Сибирь как колония - Николай Михайлович Ядринцев

l:href="#n131" type="note">[131] просто было объяснено ленью, неисправлением своих обязанностей и поставлено ему иркутянами в вину. Трескин же, наоборот, превознесен за его распорядительность вместе со своею системою. «Трескин был прекрасный распорядительный начальник, — говорят старожилы Иркутска, рассказы которых помещены при материалах г. Вагина. — Трескин все-таки хозяин был, административный человек. Он город устроил, ведь это все, и улицы, и… все это Николай Иванович. До него — стыд сказать — «отходы» на улицу были. Братские даже, — на что уж! — и тех пахать заставил. Словом, он ввел всю эту цифру. Ну, и исправники у него были хорошие, и заседатели…» «Трескина я глубоко уважаю, — говорит другой. — Это был гениальнейший администратор». В этих отзывах извиняют даже деспотизм и взяточничество Трескина. Лоскутов, по мнению современников, был тоже отличный администратор. Он устроил нижнеудинские поселения, и тут же приводят рассказ в доказательство его способностей, как он учил поселенцев, «спарывая всю шкуру с головы до пяток»… «Сперанский же не был администратор, — прибавляет тот же мудрец-старожил. — Он был только умный человек на бумаге». Так управление Сперанского было понято современниками, выдрессированными Трескиным.

Об управлении Сперанского с исторической точки зрения можно только сказать, что при старых условиях и при существовавшей обстановке, без солидных учреждений, на отсутствие которых он жаловался, при поголовном невежестве общества, злоупотреблениях исполнителей он и не мог произвести существенных изменений в ходе дел сибирской администрации. Как мы видим, он сознавал это и силился даже разъяснить другим, разрушая иллюзию, будто одна его личность могла что-либо сделать.

Составлением Сибирского учреждения[132] Сперанскому выпадало на долю рассечь гордиев узел 200-летнего сибирского управления и раз и навсегда прекратить постоянно возникавшие беспорядки и злоупотребления в Сибири. Но в силах ли он был это сделать? Управление Пестеля и Трескина отражало только вековой режим сибирской администрации. Таким образом, чтобы искоренить неудобство и беспорядицу управления, необходимы были не частные, а общие меры. Ревизия Сперанского, хотя и лучшего человека своего времени, не помогла, как не помогало прекращению злоупотреблений его управление. Средство оставалось одно: создать новые основания управления, уследить причины зла. Общие недостатки сибирского управления состояли в самовластии, бесконтрольности, беззаконии и личном произволе, развившимися благодаря отдаленности страны. Правительство сыздавна сознавало, что управлять этим новоприобретенным и отдаленным краем на общих основаниях не было возможности, а потому давно старалось создать в нем особенный порядок управления, свойственный местным условиям. Попытки эти проходят через всю историю Сибири. Когда-то при воеводском управлении был учрежден в Москве особенный «Сибирский приказ», которому воеводы были обязаны отчетом и который был вроде колониального департамента. С 1708 г. по 1764 г., то есть с Петра, Сибирью управляли уже губернаторы, жившие в Тобольске. Вся Сибирь называлась сибирской губернией и имела пять провинций. В состав ее управления входили не только Сибирь, но и часть нынешних Вологодской, Вятской, Пермской и Оренбургской губерний. Этим огромным районом заведывал один губернатор с огромною властью. Какова была эта власть, это видно по первому из губернаторов князю Гагарину, создавшему из себя сибирского вице-роя. Губернаторская власть после Гагарина не только не уменьшалась, но постоянно увеличивалась. Между тем, устроена была военная омская линия с особым начальством, и к России присоединено было новое инородческое царство в лице киргизов. Тогда, при Екатерине, вздумали и в Сибири устроить особое наместничество. Екатерина видела в Сибири обширную инородческую колонию и решилась дать ей права подчиненного царства. Она принимает меры в улучшении быта инородцев, водворяет покровительство торговле бухарцев, обещает из них создать особую торговую думу для целой Сибири с делопроизводством на бухарском языке, уничтожает казенные монополии, наконец, наименовывает Сибирь «царством», дает ему особый герб с двумя соболями и чеканит особую сибирскую монету. В Тобольске символом царской власти, под покровительством которого считается это инородческое царство, поставлен был трон, на котором сибирский наместник принимал свидетельство верноподданства от хана средней киргизской орды и остяцких князей. Конечно, было странно видеть, что край, все более и более заселяемый русскими, вдруг как бы обратно назван был инородческим царством, с предоставлением особого покровительства и даже автономии инородцам. Но это объясняется не столько тем, что Екатерина Великая хотела обратить Сибирь в первобытные формы татарского царства, сколько ее реформаторскими планами, которые она имела в виду относительно целой России и которые не могли не коснуться и Сибири. В этом случае она скорее пробовала здесь создать нечто вроде отдельного и местного управления наподобие колониальных европейских правительств. План этот не был окончательно приведен в исполнение и не был завершен, зато от него осталась в Сибири обширная наместническая власть. Уже первый наместник вместо того, чтобы стоять на ступеньках трона, учрежденного в Тобольске и напоминавшего власть одной монархини, взобрался сам на него и таким образом возвел себя как бы в царское достоинство; то же произошло и в деле управления. Наконец, в 1799 г. наместничество было отменено в Сибири, и трон отправлен в Петербург, а Тобольская и Иркутская губернии восстановлены в прежнем виде. Нечего говорить, что ни наместничества, ни губернаторства не могли вполне обеспечить хорошего управления. Уже иркутский наместник Якоби попал под суд, за ним Леццано, наконец, последовали ревизия Селифонтова и смена последнего. Мысль устроить в Сибири порядок управления, отдельный и сообразный с ее положением, высказанная при введении общего управления в 1775 г., снова повторилась правительством в инструкции Селифонтову. «Сибирский край требует изменения как в разделении его, так и в самом образе управления особенного постановления». С этой целью и был послан Селифонтов «для личного обозрения, собрания сведений, — как говорила инструкция, — статистических, географических и камеральных, и основания на самых достоверных сведениях разделения и порядка управления краем». Самое управление Селифонтову поручалось с временною целью, «прежде, нежели будут приведены к концу все предположенные к лучшему его образованию меры». Наконец, в 1803 г. учреждение комиссарств было предтечею более общих преобразований, причем опять упомянуто, что эта мера применяется «прежде — пока можно будет составить полное образование края».

Даже во время генерал-губернаторства в Сибири Селифонтова и Пестеля мысль об издании новых правил для управления Сибирью не оставляла правительство. По сибирским делам был учрежден особый комитет, подчиненный комитету министров. В 1814 году сибирскому генерал-губернатору предполагалось дать новую инструкцию. В 1816 году было предположено восстановить в России на всем пространстве наместничества — конечно, в этот план входила и Сибирь. Вероятно, в то время таким образом выражалась мысль о децентрализации. Сведения и материалы, в видах