Избранные произведения в двух томах. Том 1 [Повести и рассказы] - Дмитрий Холендро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она училась не то в девятом, не то в десятом и как-то вечером спросила его:
— Папа! Почему за мной не ухаживают мальчишки?
Спросила вдруг — он не ожидал этого. Смотрел телевизор, она ходила по комнате с чашкой чая в руке — на ночь ничего больше, строгая диета! Отвернувшись от телевизора, он растерянно улыбнулся:
— Думаю, боятся.
— Кого?
— Тебя. Ты привлекательная, но для них слишком умная. Слишком, понимаешь? А помнишь, как сказал Александр Сергеевич? «Поэзия должна быть глуповата…»
— Чему ты учишь дочь! — крикнула Зоя, поливая цветы.
— Смотри, папа! Я ведь тебе верю на все сто, даже на тысячу, но… Нет, мальчишки сейчас сами умные. По-моему, тут фигура — дура. Завтра же начинаю ходить в бассейн!
— Придумала! — сказала мать. — И так как карандашик!
— А надо быть как спичка! Ты отстала от современной моды, мама.
«Понимаешь, Зоя, для нее это важно. Для нее… Это… Ты понимаешь, я понимаю, а что делать?»
Домик встретил его темнотой окон, и он догадался, что Света побежала к шоссе, на остановку, чтобы помочь отцу тащить сумку. Ну конечно, она — по дороге, а он — тропой, через бор, вот и разминулись. Сейчас она вернется, а он пока разложит покупки и приготовит ужин, он ведь тоже умеет кое-что…
Дочь долго не возвращалась. Ни через полчаса, ни через час. Значит, ждет на шоссе. Она упрямая, до последнего автобуса будет стоять. Придется сходить за ней. Наплевать на ногу…
У сарайчика, подпирающего забор с калиткой, припасено несколько замечательных самодельных палок для прогулок. Прямых и крепких. Возьмет одну…
Но едва он дотопал до калитки, как за ней вырисовалась Света.
— Папа!
— Меня бегала встречать?
Какое-то раздумчивое молчание и неспешный, душевный голос:
— Не-ет…
— А куда?
— Туда.
— Куда? — повторил он, заинтригованный.
— Туда же, на шоссе, но встречала не тебя, а…
— Кого?
— Одного молодого человека.
«В летной фуражке?» — чуть было не спросил он, но прикусил язык.
— Я болгарские голубцы привез. Кушать хочешь?
Света засмеялась, как только она умела смеяться в такие самые важные, самые ответственные моменты, — искренне и легко. Рядом с ней, с этим смехом, легче становилось жить.
— Больше тебя ничего не интересует? — спросила она.
— Ну почему же! Расскажешь за ужином, а то кормить не буду!
— Познакомились, ты думаешь, где? В автобусе. Самое людное в нашей округе место. Как танцплощадка! Он строитель. Зовут… — Она провела салфеткой по волнисто очерченной, с острыми углами в серединке, абсолютно материнской верхней губе, а он чуть не крикнул: «Федя!» И она будто бы повторила за ним: — Федя.
— Жених?
Она немножко и невольно поиграла бровями.
— Хочется, называй так.
А он затряс головой, мелко-мелко. Вернее, голова сама затряслась, рассыпая по лбу седые космы, нет, не седые, а цвета пепла в тухнущем костре. У него были густые космы, как у молодого, и тряс он ими, даже не замечая этого, когда очень волновался, дочь знала и перестала усмехаться.
— Мы знакомы давно, и уже…
— Что?
— Он сказал, что ему больше никого не нужно.
— Света! Как давно ты знакома с ним?
— Ну давно — по нынешним временам, конечно. Но ведь и мы живем в нынешние времена. Месяца полтора… помнишь, полтора месяца назад я стала говорить тебе, что повела в школе кружок любителей путешествий, которые якобы собираются вечерами…
— Якобы?
— Я обманывала тебя, папа. Не сердись! — Она просительно дотронулась до него. — Бегая на свиданья, во все времена влюбленные обманывали родителей. За тысячи лет не придумали ничего лучше.
— Ты влюблена?
Обо всем забыв, Виктор Степанович с интересом смотрел на дочь.
— Он толковый, — сказала Света. — Этого тебе мало? Что молчишь?
— Просто характер, по-моему, в подобных случаях важней ума. Сейчас много образованных, и это часто принимают за ум, а характер…
— Ой, папка! — засмеялась Света. — Началось!
— И закончилось, — сказал он. — Тебе не кажется, что нам с Федей не грех бы и познакомиться?
— Сегодня он как раз и говорил об этом. — Света вздохнула и улыбнулась робко. — Как ты доехал?
— Прекрасно. Автобус — почти пустой, и я сидел от самого города, как король на троне!
— Не ври. В это время не бывает пустых автобусов.
— А вот был! Не рейсовый, а какой-то служебный.
