Золочёные горы - Кейт Маннинг

– Продолжайте, – попросил адвокат.

Я совсем ослабла и с трудом сглатывала подкатывающую дурноту. Меня тошнило.

– Держись, милая, – прошептала с галереи Дотти.

Судья стукнул молотком, и я собрала волю в кулак и смогла продолжить. Голос мой набирал силу по мере того, как я излагала события, называя по очереди каждого из горожан. «Мистер Бакстер зачитал постановления. Миссис Фелпс раздала его экземпляры жителям. Мистер Пфистер силой отнял у меня реестр подписчиков. Мистер Смайли отвел нас в тюрьму».

Мне пришлось переживать все случившееся снова, пока наконец мне не позволили сесть на место.

– Что ж ты не рассказала о том, что написала в газетенке? – прошипела Флори Фелпс, побледнев от злости, когда я проходила мимо.

Полковник Боулз и другие защищались с видом оскорбленного достоинства, зачитывая клеветнические статьи из «Рекорд». Но судья отказался предъявлять присяжным выпуски газеты, даже посвященные лавине и разрушенной фабрике.

– Вам могут не нравиться статьи в газете, – заявил он. – Может не нравиться автор или редактор. Но эти статьи не имеют отношения к рассматриваемым деяниям.

Рассматриваемые деяния включали наше выселение и арест, разрушения, нанесенные редакции, порчу собственности. И самосуд, совершенный горожанами.

Посовещавшись всего один день, присяжные присудили К. Т. Редмонд возмещение ущерба в размере 10 345 долларов; большую часть денег должна была выплатить «Мраморная компания Мунстоуна». Еще семь ответчиков – те, что призывали выселить К. Т. из города, – тоже понесли ответственность, включая полковника Фредерика Д. Боулза, мистера Кобла, хозяина магазина, и помощника шерифа Карлтона Пфистера. Каждого из них оштрафовали и признали виновным в преступном умысле.

– Преступный умысел! – К. Т. почти вприпрыжку выбежала из зала суда и потащила меня в таверну за углом, чтобы отпраздновать. – Если бы можно было предъявить обвинение в надувательстве и малодушной жадности, в этом бандитов из компании тоже признали бы виновными.

«И в убийстве, – подумала я, – в результате халатности». Призрак отца улыбнулся мне и подмигнул.

К. Т. подняла бокал с пенящимся напитком.

– За Сильвию Пеллетье, печатного дьявола. И за твою статью про руку судьбы.

– Простите, я не хотела причинить вам неприятности… – пробормотала я.

– Бог ты мой, прекрати извиняться! И если компания гарантирования вкладов когда-либо сможет получить присужденные судом платежи – на что я не очень-то рассчитываю, – я смогу выплатить тебе задолженность по зарплате.

Так я узнала, что молчание – золото, но смелость высказаться по меньшей мере – серебро. Иногда это даже стоит того, чтобы попасть в тюрьму.

Впоследствии оказалось, что бо́льшую часть присужденных денег так и не удалось взыскать, и я никогда не просила у К. Т. свою зарплату. Она научила меня всему и подарила призвание. Благодаря ей я старалась всю жизнь не быть простушкой. И думать своей головой.

Празднуя победу, я отправила еще один «налоговый платеж» со счета Сильверини в Фонд забастовок ОГА и отослала несколько сотен долларов на поддержку стачки портных в Нью-Йорке. Я ходила на заседания Женского вспомогательного фонда и делала заметки, а еще откладывала часть заработков, полученных в книжном магазине, на колледж.

Глава сорок первая

К. Т. выжидала, надеясь, что гнев жителей Мунстоуна поуляжется и охладится осенней погодой. В сентябре 1909 года она написала своему другу Халу Бринкерхоффу, чтобы узнать, безопасно ли нам приехать и забрать свои вещи. «Пока не советую, – написал он в ответ. – Они вздернут вас на подъемном кране». Он вызвался доставить наши пожитки в Денвер. К. Т. пригласила меня поужинать вместе. Странно было видеть человека из Мунстоуна в гостиной семьи Томас, заваленной ящиками с вещами К. Т. Среди них стоял и мой сундук с надписью «Фессалоники».

Хал с энтузиазмом показывал нам фотографии, сделанные им на фотоаппарат К. Т.

– Я нашел его среди обломков, – сказал он. – Мне жаль, Трина, но твое жилище разграбили.

Мы склонились над фотографиями: вид редакции «Рекорд» после обыска, прошитые пулей настенные часы, перевернутый на бок наборный стол, раскиданные бумаги.

– Когда мы с Дотти упаковывали ваши вещи, обнаружил на верхнем этаже семейство белок.

– Не знаю, что бы мы делали без вас с Дотти.

У К. Т. кружило голову при виде Хала. И она жаждала узнать от него сплетни.

– Вам с Сильви лучше больше не появляться в Мунстоуне, – предупредил он. – Те парни, которых обязали уплачивать штрафы, проклинают вас каждый день. И твердят как молитву, что имели не больше отношения к вашему изгнанию из города, чем к изгнанию Адама и Евы из садов Эдема.

– Они все подписали постановление! – воскликнула К. Т.

– А какой у них был выбор? – возразил Хал. – Люди Боулза сказали всем: «Если вы друзья компании, подпишите».

– А почему они злятся на нас? – спросила я. – Почему не обвиняют компанию? Или Паджетта?

– Герцог забыл о Мунстоуне, – ответил Хал. – Он целый год не приезжал в свой замок.

– С тех пор, как его сын умер, – добавила К. Т., покосившись на меня.

Я отвернулась, вновь задумавшись о Джейсе, о его жестокой гибели и о моей мести. Я не чувствовала вины, только страх быть пойманной. Вероятно, в замке решили, что исчезнувшие из хранилища деньги – просто ошибка учета. Погрешность округления.

– Боулз обещал им, что компания покроет расходы, связанные с решением суда, – сказал Хал. – Но никто из тех, кого признали виновным, денег так и не дождался.

Деньги не выходили у меня из головы, пока мы поедали вареную говядину. Найду ли я остаток своих сбережений в сундуке? Я терзалась от желания добраться домой и проверить. Наконец после игры в криббедж К. Т. зевнула, а за ней и Хал.

– Доброй ночи, Пеллетье, – сказала мне К. Т. и отправилась наверх читать вслух «Маленьких женщин» племяннице Дженни.

Хал настоял на том, чтобы вызвать мне экипаж до дома. Мы загрузили в него сундук.

У миссис Дерозы я наконец откинула крышку, и в лицо мне ударил запах Мунстоуна. Внутри лежали побитые молью шерстяные вещи, пара добротных утепленных резиновых сапог, зеленое шелковое платье графини, темно-синяя юбка с грязью на подоле, все мои записные книжки, и – слава богу! – «Холодный дом» Диккенса и «Сердце тьмы» Конрада. Когда я пролистала страницы, деньги посыпались оттуда, как сливы с дерева. Я закрыла глаза и мысленно написала письмо на внутренней стороне век, словно мертвец мог его прочитать. Спасибо, Джейс. Теперь я могла пойти в колледж.

Мне нравилось ощущать деньги в кармане, на моем счету скопился пухленький баланс благодаря продаже обручального кольца