте одну подробность, которая не дает мне покоя. Эта Альбертина рассказывала соседям в Дебьене, что Трамбле приходится ей двоюродным братом… Что-то, мне кажется, у этого бандита многовато кузин.

Из груди Бетти вырвался жалобный стон. Она снова начала поглаживать живот.

— Я уже было задремала, но ребенок так сильно дернулся, что я проснулась. Что ты сказал?

— Ты что, держишь меня за идиота? — разозлился Жозеф. — Ты все прекрасно слышала, Бетти! Я более двадцати лет сплю рядом с тобой и прекрасно знаю, когда ты спишь и когда лжешь!

Это была настоящая пытка: во рту у Бетти пересохло, страх парализовал ее. Женщина приподнялась на локте: нужно было во что бы то ни стало найти выход.

— Ты пугаешь меня, Жо, вот я и лгу! Допрашиваешь, будто служишь в королевской жандармерии! Думаю, Поль Трамбле мне вовсе не родственник, но он был так красноречив, что завоевал мое доверие и сумел стащить ключи от приходской школы. Он постучался в нашу дверь один-единственный раз и наврал с три короба. А потом я боялась, что соседи начнут говорить про меня гадости. Клянусь тебе, Жозеф, этот парень в черном самого черта мог перехитрить! А я порой не слишком сообразительна, вот и решила, что лучше ничего тебе не говорить. Потому что я тебя хорошо знаю, ты вспыхиваешь, как порох. Я боялась, что если ты начнешь искать с ним ссоры, то он может причинить тебе вред или напугать Мари, если подстережет ее как-нибудь вечером. Ведь это он похитил малыша Луи Шардена. Ты, должно быть, заметил, как я мучилась из-за ключей в тот вечер, когда его похитили.

Бетти задохнулась от рыданий. Она неловко уткнулась мокрым от слез лицом в грудь мужа.

— В прошлом году ты снова начал пить. А когда ты пьешь, я всего боюсь. Прости меня! Я тебе солгала, но я не предавала тебя. Да я бы лучше умерла! Наш союз был благословлен священником, мы дали клятву перед Богом, и я не могу ее нарушить.

Жозеф Маруа молчал, слезы жены тронули его сердце, зачерствевшее от скупости, жадности и недоверия. Выгоду он всегда ставил выше чувств. И Бетти это доставляло немало страданий.

«Жо, — думала она, — ты должен поверить мне на слово. Я могу припомнить, сколько раз мне было стыдно из-за твоей мелочности, из-за твоей жадности, из-за стремления заграбастать то, что может принести тебе прибыль! Я ведь помню, Жо, как ты не хотел отдавать Эрмин сломанные игрушки, которыми перестали играть наши дети. Но когда раскрылся ее певческий талант, ты только и думал, как бы на нем нажиться. Ты отказался удочерить ее, однако потом захотел выдать за Симона, хотя они оба этого не желали. Ты вырвал у Лоры те небольшие деньги, что у нее были, когда она нашла наконец свою Мимин, угрожал ей, не знаю уж там чем. Бог свидетель, ты ничем не лучше Трамбле!»

Бетти еще сильнее заплакала. Поль… Бетти с наслаждением шептала имя своего любовника. Возможно, он и использовал ее, возможно, совсем ее не любил, но он дал ей счастье, столько счастья. «Я влюбилась в Поля! Теперь его уже нет в живых. И он не сможет рассказать правду. А я — я больше не увижу его, не смогу поцеловать его в шею, и он никогда больше не будет играть моими кудрями…»

— Ты бы потише себя вела, — недовольно проворчал Жозеф. — Хорошо еще, что Мари осталась у Шарденов, а то девочка решила бы, что я тебя мучаю.

— Это твой ребенок! — воскликнула Бетти. — Я чувствую, что это мальчик. Мы назовем его Сильвестром. Мне нравится это имя. Оно такое же нежное, как нынешняя весна. И он станет учителем. Он будет помогать тебе ставить в лесу соковарню. Я не смогла пойти туда вместе с тобой в этом году, у меня просто не было сил…

— Да замолчи же наконец! — вздохнул Жозеф. — Вся рубашка уже промокла. Как будто выкупался.

Буря необъяснимым образом начала стихать. Бетти поняла это и успокоилась. Жозеф отодвинулся от нее, но не грубо. Бетти, обессилев, вытянулась на кровати.

— Нарыв прорвался, — прошептала она. — Оно и хорошо. Я видела, что ты злишься на меня. Ты часто бывал беспричинно груб.

