О верности крыс - Мария Капшина

Ортар повёл людей к побережью Науро, к городам. Солдаты там в неспокойное время нужны, а своих армий у городов почти нет, разве что сотня арбалетчиков. Из четырёх крупных городов на побережье Ортара знали только в Эгзаане, прочие же города не доверяли сейчас никаким наёмникам, как и везде в Кадаре. А главное, в Эгзаане на тот момент не было сильной верхушки, городской Совет мычал, мялся и на активные действия был очевидно не способен. Нанять неполных полсотни наёмников было для Совета Эгзаана сверхчеловечески масштабным решением. Через пару месяцев Ортар убедил их слегка пересмотреть представление о масштабах. На городские деньги вдобавок к своим четырём десяткам он нанял ещё людей, выбирая очень придирчиво. К зиме в стране началась совершенная свистопляска, и по разумному пожеланию городской верхушки Ортар закрыл город от любых нежелательных гостей. Войско к тому времени было уже куда больше, под пару тысяч. Наладив оборону внутри стен, Ортар понемногу начал наводить порядок за стенами, мотивируя это для городской верхушки тем, что крестьяне всё равно вооружаются и пытаются отстоять хоть что-то от грабителей, так пусть хоть делают это под контролем из города. Да и урожай нужно защищать, если не хочешь всю зиму и весну кормить город привозным хлебом. В Занге не дураки взвинчивать цены, едва для этого появляется возможность.

Оружие, тем не менее, покупать у них приходилось. Вначале Ортар потратил немало сил, договариваясь о покупке большой партии арбалетов и о скидках на болты, но торговля скоро пошла в гору. Зангцы быстро разглядели, что прибрежные города держатся очень неплохо, что бы ни творилось в Кадаре дальше к востоку. И обнаружили, что самым безопасным из крупных портов остаётся Эгзаан — а значит, и зангцы, и дазаранцы торговали в первую очередь с ним, а уже оттуда товар расходился дальше, с хорошей наценкой, отчего город оживился, повеселел и стал строить большие планы на будущее.

В самом начале городская верхушка не принимала наёмника всерьёз: что такое полсотни людей? Неплохое усиление для городской стражи, но не более того. Когда число солдат приблизилось к полутысяче, отцы города ещё считали идею своей и солдат — своими: ведь платят им из городской казны, чего опасаться! Если наёмник начнёт лезть на рожон, прекратим платить, и что он сделает, без денег? К тому же, отцов города здорово отвлекли финансовые игры с перепродажей дазаранских товаров. Наёмник не лез на рожон, он лез туда, где было больше всего работы, и если чего и требовал, то разве что на общественно выгодные проекты. Отдельные светлые головы уже тогда понимали, к чему идёт дело. Но Совет оставался вял и бездеятелен, у города не было армии, а вокруг шла война. И так нечувствительно оказалось, что и торговать приезжают — договорившись с Ортаром, и военная сила вся — в его руках, и пригородные земли за ним хоть на кочевников, хоть на нок Зааржата, хоть на городскую знать пойдут с одинаковым энтузиазмом. Хуже того: соседние города, Даджата, Шайент, зангские Тезоц и Ншаса за эти полтора года почему-то стали учитывать в своих торговых и военных планах не Эгзаан, а Ортара из Эгзаана.

Вместе с купцами, товарами и иностранной монетой в город стекались новости. Некоторые из них стекались только к Ортару: от старых знакомых, от новых деловых партнёров… И по мере того, как они стекались, Ортар не то чтобы мрачнел, но делался задумчив. Война с Империей тянулась и тянулась, и конца ей пока не было видно. Кадар, хоть и разобщённый, пока оставался слишком силён. Главным образом из-за приморских городов и Тиволи, да Аксот ещё держался. Но это временно, ещё немного, и страну сожрут если не с юга, так с севера, а не с севера, так изнутри. Ни один из вариантов Ортара ничуть не устраивал, хотя всякий разумный человек сказал бы, что мнение какого-то кадарского наёмника никакой роли здесь не играет. У какого-то кадарского наёмника мнение было другим, нежели у всякого разумного человека, и потому этот наёмник о новостях не распространялся, а сначала рассылал птиц с почтой по соседним городам, тайком собирая в Эгзаан неприветливых скептиков, затем убеждал их в чём-то в закрытой пустой комнате… А после в нарочито невнятной одежде в компании трёх спутников ехал из Эгзаана к северу, мимо стен Тангерта, вдоль границ Тиволи, по мосту через Тону, через границу Тиволи и Сойге, которая была почему-то куда более открытой, чем между Тиволи и восточным Кадаром. Разговориться потом в таверне с местными, выспрашивая дорогу в Кейб.

— До города недалеко, только герцога вы там не найдёте, — говорил обстоятельный пожилой бондарь.

— А что так? — спросил Ортар, с неудовольствием представляя, как придётся тащиться бес знает куда.

— Да его в городе почти никогда и не бывает, — охотно пояснил собеседник. — Он если в Сойге, то в Кааго, а в городе только кьол Каехо живёт.

— А до Кааго далеко?

— Да нет, часа за полтора доберётесь, верхами-то. Из восточных ворот выезжай — и по дороге прямо, как раз уткнётесья. На левом береге будет сельцо, Ревень, а на правом как раз Кааго. Мимо не проедете.

Мимо проехать и в самом деле было бы сложно. Керра текла ровно и широко, до тех пор, пока на её пути не вырастала скала. Река огибала её, чтобы дальше течь мимо сельских мостков, мельницы и водопоев, скала же оставалась выше по течению: старая, источенная ветром и подмытая водой, не слишком высокая и заросшая жёсткой сухой травой. Достаточно отвесная с трёх сторон, тем не менее, чтобы сделаться удобной для обороны. Над самой рекой поднималась массивная башня из крупных каменных блоков, почти чёрных от времени. За ней виднелись другие постройки, моложе и отчасти приветливей. Внешние стены в эту приветливую часть не входили, внешние стены вырастали из скалы, скала вырастала из реки, и невозможно было ясно отделить одно от другого. Через реку к замку вёл такой же мост: из огромных местных валунов, тёмно-зелёных, влажных и скользких над самой водой — и выбеленных солнцем и ветром выше. Словно река сама нанесла эти опоры и сама грубо обточила их, а потом уже люди слегка выровняли поверхность. От моста дорога взбиралась по единственному относительно пологому склону, круто загибаясь влево по мере того, как подходила к замку, так что крепостная стена оказывалась по правую руку, а река — впереди. Холодный порывистый ветер стриг верхушки трав. На том берегу, чуть пониже моста, стреноженная кобылка-двухлетка дёргала ушами, отгоняя мух и не отвлекаясь от воды. Дальше по течению деревенская ребятня возилась на мелководье, и ветер доносил плеск и взвизги.

Ворота были закрыты, перед открытой боковой калиткой сидели с картами двое солдат, третий с копьём подпирал стену. Подъехавшим кадарцам они уделили куда меньше внимания, чем картам. Разглядеть гостей у них было достаточно времени, пока те поднимались по дороге.