Весь Роберт Шекли в двух томах. Том 1. Рассказы и повести - Роберт Шекли

— Тем самым он совершил один из своих бессмертных подвигов, — сказал Агамемнон.

— Разумеется. Но что это ему дало? Когда он возвратился, царь Эврисфей нашёл ему очередную работёнку.

Рыжебородый, до этого мрачно молчавший, сказал:

— Послушай, Агамемнон! Какого чёрта ты меня убил? Тебе хоть немного стыдно?

— Это ты меня спрашиваешь? — поразился Агамемнон. — После того, как едва не убил меня?

— В этом не было ничего личного, — сказал рыжебородый. — Меня зовут Саллис, я командир телохранителей Эгисфа. Я получил приказ убить тебя. Я всего лишь выполнял приказ!

— А я защищал свою жизнь, — заметил Агамемнон.

— А, ладно. — Офицер махнул рукой. — Куда я ещё мог попасть, как не сюда? Если не в этом году, так в следующем, или ещё годом позже…

— Честно говоря, я тоже не ожидал, что всё так выйдет, — сказал другой солдат. — Я Креонид. Моя служба на Эгисфа заканчивалась на этой неделе. Я собирался вернуться на свою маленькую ферму на Аргос, к жене и дочке…

— Хватит хныкать, — сказал доктор. — Меня зовут Стрепсиад. Я уважаемый доктор с Коса, острова, славящегося своими лекарями. Я прибыл в Микены из чисто гуманитарных соображений, чтобы помочь жертвам чумы, которых их товарищи вывезли из-под Трои. И как я вознаграждён? Солдат-деревенщина убил меня, чтобы не оставлять свидетелей незаконной и аморальной расправы над собственным господином!

— Но я только выполнял приказы! — возразил Креонид. — Мой непосредственный начальник Саллис, который сейчас присутствует здесь, приказал мне сделать это.

— А я, — сказал Саллис, — выполнял приказы своего командира, благородного Эгисфа.

— Но это были аморальные приказы! — заявил Пилиад. — Эгисф предал своего царя, неужели не понятно!

— Даже если приказы и были аморальными — что с того? — взвился Саллис. — Ты предлагаешь обсуждать каждый приказ, полученный от вышестоящего, и взвешивать его на весах «морально — аморально»? Такая армия долго не протянет. Кстати, я слышал, ваша братия тоже неплохо порезвилась во время Троянской войны. Кажется, вы сожгли некий город и вырезали всё его население?

— Мы несли возмездие за похищение Елены! — с жаром воскликнул Пилиад.

— А кем тебе приходилась Елена? — ядовито спросил Саллис. — Женой, сестрой, дочерью? Ни черта! Она — жена царя, причём даже не твоей страны, если только ты аргивянин, а не спартанец. И ведь леди, судя по всему, покинула Менелая и сбежала с Парисом по собственной воле. Так за что вы мстили?

— За наших павших товарищей! — выкрикнул Пилиад. — За Ахилла, нашего славного командира!

— Это просто смехотворно, — произнёс Саллис. — Ваши товарищи отправились туда за трофеями, а Ахилл — за славой. Кроме того, он сделал свой выбор. Ему было предсказано, что он героически погибнет под Троей или проживёт долгую бесславную жизнь, если останется дома. Ни к чему было умирать за бедного Ахилла! Он сам выбрал себе смерть.

Воцарилось молчание. Затем доктор Стрепсиад сказал:

— Морально и аморально — эти философские категории изменяются со временем. Кроме того, порой у людей не остаётся времени на размышления. Выбирать приходится немедленно, в суете и столпотворении, когда может быть сделан единственный выбор — из двух зол.

— Это и о вас тоже, доктор? — спросил Агамемнон. — Или вы единственный невинный страдалец среди нас?

Доктор Стрепсиад долго молчал. Наконец он сказал:

— Мои мотивы были не вполне моральными. Я признаюсь вам в этом, потому что всё равно придётся рассказать это загробному судии. Королева Клитемнестра прислала гонца в нашу школу медиков на Косе, умоляя нас помочь справиться с эпидемией чумы и пообещав за это солидную награду. Мне удалось купить в Микенах на вырученные деньги славный маленький домик для жены и детей, прежде чем я взошёл на этот чёлн.

— Клитемнестра! — встрепенулся Агамемнон. — Проклятая сучка!

— Знаете, — сказал Стрепсиад, — в этой злосчастной истории она, в общем-то, права. Мы знаем из информированных источников, что вы принесли в жертву вашу дочь Ифигению.

— Есть ещё одна версия, — сказал Агамемнон, — по которой богиня Артемида взяла Ифигению в Авлиду и сделала её верховной жрицей Тавриды.

— Это версия, которая призвана сохранить вам лицо, — сказал Стрепсиад. — Она, несомненно, была инспирирована по политическим соображениям. В глубине души вы знаете, что принесли в жертву собственного ребёнка.

Агамемнон вздохнул и ничего не ответил.

— И вы сделали не только это, — продолжал врач. — Когда Клитемнестра убьёт вас, вы тем самым косвенно вовлечёте своего сына Ореста в убийство матери, которое он совершит из мести за вас и с которого начнётся его безумие.

— Но ведь этого ещё не было! — запротестовал Агамемнон. — Мало ли что написано в мифах? Я не могу нести наказание ещё и за то, чего даже не произошло! Харон, как ты думаешь?

Харон сказал:

— Мы, Хароны, занимаемся перевозом уже давно, получаем море информации отовсюду и уже отвыкли удивляться происходящему. Хотя и у нас порой возникают странные вопросы. — Харон сделал глоток вина из кожаной фляжки, лежавшей на дне лодки. — Зачем мы здесь? Какого чёрта я выполняю функции Харона, если это не доставляет мне никакого удовольствия? Наши истории не имеют ни начала, ни конца, а твоя — ещё и середины. У тебя когда-либо за последние годы было время жить, не исполняя роль Агамемнона? Был ли ты хоть пять минут самим собой? Или ты всегда действовал, как того требовал твой персонаж?

Холодок пробежал по спине Агамемнона.

— А ты, Харон? Кто ты такой? Простой человек? Или один из устроителей Лотереи?

— Джентльмены, — сказал Харон, — я надеюсь, эта беседа развлекла вас, потому что мы прибыли к месту назначения.