У Великой реки - Андрей Круз

– А ты чего один, кстати? – спросил я своего случайного собеседника.

– Старший наш наверху, договаривается о чем-то, двое племянников с ним, для солидности. Охраны четверо, они за покупками пошли. И второй шофер с ними, а больше никого. – с потрясающей откровенностью изложил диспозицию гном.

– Понятно. Ну, будем знакомы. – сказал я и стукнул покрытым глазурью глиняным боком своей кружки по кружке гнома. – Александр, Волковым прозывают.

– Орри Кулак. – приподнял перед собой свою ведерную кружку гном.

– А почему Кулак? – удивился я.

Спрашивать смысл прозвищ у гномов невежливостью не считается, скорее даже наоборот, могут обидеться, если не спросишь.

– Угадай. С трех раз. – сказал гном, вытянув руку перед собой и сложив широкую ладонь, где каждый палец был толщиной с сардельку, в гигантский кулак.

– А работоспособность? – чуть съехидничал я.

– Шутник, да? – ухмыльнулся гном. – Жаль, тут ломать ничего нельзя, а на улицу идти дрова ломать – место потеряем. Людно сегодня.

– Да, людно, ничего не скажешь. Не помню такого раньше среди торгового дня. – согласился я с ним и с удовольствием отпил пива из кружки.

– О том и речь. Я тут часто бываю, самое малое – неделю в каждые два месяца. А такого наплыва народу не помню.

Вот так. Не помнит. И я не помню, но у меня и опыта посещения Пограничного не так много, всего однажды судьба ненадолго заносила в эти края, зато как раз в разгар торгового сезона. Нет здесь охотнику работы, всем егеря занимаются. Но уж коль мне кажется, что тесновато в городке стало, а опытному в местной действительности гному обратить на такое внимание сами боги велели. Он и обратил. Не нравится мне это все. И чем дальше – тем меньше нравится.

Я краем глаза увидел, как кабатчик Пень остановился, глядя на кого-то, стоящего на лестнице. Присмотрелся – там стоял некто в коричневом мундире, в высоких, до колен, шнурованных ботинках из рыжей кожи, галифе для верховой езды с тонким желтым кантом. На поясе у него была большая, украшенная серебряным гербом, деревянная кобура с «маузером», на крышке которой покоилась его правая ладонь. Пальцы были украшены массивными перстнями.

Стоящий у меня за спиной дружинник в таком же коричневом мундире напрягся – видать, тот, кто на лестнице, его рыцарь и есть. Как-то все странно, напряженно. И морды эти бандитские кругом. И войск в форте мало, потому что разом везде шалить начали, вот и мечутся егеря туда-сюда-обратно, как цветы в проруби. Прикинуть, так кроме комендантского взвода, неполной роты пограничников, полуроты аэродромной обслуги и батареи небольших, в общем, полковых гаубиц, никого. А форт немалый, этих сил едва-едва хватит позиции занять.

Не нравится мне это, не нравится, что-то висит в воздухе как грозовая туча, которая вот-вот разразится ливнем. И взгляды я не раз уже на себе перехватывал в этом кабаке. Скользящие, не пристальные, но недружелюбные. Очень недружелюбные. Просто аборигены, сюда для торговли приехавшие, так бы не смотрели. Они вообще никак не «смотрели» бы, просто не замечали бы меня, потому что я для них никто, и звать меня никак.

– Знаешь, Орри, ты бы своих ребят собрал. – негромко сказал я гному. – Что-то не нравится мне это все. И заперся бы на денек-другой в гостинице, пока напряжение не спадет. Последний золотой я бы не поставил на это, но кажется мне, что здесь назревают большие неприятности.

– Думаешь? – глянул на меня из под косматых бровей гном. – Вот и я все думаю и думаю, зачем столько охраны с купцами сюда приехало. А иные из купцов так и на купцов не похожи.

Говорил гном тихо, так, чтобы кроме меня, никто его слов в этом гвалте не расслышал. Значит поверил, раз тон понизил, гномы тихо говорить вообще плохо приспособлены. Они даже когда молча стоят, их все равно издалека слышно. Сопят, пыхтят, в бороде скребутся.

Краем глаза я все равно продолжал смотреть на так и стоящего на лестнице рыцаря. Тот тоже как будто чего-то ждал, поглядывая наверх, на второй этаж, будто какого-то сигнала ожидая. А Пень-кабатчик глядел на него. А многие глядели на Пня.

– Оружие заряжено, или оно у тебя для красоты? – почти не размыкая губ, спросил я у гнома, оглядывая зал в поисках потенциальных союзников и не находя их. В основном все были аборигенами и вида для союзников малоподходящего.

– А как же, для красоты, – пробормотал гном, незаметно откидывая большим пальцем ремешок кобуры. – Только заряжено.

– Если сейчас что-то начнется, то прорываемся на второй этаж. – пробормотал я.

Баронский дружинник сзади чуть не навалился на меня, дыша мне прямо в затылок. Гном незаметно из-под косматых бровей глянул на него. Значит и вправду тот ведет себя неправильно, но оборачиваться не буду, гном, кажется, все понял.

Моя рука скользнула подмышку, где в наплечной кобуре висел ТТУ. Пусть все видят, что я свой револьвер не трогаю. А пистолет у меня с патроном в патроннике, хоть и не на боевом взводе. И предохранитель снят. Не пользуюсь я предохранителем, просто спускаю курок с боевого взвода. Умеющему это не помеха, зато стрелять можно сразу, как из револьвера. Незаконно скрыто носить пистолет, но мне можно, я при исполнении.

Пальцы легли на теплую от ношения на теле рубчатую рукоятку. Я даже как будто ощутил запах оружейной смазки, идущий из-под куртки. Так всегда бывает, когда ты словно ощущаешь оружие не только телом, но и всей своей астральной проекцией, душой, сознанием. И знаешь, что начнешь стрелять – и не промахнешься.

На лестнице появился еще один человек, в черном клобуке монашеского ордена Созерцающих. А это как могло случиться? Созерцающих запретили везде, и попадись такой на глаза патрулю – уже на гауптвахте сидел бы и судью ждал. А завтра уже висел. Наверняка наверху, в кабинетах переоделся. А значит, в кабинетах те, кто планирует заварухой командовать. Зря он переоделся заранее. Зря. Теперь мне и улик не надо, достаточно на его амулет из трех стальных когтей посмотреть. Даже дети знают, что люди с таким амулетом вне закона.

Я гному прошептал:

– Который за мной.

– Понял. – буркнул тот.

Дружинник продолжал сопеть мне в затылок, но смотрел сейчас не на меня. Наверняка сигнала ждал. А сигнала то, пожалуй, и не будет. Откуда знаю? А вот откуда!

Я выхватил пистолет из подмышки, вытянул руку с ним над левым плечом гнома, наведя оружие в лицо чернорясному, и дважды нажал на спуск. И словно весь мир замер в моем мозгу. Я даже успел заметить полет по дуге двух блестящих гильз из облачка дыма, затыльник рукоятки дважды же увесисто толкнулся в ладонь. Пулям лететь было метров шесть, не больше, и они попали туда, куда я и ожидал – в лицо Созерцающему, превратив его в красное облачко. А слева от моей головы со страшной скоростью пролетело что-то темное, и за спиной послышался треск ломающихся под могучим кулаком лицевых костей.