Леди ведьма. Рыцарь Ртуть. В отсутствие чародея - Кристофер Сташеф

Но Ален не слушал его. Он уставился на танцовщицу, порхающую в другом конце зала:.

— Так это Корделия! О Джеффри, ведь я никогда не знал ее по-настоящему!

А Джеффри уже разрабатывал дальнейшую стратегию этой, в своем роде, военной кампании:

— Так пользуйся ее расположением, пока есть такая возможность, мой принц, ведь праздник кончится, и она может предпочесть другого.

Ален в ужасе посмотрел на приятеля.

— О, поверь мне, от нее вполне можно этого ожидать! Мало что так характерно для женщины, как непостоянство. Нет уж, танцуй с ней, наслаждайся ее обществом, ибо ничто другое не расположит ее к тебе больше.

— Что?!! Мое удовольствие расположит ее? Но как же это… как может… — Ален захлебнулся словами и посмотрел в противоположный конец зала. — Как может женщина согласиться выйти за меня замуж… потому что я наслаждаюсь ее обществом.

— Во всяком случае, и это немаловажно. — Джеффри больше не мог сдержать свое нетерпение. — А ты, Ален, полагаешь, что она выйдет за тебя замуж, потому что безразлична тебе?

— О-о… ее общество… да… — выдавил из себя Ален. — Но…

— Общение это нечто большее, чем беседы у камина, друг мой. — Джеффри слегка подтолкнул друга. — Иди же! Танцуй с ней каждый раз, когда сможешь! А когда не получится с ней, воспользуйся случаем сплясать с леди Далилой.

— Но… это еще зачем? — удивился Ален.

— Доверься мне, приятель, — с трудом сдерживаясь, попросил Джеффри, — Если ты хочешь завоевать леди Корделию, танцуй с Далилой. Потом снова танцуй с Корделией, а на все остальные вопросы я отвечу завтра утром.

Ален покачал головой, ровным счетом ничего не понимая. Но решил не перечить наставнику.

Музыка стихла, но принц не успел. Когда он оказался поблизости, Корделия опять танцевала, танцевала с этим долговязым чернявым разбойником, с Бором! У кого еще могла быть такая буйная шевелюра и борода! Маска едва скрывала его лицо, хотя Ален вынужден был признать, что камзол преобразил негодяя — тому, видать, не часто выпадало ходить в приличной одежде. Помимо воли принц думал только о том, не считает ли теперь Корделия привлекательным этого разбойника, принявшего надлежащий вид.

Недостойная мысль. Он отбросил ее и присоединился к толпе, окружившей Далилу.

А Корделия млела в объятиях Бора, кружившего ее в танце, и мир бешено вертелся вокруг нее. Бор пожирал ее взглядом, расточая похвалы, которым ей очень хотелось поверить.

— Я бы узнал тебя, леди Корделия, в любом обличье. Ты госпожа моих грез, леди Элейн из Шалота! Я никогда не пресыщусь тобой!

Бор говорил, а она чувствовала его осторожные попытки найти лазейку в ее сознание. И тут же установила непроницаемую защиту. Зато внешне расслабилась, искусно маскируя свою настороженность. Корделия весело рассмеялась:

— Ты узнал меня только снаружи, сударь, и этого более чем достаточно для тех, кому никогда не суждено сблизиться по-настоящему.

— Так мне не суждено? — Во взгляде его затаилась обида. — Почему?

— Потому что ты был грабителем, и пока не сделал ничего, чтобы искупить свою вину, а еще потому, что я знаю тебя всего два дня, нет, меньше! Нам следует постепенно знакомиться друг с другом, сэр Разбойник, сначала поверхностно, потом все глубже — ты же пока узнал, какова я с виду, и не более того.

— Мне бы хотелось, — прошептал он и прижался к ней так, что, казалось, заполнил собой все изгибы ее тела. — Я хотел бы узнать каждый дюйм того, что у тебя на поверхности, поцеловать каждую малость. — Губы его прикоснулись к ее губам, а язык ощупывал, пробовал, изучал. Она смутно понимала, что они продолжают двигаться в танце — но только краем сознания, ибо эти движения терялись в поглотившем ее вихре эмоций. Все члены ее расплывались, и только рука Бора удерживала Корделию.

Но тут до нее донесся осуждающий звон цимбал, и она, повинуясь фигуре танца, отступила с отвращением к самой себе. Как можно быть влюбленной в двух мужчин сразу, причем одного из них даже не зная? И что делать с Аленом, который поклялся ей в верности и, хоть весьма неуклюже, но сохраняет преданность даме сердца?

— Ты расстроена, дорогая. — Бор коснулся морщинки на ее переносице. — Забудь обо всем. Завтра будет достаточно времени, чтобы подумать о себе. Ночью у тебя будет время, чтобы подумать о прочих мужчинах. А сейчас, пока длится еще мимолетный этот танец, думай только обо мне.

Что ж, если он так ставит вопрос, то что ей терять? На один-единственный танец она может позволить себе исполнить его просьбу и думать только о Боре.

Так она и сделала.

Но когда начался следующий танец, и Корделия оказалась в объятиях незнакомого юноши, беспрерывно судачившего о чем-то, она увидела, что ее золотой кавалер танцует с леди Далилой, или Еленой Троянской, которой та прикинулась сегодняшним вечером — но движения ее были отнюдь не царскими. Медленно вращаясь в танце, она каждым движением своим завлекала партнера, всем телом извиваясь в его руках. И он отвечал Далиле самым пристальным вниманием, так, во всяком случае, казалось Корделии. Нет, он не целовал ее, не прижимался к ней так, как того хотела партнерша, но казался совершенно очарованным. Корделия ощутила, как ее захлестывает волна ревности, однако тут же смирила негодование. В конце концов он не ее собственность…

Если только она сама не решит заявить, на него права.

И решила, что так и сделает. В конце концов, Бору она ничего не обещала, разве что не думать ни о чем, кроме него, пока длится танец. Она выполнила обещание, и с превеликим удовольствием — но в жизни есть и другие радости.

Танец близился к концу, и она глаз не сводила со своей пурпурно-золотой добычи, рассчитав так, чтобы с последним аккордом оказаться рядом. Он выпустил из рук Далилу, поклонился ей, и тут же его оттеснила набежавшая волна ухажеров. Он поднял глаза, увидел Корделию и тут же бросился к ней:

— Ты просто обязана подарить мне танец, прекрасная незнакомка. Я весь вечер жду только тебя.

Его руки легли ей на плечи, и Корделия задвигалась в танце, не дожидаясь, когда заиграет музыка.

— Ты не скучал в одиночестве, сударь. Я заметила, в каком великолепном обществе ты вращался.

— Не буду отрицать, что вкушал и другие плоды с Древа Жизни, — прошептал он, — но ни один из них и отдаленно не сравнится с тобой.

— О! Чтобы оценить мои достоинства, тебе приходится сравнивать меня с другими?

— Вовсе нет. — Он привлек ее чуть ближе к себе, и хотя тела их еще не касались друг друга, Корделия вся загорелась, будто он сжимал ее в страстных объятиях. По спине ее пробежали мурашки в предвкушении этого прикосновения.