Скифские саги - Дмитрий Колосов

Скилл не был столь наивен, чтобы не понимать, чем все это закончится. Три приятеля нужны Рашну лишь до поры до времени, покуда он не овладеет всеми тайнами перстня. Что будет потом, легко догадаться — вожделеющий власти не терпит соперников. Легко можно было предсказать и судьбу мира — он попадет под безраздельное владычество Рашну, если, конечно, не найдется сила, более могущественная, чем та, что заключена в перстне.

Однако Скилл сомневался в том, что подобная сила найдется. Слова, произнесенные Рашну в минуту откровенности, похоже, были правдой. С исчезновением могущественных богов власть осталась без присмотра, и теперь ею мог завладеть любой проходимец, обладающий более-менее серьезными магическими возможностями. И власти этой предстояло быть страшной, о чем Скилл знал лучше других, ибо сам был ее частью. Он немало размышлял над складывающейся ситуацией, не высказывая, однако, своих мыслей вслух. По-видимому, Рашну подозревал о настроениях Скилла, потому что не проходило ни дня, чтобы он не заводил с ним хитрых разговоров. Начинались такие беседы с ничего не значащих тем, а сводились к одному и тому же. Рашну пытался выведать, о чем думает Скилл, и страшно злился, когда это ему не удавалось. И однажды он не сумел скрыть своего раздражения.

— Я сделал для тебя так много, — сказал Рашну. — А ты таишь в своем сердце черные замыслы. Берегись, у меня может возникнуть желание убить тебя.

— У меня подобное желание уже есть, — не стал лукавить Скилл, вызвав у мага своим признанием приступ хохота.

— Славная у нас компания! — веселился Рашну. — Только и ждем, чтобы кто-то оступился, дабы тут же вцепиться ему в глотку.

— Не преувеличивай относительно нас, — сказал Скилл. — Мы, трое, в твоей власти, и ты прекрасно знаешь об этом.

— Прекрасно, что ты понимаешь это! — в тон скифу отозвался Рашну, на сем оборвав разговор.

Он по-прежнему играл свою роль отменно, бывая подчеркнуто учтив со Скиллом при посторонних и лживо любезен, когда они оставались наедине. Но порой Рашну обращался в Апаошу и издевательски хохотал, демонстрируя свою мощь Скиллу:

— Полюбуйся мною, скиф! Неужели я хуже, чем твоя полудохлая кляча? А ведь это только начало. Скоро я буду быстрее ветра и сильнее бури! Тогда никому не справиться со мною!

— Если не обломаешь себе рога прежде, — отвечал Скилл.

— Кто сможет сделать это?! Может быть, ты?!

— Может, и я.

— Ну давай, дерзай! — подзадоривал Апаоша, улетая в самое поднебесье.

По мере того как росло могущество Рашну, стремительно менялся мир. По ночам над Бактрой свирепствовали грозы, испепелявшие разрядами молний каждого, кто осмелился выйти за стены дома. Днем же стояла ужасная жара, поглощавшая влагу из арыков и речушек. Люди бежали из города, но скоро возвращались назад, потому что бежать было некуда. Власть черной магии уже выползла за пределы Бактры и распространялась все дальше. Некоторые, самые отчаянные, пытались восстать против новой власти — это их растянутые на перекладинах крестов тела украшали майдан. Другие впадали в апатию, предвестницу смерти. Ремесленники оставляли свои мастерские, купцы закрывали лавки, земледельцы забрасывали поля. Когда Скилл говорил об этом Рашну, тот лишь презрительно хмыкал. Бактра являлась для него не более чем крохотным кусочком, ничтожной частью громадной империи, которая вот-вот возникнет посредством чар, исторгнутых злосердным кудесником из зеленого алмаза.

