Шпионы XX века - Филлип Найтли

Даже катастрофа в Иране (шах был свергнут через пять месяцев после того, как ЦРУ представило доклад, в котором утверждалось, что в стране нет признаков революции) была обращена на пользу ЦРУ. В конце 70-х годов финансирование разведки было уменьшено на 40%, а штаты сокращены на 50%(4). Если вы пошли на это, заявляло ЦРУ, то у вас нет права взваливать на нас вину за то, что вы оказались не готовы к подобному повороту событий. Если мы и ошиблись в Иране, то только потому, что у нас не было ни денег, ни людей для ведения работы по-настоящему. Напрашивался вполне очевидный вывод: дайте нам достаточно денег и спустите с поводка. Эта проблема стала одной из центральных в предвыборной программе Рейгана в 1980 году. «Мы вольем новую жизнь в разведывательную систему нашей страны», – заявил кандидат в президенты.

Дела Рейгана не разошлись со словами. Как только его администрация перешла от разрядки к конфронтации с Советским Союзом, разведка укрепилась и её значение возросло. Бюджет разведывательных служб увеличился на 15% в 1982 году и на 25% в 1983 году (это без поправок на инфляцию), то есть вырос гораздо больше, чем бюджет Министерства обороны.

В 1985 году ЦРУ тратило 1, 5 млрд. долларов в год, что превосходило бюджет многих стран «третьего мира». ЦРУ росло быстрее, чем любое другое крупное федеральное ведомство(5).

Человеком, который возглавил процесс расширения, был Уильям Дж. Кейси. Бывший миллионер, юрист, специалист по налоговому законодательству, он ещё во время войны участвовал вместе с Донованом в тайных операциях в немецком тылу. Поэтому неудивительно, что в ЦРУ быстрее всего стали развиваться подразделения, занятые проведением тайных акций. Парни Донована вернулись к службе, плохие годы миновали, боевой дух воинов тайных битв, изрядно потрепанный во Вьетнаме, быстро возродился. При Кейси, первом директоре ЦРУ, ставшем членом Кабинета министров, масштабы тайных операций возросли в пять раз за три года. В какой-то момент только в Африке одновременно проводилось двадцать различных тайных операций. ЦРУ бросилось в бой с энергией и энтузиазмом, невиданными со времен его расцвета в 60-е годы(6).

Психологи бизнеса давно заметили, что компании не меняют подвергаемую общественной критике практику, если имеется возможность изменить взгляд критиков на эту практику. Порой для этого достаточно лишь сменить терминологию. Интересно заметить, что в то время, когда солдаты тайных битв чистили свои плащи и протирали кинжалы, ЦРУ сменило термин «тайные операции» на выражение «специальная деятельность». Оно привлекло к службе по кратковременным контрактам 800 ветеранов этой самой «специальной деятельности», которые оставили ЦРУ между 1977 и 1986 годами. ЦРУ приступило к набору и подготовке персонала, чтобы довести кадровый состав до размеров, позволяющих выполнить программу расширения, проводимую Кейси. За один лишь 1982 год четверть миллиона молодых американцев, многие из которых были привлечены яркими проспектами, вступили в контакт с ЦРУ. Десять тысяч из них подали заявление и полторы тысячи были приняты на работу. Штат ЦРУ расширился до шестнадцати тысяч человек(7).

Значительная часть времени новых сотрудников уходила на приобретение навыков лавирования в лабиринтах переплетающихся интересов организаций, формирующих разведывательное сообщество Соединенных Штатов: ЦРУ, Агентство национальной безопасности, ФБР, Национальное бюро аэрокосмической разведки. Разведывательное управление Министерства обороны, разведслужбы сухопутных сил, ВВС, ВМС, Управление разведки и исследований Государственного департамента, разведывательные подразделения Министерств торговли, сельского хозяйства, финансов и др., включая отдел федеральных исследований Библиотеки конгресса.

Расширение секретных разведывательных служб, по-видимому, всегда сопровождается ущемлением гражданских прав, и в этом отношении рост ЦРУ и других подобных ведомств не был исключением из правила. То, что в 1975 – 1976 годах воспринималось как нарушение законности, быстро приобрело легальность при администрации Рейгана. ЦРУ получило право расследовать в пределах США дела, за которыми стояли иностранцы или иностранные державы. Когда ЦРУ создавалось в 1947 году, это не входило в его функции. То, что ЦРУ поручалась деятельность такого рода, несомненно, заставило Эдгара Гувера перевернуться в своем гробу. ЦРУ получило право проводить в США тайные операции или, говоря по-новому, «специальную деятельность». Ему было дозволено вскрывать письма и кооперироваться в своей деятельности с местными правоохранительными органами. Кроме того, ЦРУ получило «добро» на организацию слежки за американскими гражданами, находящимися за границей(8). (Ричард Хелмс, бывший директор ЦРУ, однажды заметил, что КГБ за рубежом действует как разведывательное учреждение, а внутри страны – как ведомство безопасности, и именно в этом состоит фундаментальное различие между ним и ЦРУ. Но теперь, в соответствии с новой ролью, которую начинало играть ЦРУ в самих США, эта разница стиралась.)

