Позови меня 1 и 2 (сборник) - Ульяна Соболева

У Лиама, как и у его семьи, как и у тысяч, подобных им, не было другого выбора, кроме как согласиться с моим предложением. Он хотел жить, он хотел, чтобы жили его дети и правнуки. Того же самого желали его потомки и все те, кто на протяжении долгого времени молча поднимали вход в купол, позволив мне приучить к себе зверей с Голодных степей.

Алерикс просчитался, решив, что страх может сдержать на цепи многотысячное население Континента. Иногда страх бывает настолько сильным, что разрывает любые кандалы, принуждая бежать, но не назад, а вперёд, к самому источнику опасности.

   Так же, как атаковали обитатели Голодных степей сейчас горожан, жадно вдыхая их души и разрывая тела клыками. Некогда Высшие Деусы, они уничтожали себе подобных с жутким чавканьем, отрывая головы, не отвлекаясь на опустошённые оболочки, падавшие к их лапам. Эти звери, в отличие от остальных, не жалели ни об одном мгновении своей недолгой свободы. Некоторые из них подыхали в страшных муках, выбрав себе соперника не по силам. Но подыхали со злорадной улыбкой и сытые впервые за долгое время. На земле родного Континента, а не под осточертевшим куполом, искажавшим небо над Мёртвыми степями.

   Я наслаждался тем побоищем, что разворачивалось вокруг. Я нёс смерть каждому городу, в который мы заходили, и она благодарила меня силой врагов, встречавшихся на пути. Я ощущал это могущество в своей крови, оно пенилось в ней волнами, стремясь вырваться наружу и поглотить всё вокруг, испепелить всё, что дышало и сопротивлялось. Оно требовало искоренить Жизнь везде, где мы ступали. Один за другим поселения сдавались, жители склоняли головы, становясь на колени и подставляя шеи, не смея взглянуть в глаза нападающим, повинуясь воле стаи Смерти, которая удовлетворенно рычала, проходя мимо и волной забирая с собой тех, кто покорился, либо сжигая дотла тех, кто до последнего бился.

   Три дня. Мы захватили практически все земли от купола и до столицы за три дня. Низший мир не вмешивался, отлично понимая, что любое вмешательство в войны Высших грозит им уничтожением.  Император не успел призвать их на свою сторону, а они, как сообщали мои шпионы, не торопились идти ему на помощь, а молча ожидали любого исхода войны.

   Мы несли потери десятками, но отбирали могущество у тысяч и потому упорно шли вперед, пока не споткнулись у самых границ Волчьего рва — самого преданного режиму города. Последняя преграда перед входом в Мрачный. Его неофициально называли «стражем столицы». К тому времени, когда мы подошли сюда, нас уже ждали, соорудив своеобразную стену, пропитанную энергией местных жителей. Она словно разряды тока, пробегала ярко-кровавыми сгустками по всей границе этой стены, оседая плотным облаком возле самых ворот в город. Энергия чистой ярости и готовности до последнего отстоять свой дом чётко выделялась на фоне темно — серого неба, опустившегося так низко, что казалось, стоит только подпрыгнуть и можно коснуться его головой.

   Армия со степей кинулась на стену с диким рёвом злости и тут же отскочила назад, исступлённо поскуливая от боли. Запах палёной плоти коснулся ноздрей, но несмотря на это, звери снова бросились в атаку, чтобы тут же снова отскочить от потрескивавшей разрядами преграды. Высшие тщетно пытались взломать сооружение своей мощью, казалось, можно увидеть потоки ауры, несущиеся прямо к стене, но та их только поглощала и всё. Я чувствовал волнение, накрывшее тех, кто остался за моей спиной, оно прокатилось по воздуху тихим гулом нетерпения и злости.

   - Донесение из дворца, - на плечо легла тяжелая рука Герда, - говорят, сам Алерикс оставил Мрачный город, жители бегут в панике, передают из уст в уста, - Низший усмехнулся, - какую-то легенду о солнце и луне.

   Он говорил тихо, но его слышал каждый. Тишина, нависшая над полем, давила на уши, срывала нервные струны, натянутые до напряжения. Она прерывалась лишь тихими стонами и шипением раненых. А я не мог оторвать взгляда от разрядов энергии, пробегавших по прозрачной поверхности. Красные. Без всяких примесей. Они не боялись. Никто из тех, кто начинял её силой, не боялся нас.  Они стояли уверенные в своем праве, оскалившись и готовые напасть в любой момент, но, черт побери, всё равно слишком спокойные для тех, кто понимает, какая мощь стоит по ту сторону. А они понимали.

   По рядам оборонявшихся будто прошла рябь, и раздались одобрительные возгласы. Первые ряды разомкнулись, пропуская вперед воинов императорского батальона в тёмно-синих костюмах, напряжённых и готовых разорвать врагов. С оружием в руках они становились вплотную друг к другу, чтобы вскинуть на плечо ружья с обсидиановыми пулями. Огнестрельное, доступ к которому имела только армия дворца. Огнестрельное, способное убить бессмертного на коротком расстоянии.

