Мургаш - Добри Джуров

третий день народной свободы отказывается подчиниться народной власти? Потом все стало ясно. В селе Горни Богров находился жандармский штаб генерала Кочо Стоянова. Там же стояли и воинские части — несколько тысяч человек, которыми командовали офицеры-монархисты.

Было решено, что батальон Атанаса отправится в подбалканские села устанавливать власть, а мы с батальоном Бойчо двинемся к Горни Богрову и на месте усмирим взбунтовавшуюся фашистскую свору.

Около села нас ожидали свои люди. Обстановка быстро прояснилась. Многие офицеры, переодевшись в гражданское платье, в страхе перед народным гневом сбежали, другие укрылись в лагере. Среди солдат росло негодование, однако представителям власти Отечественного фронта трудно было связаться с ними. Часовые получили строжайший приказ никого не пропускать в лагерь и оттуда никого не выпускать.

Мы оставили большую часть батальона в резерве и с одной четой направились к штабу. Увидев Красное знамя, развевающееся над грузовиком, часовой вытянулся, отдал честь и беспрепятственно пропустил нас. Перед зданием штаба мы вышли из машины, несколько человек остались во дворе. Одни должны были нести охрану, а остальные — поговорить с солдатами, которые один за другим выходили из помещений, озирались и нерешительно направлялись к нам.

Нас встретил адъютант начальника штаба. Молодой офицер высокомерно посмотрел на нас:

— Что вам угодно?

Оказалось, что Бойчо может не только командовать батальоном, но и вести дипломатические переговоры.

— К вам прибыл командир партизанской бригады «Чавдар». Отведите нас к начальнику штаба.

— Господин полковник занят…

— Занят? — Рука Бойчо машинально стала расстегивать кобуру. — А может, все-таки для нас у него время найдется?

Через мгновение адъютант распахнул дверь, и мы с Бойчо без приглашения вошли вслед за ним.

Начальник штаба встретил нас стоя. Он небрежно протянул руку и представился.

— Именем народной власти предлагаем вам вывести все войска без оружия на площадь. На митинг. Будет говорить командир бригады.

— Вам бы, господа, следовало знать, что в армии все делается по приказу. Я не получал никаких распоряжений от своего начальства на этот счет…

— А вам известно, что теперь уже новая власть?

— Да, господа…

— Я беру всю ответственность на себя за ваши действия. А вам лично нечего бояться. Мы наказываем только преступников.

— Я ничего не сделал плохого. Я только добросовестно выполнял приказы командования и…

— Считайте, что это тоже приказ!

— Я не одобрял некоторых действий…

— В таком случае распорядитесь, чтобы все собрались на митинг.

Когда мы вышли на площадь, то увидели, что солдаты и партизаны братаются. Быстро образовали солдатский комитет, составили список офицеров, подлежащих аресту, и офицеров, которых следовало привлечь на нашу сторону.

Когда мы уезжали, нас провожало мощное «ура».

5

В тот же вечер я встретился с Янко. Он возглавил штаб народной милиции, который разместили в отеле «Славянская беседа». Мы обнялись. Потом он пододвинул мне стул:

— Садись!

Информация Янко была краткой. Народная власть утвердилась по всей стране. Однако не исключено, что контрреволюционное офицерство предпримет какие-нибудь авантюристические шаги. Поэтому сейчас нам необходимо было соблюдать бдительность. Бригада наша отводилась в резерв, ей надлежало в полном составе сосредоточиться в Новоселцах и ожидать там дальнейших указаний.

— Одна из главных задач — набор добровольцев. Нам предстоит не «символическая», а реальная война с фашистской Германией. Ясно?

Уже у двери Янко положил мне руку на плечо и спросил:

— Со своими виделся?

— Только с женой. Совсем немного…

— Скоро сможешь больше видеться.

— Да, но я…

— Что?

— Хочу на фронт.

Он улыбнулся:

— Ты же знаешь. Мы пойдем туда…

— Куда нас направят!

6

12 сентября я был в Пирдопе, где находился батальон Свилена. Встретился с Тодором Дачевым, Веселином Андреевым, со Свиленом и еще со многими старыми товарищами. Это была наша первая встреча после 9 сентября. Я передал им указания Янко, и вскоре, оставив одну чету, батальон направился к Новоселцам.

15 сентября бригада получила приказ идти в Софию. Перед крайними домами Подуяне колонна остановилась. Тысячи людей вышли встречать нас. Уходили мы отсюда втроем, а возвратились бригадой!

Я смотрел на знакомые улицы и не узнавал их. Осень позолотила деревья. Над домами развевались красные знамена.

Наш путь лежал мимо здания советского представительства. Около него мы остановились и троекратным «ура» приветствовали посланцев Советской страны.

Площадь перед Народным театром превратилась в волнующееся человеческое море. И снова командиру пришлось говорить о жертвах фашизма, о мужестве наших людей.

— Есть такая поговорка — не лезь на рожон. Эта «мудрость» трусов опровергнута самой жизнью. Нужно лезть на рожон, даже если путь твой лежит через ужасы и страдания, даже если против тебя вооруженный до зубов враг.

В те страшные и героические дни в народе родилась новая поговорка: не лезь на народ. Кто пойдет против народа, тот навсегда будет вышвырнут из истории!

Ко мне подошла Лена. На руках она держала нашу дочь — в белом платьице, с красным бантом на голове, в белых туфельках и чулках.

Я протянул руки, чтобы обнять ее, а она отпрянула, обвив ручонками шею матери. Она опять не узнала меня. С тех пор как мы с нею виделись, прошел не один месяц.

Встретить нас пришел и Янко, худой, радостный и озабоченный.

Через несколько дней нам сообщили: из бригады формируются две дружины, которые вольются в первый и шестой пехотные полки. В ближайшее время нам предстоит отправиться на фронт. В эти же дни мне присвоили звание полковника.

Стефан Халачев, который во главе своей бригады еще в первые дни свободы прибыл в Софию, получил звание подполковника и был назначен помощником командира первой дивизии. А какое назначение получу я? Мне, конечно, хотелось бы со своими товарищами вместе воевать против немцев. Это было самой большой мечтой всех нас. И вдруг…

— Принято решение назначить тебя начальником областного управления милиции. Ты остаешься в Софии.

— Не согласен!

Первый раз в жизни я сказал «не согласен», когда партия поручала мне что-то. Янко улыбнулся:

— Все так говорят. Все хотят на фронт. А тут пусть остаются одни женщины и… фашисты?

Голос Янко вдруг стал суровым:

— Это приказ, который надо выполнять. Ты знаешь, сколько сейчас дел у начальника милиции? А сколько еще нам предстоит сделать, о чем мы никогда даже не думали? Подбери из наших парней на должность околийского начальника милиции. И всем быть в форме.

Как, мы должны облачиться в полицейскую форму, с аксельбантами и прочей мишурой?

Лицо Янко постепенно просветлело:

— Ты же понимаешь — так надо.

— Понимаю.

Действительно, так было надо. Создавать новое, наше государство. Воевать с трудностями, которые ни в чем не уступали тяжелым сражениям в горах.

20 сентября первая и вторая партизанские