Цикада и сверчок (сборник) - Ясунари Кавабата
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они столкнулись в пионовом саду на приеме у князя после пятнадцатилетней разлуки.
– Привет! – ощутил он на своей спине тяжелую руку офицера. Но не решился ответить ему тем же. Стоявшая рядом с Умэмура госпожа взглянула на него исподлобья. Видя его удивление, Умэмура произнес:
– Я вот все хотел тебе сказать при встрече. Насчет Сумико. В детстве она своим взглядом многих зацепила. А в моей деревне все девчонки так смотрели, модно у них так было.
– …
– А в детстве мы здорово играли! – как ни в чем не бывало сказала Сумико и засмеялась.
– Извини, тут мой друг-летчик. Ладно, пока.
И супружеская пара Умэмура спешно удалилась в сторону летнего театра.
Дипломат побагровел – краснее пионов, которые окружали его.
[1925]
Женщина по имени Осин и бодхисатва Дзидзо
Во внутреннем дворе горной гостиницы, которая стояла на горячих источниках, рос высокий каштан. В его тени стояла каменная статуя доброго бодхисатвы Дзидзо. Она была установлена в честь женщины по имени Осин.
В путеводителе было сказано, что Осин скончалась в 1872 году, 63 лет от роду. Муж ее умер, когда ей было 24 года, и всю оставшуюся жизнь она провела вдовой. Деревенские парни все до единого хотели познакомиться с ней поближе. Она же принимала всех с одинаковым радушием. Парни установили очередь на Осин. Как только подросток достигал определенного возраста, парни принимали его в ряды совладельцев Осин. Но как только парень обзаводился женой, на Осин он право терял. Благодаря радушию Осин парни перестали таскаться за пятнадцать километров в портовый город за перевалом, деревенские девушки прежде времени не теряли невинность, жены не страдали дурными болезнями. Любой парень в этой деревне стал мужчиной, с неизбежностью пройдя через Осин. Попасть в деревню можно было, только перебравшись по висячему мосту над рекой, – другого пути не было.
«Да, красивая легенда», – подумал постоялец. Он почувствовал, что готов преклониться перед Осин. Однако статуя Дзидзо не имела ничего общего с ее обликом. Ясно, что статуя буддийская – голова-то бритая, но непонятно даже, есть ли у статуи глаза и нос. Наверное, кто-то подобрал на кладбище какую-то старую статую Дзидзо да и притащил сюда. Вот и все.
За каштаном располагалось некое заведение сомнительного толка. Когда клиенты гостиницы крались к нему, то они, попав под крону каштана, непременно поглаживали голову статуи.
В один летний день несколько постояльцев собрались в номере и попросили воды со льдом. Наш герой сделал было глоток, но тут же выплюнул кусочек льда и нахмурил брови.
– Что-то не так? – спросила служанка.
Он показал пальцем на заведение за каштаном.
– Лед вы заказываете там?
– Да.
– И лед раскладывала какая-нибудь грязная проститутка?
– Да что вы говорите! Я сама туда ходила, сама хозяйка и раскладывала.
– Но ведь посуду все равно проститутки моют?
Он поставил стакан с таким видом, будто готов был выкинуть его, и сплюнул.
Когда постоялец ходил осматривать водопад, на обратном пути он остановил конный экипаж. В салоне ему стало не по себе – он увидел девушку необычайной красоты. Чем больше он наблюдал за ней, тем сильнее ощущал женщину. Горячая похоть веселых кварталов угнездилась в ее теле с самого детства. На ее округлостях не было ни единой впадинки. И кожа была нежной даже на подошвах ног. Свежее и гладкое лицо ее с широко раскрытыми черными глазами казалось навсегда отдохнувшим и лишенным забот. Одного взгляда на это лицо было достаточно, чтобы представить себе цвет гладкой кожи ее ног, мгновенно возбуждавшей желание. Она была словно мягкая подушка, на которой никогда не ночевала добродетель. Эта женщина появилась на свет, чтобы мужчина забывал о самом существовании добропорядочности.
Разогреваясь от ее коленей, он отвернулся и посмотрел на далекую Фудзияму, высившуюся над долиной. Потом посмотрел на девушку. Потом на Фудзияму. Потом на девушку. Телесная красота любви, которой он был лишен так долго, пронзила его.
Девушка сошла вместе с деревенской бабкой. Перебралась через висячий мостик. Спустилась по склону. Вошла в дом за каштаном. Он удивился. Но одновременно ощутил полное удовлетворение от того, как сложилась ее судьба. «Кого бы она ни принимала, эта продажная женщина не чувствует усталости и не распускается. В отличие от других, цвет ее глаз и кожи не становится вызывающим, шея, спина и грудь по-прежнему девственны».
Он заплакал от радости – ему удалось обнаружить святую. Ему показалось, что перед ним – сама Осин.
Дождавшись открытия осеннего сезона, он снова приехал туда – поохотиться. Гостиничный персонал был во дворе. Повар швырял палку, стараясь сбить каштаны. Спелые плоды падали на землю. Женщины подбирали их и очищали от игольчатой скорлупы.
«Давненько не брал я в руки ружья». Он достал ружье и выстрелил дробью в крону. Каштаны посыпались, потом вернулось эхо. Женщины затараторили. Услышав выстрел, хозяйская охотничья собака запрыгала от возбуждения.
Он посмотрел туда, за каштан, и увидел приближавшуюся девушку. Ту самую. Кожа ее оставалась нежной и гладкой, но вся она как-то потускнела. Он с недоумением посмотрел на стоявшую рядом горничную. «Понимаешь, болеет она, все время лежит».
Он ощутил призрачность тела. Рассердившись непонятно на что, он снова и снова нажимал на спусковой крючок. Выстрелы разрывали горный воздух осени. Каштаны сыпались градом.
Собака бросилась к каштанам. Залилась дурашливым лаем, потом легла, положив голову на передние лапы. Потом стала катать каштан. Еще раз смешно гавкнула. Потускневшая девушка сказала: «Осторожней, уколешься!»
Женщины засмеялись. Он почувствовал высоту осеннего неба. Еще один выстрел.
Капля дождя с тусклого неба. Каштан упал на голову статуи и раскололся. Женщины снова рассмеялись и загомонили.
[1925]
Женская горка
Он приехал на горный курорт вместе с женой и дочкой. Считалось, что купание в местном источнике исцеляет бесплодие. Вода в источнике была жутко горячей, что, как известно, весьма полезно для женского организма. Однако эта объективная данность обросла предрассудками: люди говорили, что вот, мол, тамошние деревья и скалы
