Джонатан Стрендж и мистер Норрелл - Сюзанна Кларк

Оказалось, что свидетельства работников странно противоречат сообщениям мистера Хайда. Последний видел Арабеллу на голых холмах у Касл-Идрис, и шла она на север. Было это в девять часов утра, и, как и в первый раз, он слышал колокольный звон. Оукли и Баллбридж заметили ее быстро идущей по зимнему лесу, и было это в пяти милях к востоку от Касл-Идрис, хотя и в девять утра.

Капитан Айртон нахмурился и спросил у работников, почему они решили, что было именно девять часов, ведь у них, в отличие от мистера Хайда, нет карманных часов. Оукли объяснил, что слышал колокола и подумал, что звонят в церкви святого Георгия в Клане. Баллбридж возразил, что звук доносится не с колокольни — там всего один колокол, а тут целый перезвон. Он сказал, что колокола звонили печально, как на похоронах, но когда его просили объяснить, что он имеет в виду, Баллбридж не нашел слов. В остальном сообщения совпадали. Ни о каком черном платье не упоминалось — все трое уверяли, что женщина была в белом и шла очень быстро. Лица ее никто не видел.

Разделив людей на группы по четыре-пять человек, капитан Айртон отправил всех прочесывать зимний лес. Женщинам он поручил приготовить фонари и теплую одежду. Отдельный отряд объезжал высокие голые холмы в районе Касл-Идрис. Этих людей возглавил лично мистер Хайд. Пока было светло, поиски не прекращались, но день не мог длиться вечно. Прошло всего три дня с зимнего солнцестояния, и к трем пополудни начало смеркаться. К четырем часам стало совсем темно.

Поисковые группы возвращались в дом Стренджа, где капитан Айртон выслушивал их донесения и разрабатывал план дальнейших действий. Здесь же присутствовали и дамы — они ждали своих мужей и вестей о судьбе миссис Стрендж. Сидеть дома в неведении было невыносимо, и они пришли под предлогом, что могут понадобиться, а на самом деле — чтобы побыть вместе.

Последними вернулись Стрендж и Джереми Джонс. Они зашли в дом прямо с конюшни, в сапогах и грязных плащах. Глаза у Стренджа были пусты, щеки ввалились. Он двигался как во сне. Стрендж, может быть, и не присел бы, но Джереми силой усадил его в кресло.

Капитан Айртон разложил карты и принялся суммировать, что им удалось узнать за этот день. Оказалось — ничего.

Все присутствующие смотрели на карты и думали об одном: за линиями и значками стоят покрытые снегом и льдом рвы и реки, густые леса, высокие голые холмы… Сколько овец, сколько коров, диких зверей погибает ежедневно в это суровое время года…

— Кажется, прошлой ночью я просыпался, — неожиданно сообщил Стрендж.

Все повернулись к нему.

Стрендж все так же сидел в кресле, куда усадил его Джереми Джонс. Руки его безвольно свисали с колен, глаза смотрели в пол.

— Кажется, просыпался. Не помню точно, когда. Арабелла сидела в ногах постели. Одетая.

— Вы раньше об этом не говорили, — заметил мистер Хайд.

— Я только что вспомнил.

— Не понимаю, — вмешался капитан Айртон, — вы хотите сказать, что миссис Стрендж могла уйти ночью из дома?

Кажется, Стрендж сам думал об этом, но мысль казалась невероятной.

— Утром она была в постели? — спросил мистер Хайд.

— Была. Конечно, была. Нелепо было бы… По крайней мере… — Стрендж помолчал. — Дело в том, что, проснувшись, я сразу подумал о своей книге, а в спальне было темно.

Присутствующие подумали, что Джонатан Стрендж, возможно, и не пренебрегает женой, но как супруг — очень невнимателен. Некоторые заподозрили, что если жена неожиданно убегает в зимнюю ночь, то у нее есть на то серьезные причины. Жестокое слово? Злой нрав? Ужасы, с которыми имеет дело волшебник, — призраки, демоны, чудовища? А может, внезапно открылось, что у него есть любовница и полдюжины внебрачных детей?

Внезапно у холма послышались крики. Никто не мог понять, кто именно кричит. Несколько человек бросились к дверям. В холле загомонили.

Быстро принесли свечи, и все увидели, что кто-то стоит у дверей возле лестницы.

Это была Арабелла.

Генри кинулся к ней и обнял, мистер Хайд и миссис Айртон говорили Арабелле, как они рады видеть ее живой и невредимой, остальные выражали изумление. Миссис Стрендж окружили дамы и служанки, засыпали ее вопросами. Все ли с ней в порядке? Где она была? Она заблудилась? Что с ней случилось? Что произошло?