— Я думал, ты обманываешь меня, — ответил он. — Как бы там ни было, я все время злился. Вот-вот начнется война, Бетти. Будут лишения, карточки, мы даже не знаем, что еще нас ждет. Хорошо бы купить радио, чтобы быть в курсе происходящего. Шардены-то, конечно, уже купили. У них денег куры не клюют…

Бывший рабочий наотрез отказывался купить машину, грузовичок или хотя бы мотоцикл, потому что не мог расстаться ни с единым долларом из накопленных денег. Его гордостью был собственный дом и множество земельных участков.

— Ну и купи себе это радио! — ласково проговорила Бетти. — Ведь тебе так этого хочется! По нему и песни передают, это меня развлечет. После того как Арман уехал, никто больше не насвистывает модных мелодий. Симон скоро женится. Если я не разрожусь в день свадьбы, просто счастье.

— Значит, ты не лжешь, этот ребенок от меня? — не унимался Жозеф.

— Ни один мужчина не прикасался ко мне, Жо, кроме моих сыновей, когда я кормила их грудью, но в этом ты не можешь меня упрекнуть.

Жозеф усмехнулся, его смутило это двусмысленное напоминание. У Бетти были красивые груди, заостренные и упругие. На псарне Шарденов залаяла собака. Совсем стемнело. Жозеф схватил руку жены и под одеялом направил ее к своему паху. Он не мог войти в нее, но существовали и другие способы удовлетворения желания.

Бетти исполнила то, чего он желал, ей было неприятно и грустно. Она терпеть не могла лгать, но должна была спасти свою семью и детей.

Эрмин вышла от доктора Брассара.

Доктор не подтвердил беременности, и это очень ее расстроило. Взгляд ее синих глаз, потемневших из-за этих досадных обстоятельств, блуждал по озеру Сен-Жан. От берега отдалялось восхитительное белое судно «Мистассини», перевозившее пассажиров и туристов из Роберваля в Альма. Над ним, поддерживаемые потоками воздуха, парили чайки, и крылья их практически были неподвижны.

Подол ее платья, стянутого на талии красным кожаным ремнем, затрепетал под порывом ветра. Эрмин всем телом ощутила легкость и воодушевление, причиной которого были дивная погода и скорое возвращение Тошана.

«Доктор может ошибаться, — подумала она, входя в дом на авеню Сент-Анжель. — Задержка достаточно большая».

Она поделилась своими сомнениями с Талой, но индианка лишь нахмурилась, а потом заявила:

— Вряд ли ты ждешь ребенка. Он не ко времени, потому что Тошан в армии.

Эрмин решила не задавать больше вопросов. Будущее покажет. Она постепенно сумела убедить себя, что ее муж, наверное, инспектирует леса. «В своем письме на прошлой неделе он сообщил, что офицер, доверивший ему задание, очень доволен его работой и он будет, вероятно, продолжать начатое», — утешила она себя лишний раз.

Напевая «Мой легионер», Эрмин раздвинула шторы, чтобы впустить в комнату приятный свет закатного солнца. Она сняла парусиновые туфли и босиком взбежала на второй этаж. Ее удивляла тишина, царившая в доме: не было слышно ни как Мари прыгает у себя в комнате, ни как Мукки подражает рычанию рассерженного медведя.

Дойдя до ванной комнаты, Эрмин вымыла руки, ополоснула щеки холодной водой и расстегнула пуговицы на корсаже. Глухой шум на первом этаже заставил ее вздрогнуть. В коридоре раздались тяжелые шаги.

«Кто это может быть? — удивилась она. — Тошан? Но он так не ходит! Я же закрыла дверь на ключ…»

Приведя в порядок платье, она вышла на площадку второго этажа.

— Кто там? — спросила она, перегнувшись через деревянную балюстраду. — Папа, ты?

Только Жослин мог обойти дом и открыть дровяной сарай, который сообщался с домом. Утром он привел Луи, но сейчас она не ждала его прихода. Тут послышался мужской голос:

— Эрмин, я зашел поздороваться с тобой. Это я, Пьер! Я стучал, но, поскольку никто не ответил, вошел через двор.

Молодая женщина, еле сдерживая возмущение, спустилась на первый этаж. Она твердо решила попросить уйти нежданного гостя.

— Что это за странное поведение, Пьер! — возмутилась она, нос к носу столкнувшись с ним на пороге кухни. — Раньше ты был куда вежливее! Если тебе не открывают парадную дверь, значит нужно уйти! Моя свекровь могла отдыхать после обеда.