— Слава богу!
— Когда он придет?
— Федя? Обещал в субботу. С дружочком Сережей, которому больше нравится, когда его называют Сержем.
«Это Пузо!» — чуть не вырвалось у Виктора Степановича.
— Смешной такой этот Сержик. Они вместе работают.
— Надо нам…
— Позаботиться о бутылке вина и прочем? Запомнила.
— Нет, это моя забота.
3Субботним вечером, когда краски заката уже разлеглись над соснами, Федя явился принаряженный. Тонкая белая рубаха, галстук в косую полоску, легкий серый костюм и та же фуражка на голове. При таком параде эта фуражка выглядела нелепо и как-то мило.
— Здравствуйте! — улыбаясь, сказал он открывшему дверь Виктору Степановичу. — Света дома?
— Конечно!
— Вы ее отец?
— Да.
Он улыбнулся еще свободней.
— Можно?
— Прошу, прошу…
Федя тщательно вытер ноги. Похоже, не узнал недавнего автобусного спутника. Каждый будний день туда и обратно, сотни разных людей вокруг, запутаешься. А если и узнал, не подал вида. Ни один мускул, как говорится, не дрогнул на его лице, приветливом и уверенном, спокойном, во всяком случае. Вот Пузо — Сержик, тот вытаращил глаза и запунцовел, Виктор Степанович еще в автобусе отметил эту его способность — моментально делаться багровым. Он безостановочно багровел все дальше, стало даже жалко и боязно: сгорит, по цвету превзошел алые розы, которые сжимал за колючие стебли, и суматошно, изо всех сил топтал тряпку, половичком кинутую на крыльцо. Говоря по-военному, отрабатывал шаг на месте, пока не выбежала Света и не засмеялась:
— Да проходите же!
Как легко она смеялась!
— Сержик!
Он пошел, неся перед собой факел роз, побледневший на фоне его лица.
Стол был накрыт, Света испекла пирог с мясом, не терпящий пауз, а гости чуть запоздали, из вежливости, наверно. Виктор Степанович раскупорил бутылку легкого вина, чокнулись за знакомство. Сержик никак не мог справиться с розами, перекладывая их из руки в руку, и взял бы рюмку левой, если бы Федя не подсказал:
— Отдай розы Свете.
Сержик с облегчением протянул ей букет, и она засмеялась еще громче, протянув нараспев:
— Спаси-и-ибо!
И когда отец налил по второй, предложила выпить за цветы, которые, сказала, любит, но Федя вдруг кашлянул, потупился и нахмурился.
— У меня другой тост и другой текст. Прости, Света, но мне важно это сказать. Виктор Степанович делает вид, что не узнает нас, ничего, дескать, не было, а было, и такое, что и вспоминать жутко. Мне гадко и совестно, как никогда. Не дави на ногу, Серж!
— А что было? — еще улыбаясь, но уже меняясь в лице, с тревогой спросила Света.
— Три дня назад мы ехали в автобусе вместе. Я, Серж и Виктор Степанович. И мы с Сержем сидели, а Виктор Степанович стоял возле. Всю дорогу. Но этого мало. Мы мололи бог знает что и заставили Виктора Степановича выйти из автобуса на несколько остановок раньше. Я понимаю, Света, что тебе интересны подробности, но они так омерзительны… Простите нас, Виктор Степанович. Если можете… Прошу вас, и Сержик просит.
— Да, — подтвердил тот.
— В знак вашего прощения мы и чокнемся. А не можете, я лучше уйду. Все!
— Да вы что! — Виктор Степанович протянул рюмку в его сторону. — Какая чепуха! Забыли!
Сержик тоже чокнулся с ним. И наступило молчание, которое нарушила Света:
— Конечно, для меня важно, что это был мой папка. Ну, а если бы кто-то другой?
— Теперь буду уступать место всем, кто хоть на капельку старше меня!
— Только теперь?
— На ошибках учатся.
— Хватит! — сказал Виктор Степанович. — Федя провел день на стройке, нужной для всех, а я ездил в город за покупками, в свое удовольствие, можно сказать. Хватит!
— А то еще заскучаем ни с того ни с сего, — поддержал Федя.
— Все хорошо, что хорошо кончается, — попробовал пошутить Сержик, уморительно корча рожу, но снова потянулась неловкая тишина.
— У нас на веранду прилетают синицы, — сказала Света, — и прыгают по столу, когда мы завтракаем.
— Синица сейчас тоже стала пронырливой, — не отказался от попытки рассмешить компанию Серж, и опять неудачно.
— Просто Света насыпает им крошек, — пояснил Федя и, не пережидая молчания и понимая, что тема не исчерпана, взял ее в свои бразды. — Чтобы больше не возвращаться к этому, Виктор Степанович, хочу спросить вас лишь об одном: почему вы не предъявили инвалидной книжки? И более того — даже отказались от этого почетного звания!