Потом почти все присутствующие одновременно заметили одну странность: Стрендж молчал и не приближался к жене, а она не замечала его и не говорила мужу ни слова.

Волшебник встал и молча смотрел на жену. Вдруг он произнес:

— О боже, Арабелла, что это за платье?

Даже в неверном пламени свечей все увидели, что платье на Арабелле черное.

44

Арабелла

Декабрь 1815

— Вы, должно быть, продрогли до костей! — воскликнула миссис Айртон, взяв Арабеллу за руку. — О господи! Вы холодны, как покойница!

Какая-то дама сбегала в гостиную и принесла одну из шалей Арабеллы — индийскую кашемировую, синего цвета и с золотой каемкой по краю. Однако когда миссис Айртон накинула шаль на плечи миссис Стрендж, ткань потеряла всю живость красок на фоне черного платья.

Арабелла, сложив руки на груди, смотрела на собравшихся совершенно спокойно и бесстрастно. На вопросы она не отвечала. Казалось, миссис Стрендж не удивлена и не смущена их присутствием.

— Где же ты была? — спросил Стрендж.

— Гуляла, — ответила она просто, словно ничего не случилось.

— Гуляла? Арабелла! Ты с ума сошла? По пояс в снегу? Где гуляла?

— В темных лесах, — произнесла она, — среди моих крепко спящих братьев и сестер. По их широким пустошам, среди призраков моих давно ушедших братьев и сестер. Под серым небом, под шепот и сны моих еще не родившихся братьев и сестер.

Стрендж выпучил глаза от удивления.

— Что?!

Сказано это было так, что никто не удивился, когда миссис Стрендж замолчала, полностью уйдя в себя. Дамы окончательно уверились, что виноват во всем мистер Стрендж, который своей грубостью довел жену до непредсказуемых поступков и странных речей.

Миссис Айртон обняла Арабеллу одной рукой и ласково увлекла к лестнице.

— Миссис Стрендж устала, — твердо объявила она. — Идемте, дорогая, я отведу вас в постель…

— Нет-нет! — заявил Стрендж. — Погодите! Я хочу знать, откуда у нее это платье. Простите, миссис Айртон, но я решительно… — Он направился к жене и вдруг остановился, озадаченно рассматривая пол под ногами. Потом осторожно отступил в сторону. — Джереми! Откуда вода? На том месте, где стояла миссис Стрендж?

Джереми Джонс поднес подсвечник к площадке у лестницы. Там была большая лужа. Слуга и хозяин посмотрели на потолок, обвели взглядом стены. Происхождением лужи заинтересовались остальные слуги и джентльмены.

Пока мужчины стояли у лестницы, миссис Айртон и другие дамы увели Арабеллу в спальню.

Холл в Эшфере был стар, как и весь дом. Отделанные панелями из вяза стены были покрашены краской, пол покрыт хорошо подогнанными каменными плитами. Кто-то из слуг решил, что вода сочится из-под плит, снизу, принес лом и простучал камни, чтобы обнаружить пустоту. Плиты прочно покоились на земляном основании, стало ясно, что снизу доступа воде не было. Прозвучало предположение, что вода натекла с двух собак капитана Айртона. Собак подозвали и тщательно осмотрели. Обе были совершенно сухими.

Наконец, исследовали саму лужу.

— Она черная, и в ней плавают какие-то крошки, — заметил Стрендж.

— Похоже на торф, — сказал Джереми Джонс.

Они еще некоторое время изучали странную лужу, ничего не поняли и бросили это занятие. Вскоре джентльмены, забрав жен, покинули дом Стренджа.

В пять часов утра Дженет Хьюз поднялась в спальню к хозяйке и увидела, что та лежит на кровати, даже не сняв черного платья. Когда Дженет спросила, как Арабелла себя чувствует, та ответила что у нее болят руки. Дженет помогла ей раздеться, потом пошла к Стренджу и все рассказала.

На следующий день Арабелла пожаловалась на боль, которая распространяется по правой стороне ее тела от макушки до ступней (вероятно, так надо было понимать ее слова: «от самой кроны до кончиков моих корней»). Это встревожило Стренджа, и он послал за мистером Ньютоном, лекарем из Черч-Стреттона. Мистер Ньютон прибыл в полдень, но, хотя миссис Стрендж жаловалась на боли, ничего не обнаружил и уехал, пообещав заглянуть через день-два.

На третий день она умерла.

Том III

Джон Аскгласс

«Мистер Норрелл с Ганновер-сквер убежден, что все, имеющее отношение к Джону Аскглассу, должно быть выбито из современной магии, как выбивают моль и пыль из старого платья. Что же тогда в ней останется? Избавьтесь от Джона Аскгласса, и у вас не будет ничего, кроме пустого воздуха».

45