Алмаз! Именно он был источником великих бед, обрушившихся на город и грозивших перекинуться на весь мир. Скилл все более приходил к выводу, что должен любым способом избавиться от алмаза, пусть даже такая попытка будет стоить ему жизни. Но как это сделать? Прекрасно понимая, что в алмазе кроется источник его могущества, Рашну ни на мгновение не расставался со своим перстнем, не снимая чудодейственное кольцо с руки даже в те мгновения, когда принимал ванну. Не расставался он с заветным камнем и наслаждаясь ласками наложниц, до каких обретший силу юноши старец был большой охотник. А захватить перстень силой, как некогда поступили Скилл и его приятели в отношении наместника, нечего и думать — Рашну освоил магию камня в достаточной мере, чтобы отбросить любое количество нападавших одним мановением руки. Памятуя об умении Скилла владеть луком, чародей проводил большую часть времени под защитой магического поля, пробить которую ни стрела, ни меч были не в состоянии, снимая эту защиту лишь на краткие мгновения отдыха, да и то с таким расчетом, чтобы при малейшей опасности в мгновение ока восстановить ее вновь. Одним словом, осуществить покушение на Рашну казалось невозможным. Даже боги порою были более уязвимы, чем этот самовлюбленный чародей. Впрочем, владелец чудесного перстня уже приближался к могуществу бога. А так как суть этого новоявленного бога уже сейчас выглядела ужасной, сорвать его попытку овладеть всем миром нужно было во что бы то ни стало.

Скилл поделился своими размышлениями с Дорнумом. Тот признался, что происходящее ему не по душе, он слишком любил Бактру, чтобы вот так спокойно наблюдать за ее гибелью, но был не столь категоричен в оценке намерений Рашну, не разделяя опасений Скилла.

— Покуда он выполняет свои обязательства по отношению к нам, — заметил бывший грабитель, а ныне царский казначей.

— Пройдет еще немного времени, он войдет в полную мощь и тогда свернет нам шеи.

— У меня нет оснований для подобных подозрений. — Дорнум ухмыльнулся. — А потом, мне слишком нравится моя должность, чтобы я ни с того ни с сего вдруг отказался от нее.

— Значит, ты не поможешь мне?

— Нет, тем более что у тебя все равно нет плана, как нам избавиться от нашего старичка. Но… — Дорнум понизил голос. — Я тебя не предам. И это, по-моему, самое главное.

Скиф кивнул. Это действительно было самое главное.

С Гартиксом Скилл даже не стал говорить на подобную тему. Земляк настолько заразился грандиозными планами Рашну, что попытка втянуть его в заговор против чародея была заранее обречена на провал. Единственным, кому он мог довериться, оказался Бомерс, выпущенный из темницы по повелению Скилла и полностью от него зависевший. Правда, бывший слуга наместника — отчаянный трус, но у скифа возник прелюбопытный замысел, для осуществления которого ему пригодился бы любой помощник, пусть даже такой никудышный. А замысел был неплох, хоть поначалу он показался Скиллу неисполнимым. И предельно прост.

Обретая силу, Рашну все реже сдерживал проявления гнева. Особенно доставалось слугам, выказавшим нерасторопность или другую какую провинность. В таких случаях Рашну приходил просто в неистовую ярость и незамедлительно карал бедолаг, обращая их в пепел. Делал он это нехитрым образом, направляя энергию камня на провинившегося. Из пальца, украшенного перстнем, вырывался ослепительный луч, и несчастный превращался в горсть праха. Одна из подобных сцен натолкнула Скилла на мысль, что, извергая энергию, Рашну должен непременно снять защищающие его чары если не с всего тела, то хотя бы с руки или с пальца, дабы не быть испепеленным самому. Скилл решил воспользоваться этим. Палец — не человек, но меткий стрелок может попасть и в палец и лишить Рашну дарующего силу перстня. Если, конечно, повезет. Но Скилл привык полагаться на везение. Оставалось переговорить с Бомерсом; ему отводилась роль слуги, который должен был вызвать гнев Рашну.