   «Решил расстрелять меня, Алерикс?

   «Достойное наказание недостойному предателю».

   Герд жестоко ошибся, если посчитал императора трусом, решил, что он уступит Мрачный и дворец даже в обмен на свою жизнь. Алерикс действительно покинул город, но покинул навстречу неприятелю, а впрочем, я и не ожидал от него другого.

   Бойцы расступились, пропуская вперед своего командующего в чёрном пальто. Достаточно тёмном, чтобы раствориться в густом тумане, медленно поднимавшемся с земли. Алерикс еле заметно шевелил раскрытыми кверху ладонями, позволяя туману касаться коленей и ползти вверх по одежде так, будто  змеиными языками ласкал её. Туман шипел, перебираясь с груди на плечи и касаясь волос мокрыми щупальцами.

   Император стоял, широко расставив ноги, прищурившись и медленно оглядывая наш строй. Так, словно запоминал лицо каждого, кто осмелился восстать против него Где-то сзади послышались всхлипы и  нервный шёпот, прекратившиеся с довольным рычанием кого-то из степных.

            «Неплохая способность, не так — ли, племянник? Преимущество правителя этого мира. Одно из. Но ведь тебе наплевать на них? Надеюсь, ты рассказал им, что они собираются сдохнуть во имя само обычной шлюхи?»

   «Они пришли сюда за победой. И они её получат, Алерикс».

   «Какие идеалы ими движут, Нейл? Что ты мог обещать ублюдкам с Голодных степей и Высшим Деусам, еще неделю назад обедавшим в моём дворце?»

   Алерикс наклонился вперед, упершись ладонями о стену, закрыл глаза, теперь разряды пробегали по его рукам и лицу, переходили на плечи и шею, короткими вспышками освещая перекошенное от напряжения лицо.

   «Идея революции хороша только до тех пор, пока длится сопротивление.  Что потом ты предложишь этой разношерстной публике? Посадишь за круглый стол Высших и Низших, рабов и хозяев? Брось, Мортифер, ты далеко не юнец, тебе не идет быть идеалистом. Тем более в обществе, где одни — это еда для других».

   Алерикс по-прежнему не открывал глаз, теперь уже молча впитывая энергию своих сторонников.

Пройдёт немало времени, эта война станет легендой, которую будут рассказывать детям, о ней прочтут учащиеся в учебниках истории, они будут приводить друг другу выдержки из воспоминаний бойцов, за три дня свергнувших режим, просуществовавший столетия. И пусть план восстания разрабатывался несколько десятков лет, ни один житель Единого не посмеет засомневаться в том, что победу принесла именно идея Нейла Мортифера сплотить жителей Континента, выстроить чёткую жёсткую схему взаимоотношений всех рас и донести её своим сторонникам. И пусть многие Высшие могли увидеть в теории Мортифера постулаты, которые приводили их, как минимум, в недоумение, всё же адекватное понимание ситуации и преданность Верховному Консулу оказали немалое значение на принятие ими решения.

И только самые приближённые к семье Мортиферов, Лиам и его сын Маор, изо дня в день видевшие, как умирал их Господин без своей женщины, его сын Герд, который сам лично открывал купол, рискуя сложить не только боевое оружие, но и голову, знали, что эта война могла произойти гораздо позже, если бы император не покусился на то, что Нейл считал  своим, и речь шла далеко не о троне. Или же война могла начаться намного раньше, но судьбе оказалось угодной отсрочить её на двадцать лет и столкнуть Нейла с его личным апокалипсисом в лице юной девушки, беззаветно в него влюбившейся.

47

Джордж Аддерли вышел из машины и поежился от пронизывающего холода, посмотрел на сизые тучи на небе и подумал о том, что сегодня непременно разыграется ураган. Он бросил взгляд на высокую ограду клиники, а потом и на само здание и почувствовал все то же неприятное покалывание на затылке. Здесь всегда холоднее, чем в любом другом месте, вечно не светит солнце, то ли ему так кажется, то ли деревья заслоняют солнечный свет, но здесь постоянно пасмурно, холодно, сыро. Как на кладбище. Ни в одной клинике Аддерли не испытывал этой давящей атмосферы тоски. Джорджу до боли не нравилось это место. Пусть это удача и просто дикое везение, просто невероятное счастье получить место главного врача именно в этой престижной и дорогой клинике, но ему решительно здесь не нравилось с самой первой минуты. Говорят, каждое здание имеет свою историю и свою душу. Аддерли казалось, что у этого здания нет души, оно мертвое и смотрит на Джорджа пустыми глазницами окон, едва восстановленными после чудовищного пожара, в котором сгорели больше половины пациентов и персонала, в том числе и бывший главврач, упокой Господь его душу.