Для того чтобы впредь избежать проблем, возникших после того, как Филип Эйджи обнародовал имена всех действующих сотрудников ЦРУ, какие он только смог припомнить, и в особенности после убийства Ричарда Уэлша, руководителя отделения ЦРУ в Афинах (его имя появилось в журнале «Контрразведка»), через конгресс был проведен закон, запрещающий под страхом уголовного наказания разглашать имена агентов ЦРУ[62].

Американские защитники гражданских прав яростно протестовали против суровых наказаний, предусматриваемых этим законом. (Он применялся даже в тех случаях, когда имена становились известны из открытых источников или были ранее оглашены в прессе.) Протестующие утверждали, что предусматриваемые законом наказания чрезмерны (10 лет тюремного заключения и 50 тыс. долларов штрафа для бывших сотрудников разведки и 3 года плюс 10 тыс. для всех остальных) и что закон, по существу, вводит цензуру в мирное время(9).

Новое настроение в пользу суперсекретности охватило буквально всех. ЦРУ начало интересоваться не только такими сотрудниками, как Фрэнк Снепп, опубликовавший книгу о своей работе в этой организации без предварительного согласия. Оно решило положить конец практике, согласно которой бывшие директора ЦРУ публиковали свои мемуары. Адмирал Стэнсфилд Тернер, глава ЦРУ при Картере, затратил годы на редактирование своей книги и на то, чтобы придать ей невинность, соответствующую новым взглядам организации. ЦРУ, в частности, настаивало на исключении всякой информации о тайных операциях, которые были осуществлены против Никарагуа (несмотря на то, что они частенько попадали на первые полосы американских газет), и запретило Тернеру приводить цитаты из его же публичных выступлений(10). Было ясно, что ЦРУ стремится установить максимум секретности лишь ради самой секретности.

КГБ, с другой стороны, пытался в 80-е годы улучшить свой имидж в глазах советских людей, несколько рассеивая тот туман секретности, который всегда окутывал его деятельность. Этот процесс начался при Юрии Андропове, возглавлявшем КГБ в течение 15 лет, вплоть до того времени, пока он не стал в 1982 году лидером Коммунистической партии. Стремясь освободиться от стереотипного представления о сотруднике КГБ как о громиле в скверно сидящем костюме, Андропов изменил систему подбора и подготовки кадров и приступил к пропагандистской кампании в лучших традициях западных рекламных агентств.

Новая поросль советских разведчиков рекрутировалась из высших учебных заведений. Будущих сотрудников подбирали из числа лучших выпускников, знающих, по крайней мере, один иностранный язык. Их соблазняли смесью из патриотических призывов с перспективами хорошей оплаты, большими квартирами и возможностью заграничных командировок. Те из рекрутов, которые попали в Первое главное управление, превратились в утонченных, прекрасно одетых и чрезвычайно способных сотрудников. (Кстати, Первое главное управление было переведено в новое здание в пригороде Москвы, подальше от пользующегося столь дурной славой помещения на площади Дзержинского.) Бывший политический деятель одной из африканских стран жаловался на то, что ему становится все труднее отличить офицера КГБ от сотрудника ЦРУ: «Они выглядят похоже, говорят одинаково, хотят получить одну и ту же информацию и пользуются общим средством соблазнения – деньгами».

В 1979 году Андропов затратил часть возросшего бюджета своего ведомства (бюджет КГБ на 10% превышал бюджет ЦРУ) на создание часового документального фильма о КГБ. На расходы не скупились. Сотрудники, пользующиеся особым расположением шефа, были вызваны из-за границы в Москву, чтобы принять участие в подготовке фильма. Примерно в то же время стали появляться книги, фильмы и телевизионные постановки, в которых сотрудники КГБ выступали в роли главных положительных героев. Телевизионный сериал «Семнадцать мгновений весны» посвящался офицеру КГБ Максиму Исаеву, который под именем Штирлица сумел внедриться в высшие эшелоны нацистской разведки во время войны. Свободное телевизионное время, возникшее в результате бойкота Олимпийских игр в Лос-Анджелесе, было заполнено показом боевика «ТАСС уполномочен заявить…», живописующего битву умов сотрудников КГБ и ЦРУ в воображаемой африканской стране Нагонии, обратившейся к СССР за помощью, чтобы ликвидировать дестабилизацию, возникшую в результате подрывной деятельности ЦРУ. Телесериал был сделан по бестселлеру Юлиана Семенова, опубликованному в 1979 году. Наконец, КГБ учредил специальную премию за лучшее литературное произведение, показывающее сотрудника КГБ как беззаветного и благородного защитника советских людей от происков внешних и внутренних врагов(11).