Хранители Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

– Не наступи на растения, – предупредила его девочка. Вацлав порылся в кошеле.

– Спасибо за помощь, – сказал он. – Вот, держи.

– Какой же это добрый поступок, если за него платят?

– Э… да… а может, тогда твоя кукла возьмет монету?

Малышка задумалась.

– Ладно, – согласилась она.

– Теперь беги домой. И… – Вацлав присел перед девчушкой на корточки и заглянул ей в глаза. – Если здесь опять будет бродить незнакомец, не заговаривай с ним, а позови лучше своего отца или старшего брата, поняла?

– Но мы ведь уже познакомились.

– Я говорю не о себе, а о ком-то другом.

– Те люди перед домом Августина – незнакомцы.

– Просто не подходи к ним, слышишь? – с растущим отчаянием повторил Вацлав.

– Ну хорошо.

– Вот и умница.

Вацлав, петляя, побежал огородами. Когда он оглянулся через плечо, малышка все еще стояла там и задумчиво смотрела ему вслед. Он скорчил ей смешную рожицу.

На первом этаже дома Августина, как он предположил, находилось одно-единственное помещение без перегородок Окна были маленькими. Толстое стекло указывало на то, что главный бухгалтер принадлежал к более состоятельным жителям этого переулка. Оконная рама косо стояла в проеме окна, зажатая маленькими клиньями: кто-то пытался впустить в дом утреннее солнце. Вацлав услышал голоса и присел под окном. Он глубоко вдохнул, затем выпрямился и бросил короткий взгляд в комнату, после чего снова опустился.

Себастьян, Влах, Августин и беременная женщина, должно быть супруга Августина, двое маленьких детей, с любопытством разглядывающие посетителей, и колыбель, в которой агукал младенец. Вацлав выдохнул. Он полагал, что успел рассмотреть всех.

– Это же совсем просто, госпожа Августин, – услышал он голос Себастьяна. – Мы ищем действительную конторскую книгу фирмы.

– Почему вы не ищете ее в конторе?

– Если бы она была там, мы бы ее нашли.

– Почему бы вам не спросить моего мужа?

– В том-то все и дело. Мы его уже спрашивали.

Хоть Вацлав не мог видеть этого, он понял, что главный бухгалтер и его жена молча переглянулись.

– Ага, – только и сказала она.

– Мы подумали, что если вы с ним поговорите, то, возможно, он вспомнит, где находится книга.

– Мама, – пролепетал один из малышей, – мама, дядя писúт.

Вацлав прикусил язык. Когда Себастьян снова заговорил, голос у него дрожал.

– Возможно, вы также поможете ему вспомнить, что хорошо для него и его семьи.

– Мама, дядя писит!

– А не хочешь ли услышать, как я кричу, дерзкая девчонка? – пропищал Себастьян, взяв верхний регистр. Ребенок заплакал.

– В этом нет необходимости, – услышал Вацлав холодный голос Вилема Влаха.

– А ну, отдавай книгу! – прошипел Себастьян.

– Покиньте этот дом. Немедленно, – потребовал главный бухгалтер. Вацлаву уже доводилось видеть Августина, когда он был вне себя. В тот раз он раскрыл обман, из-за которого могла пострадать фирма «Хлесль и Лангенфель». Тогда его охватил праведный гнев, но он не шел ни в какое сравнение с ледяной ненавистью, звучавшей в его голосе сейчас.

– Я этого не сделаю. Наоборот, я позову сюда солдат, и они перевернут здесь все, что только можно, а если что-нибудь разобьется, это не их вина! И если тяжелые солдатские сапоги совершенно случайно наступят на ручку ребенка…

– Отдайте ему книгу, – посоветовал Влах.

Наступило продолжительное молчание. Ребенок, на которого накричал Себастьян, обиженно сопел. Затем Себастьян прошептал:

– Черт меня побери.

Вацлав больше не мог сдерживаться. Он поднял голову и украдкой заглянул в комнату. Жена Августина прижимала к груди крошечного ребенка, который уже начинал хныкать. Главный бухгалтер нагнулся над колыбелью и начал копаться в ней. Наружу выпало покрывало, затем еще одно, затем – что-то вроде тонкого матраса. Шуршала солома. Наконец Августин извлек наружу фолиант, в котором Вацлав сразу же узнал одну из конторских книг фирмы. Колыбелька была лишь не намного больше книги. Августин, должно быть, положил книгу на ее дно, а оставшееся место накрыл соломой, чтобы ребенок лежал ровно. Он отвернулся и бросил книгу на единственный стол в комнате. Раздался грохот. Ребенок заплакал в голос и стал сучить ножками.

Взгляд Себастьяна был прикован к книге, глаза его едва не вылезали из орбит. Он подходил к ней все ближе и ближе пока кончик носа не оказался на расстоянии дюйма от кожаного переплета. Медленно подняв руку, он вытянул два пальца, взялся за уголок обложки и приподнял ее. Она поднялась с хлюпающим звуком: к ней приклеились первые несколько страниц. Вацлав рассмотрел безнадежно растекшиеся колонки чисел на окрашенной в желтый цвет бумаге. Себастьян отпустил обложку и выпрямился.

– Маленькие дети часто мочатся и срут, – заметил главный бухгалтер, от которого Вацлав ни разу еще не слышал более грубого слова, чем «проклятый».

– Я уничтожу тебя, падаль, – пропыхтел Себастьян. Он было двинулся к Августину, но у него на пути встал Влах. – Уйдите, Вилем. Я немедленно зову солдат. Я…

– Нет никакой необходимости пачкать руки.

Себастьян хватал ртом воздух, как утопающий. Вацлав быстро нагнулся, когда этот толстый мужчина резко развернулся и, тяжело ступая, обошел комнату. «Немедленно заткни этого ублюдка!» – услышал он его крик.

– А что ты здесь делаешь? – прошептал чей-то голосок возле самого уха Вацлава.

Юноша обернулся. Рядом с ним стояла давешняя девочка с куклой. Он потерял равновесие и сел на землю. Она смотрела на него как на фокусника, который только что продемонстрировал ну очень старый трюк.

– Т-ш-ш!

– Так нельзя.

Внезапно Вацлава осенило: если собрать местных жителей, чтобы они стали свидетелями происходящего, Себастьян ничего себе не позволит.

– Твой отец дома?

– Нет, мой отец работает на короля, – гордо ответила она. – Моя мама дома, но она спит.

– Разбуди ее.

– Нет, нельзя. Мама спит, потому что она вчера подарила мне братика и очень устала. Так говорит моя тетя Дарья.

– Позови свою тетю.

– Ты просто хочешь, чтобы я отсюда ушла.

Вацлав строго посмотрел на нее, пытаясь заставить слушаться, но на девочку его взгляд не произвел никакого впечатления.

– Поторопись, – настаивал он. – Августины будут очень рады, если к ним именно сейчас придут гости.

– Но они уже приходили сегодня утром и принесли одежду для малыша.

Вацлав услышал тяжелые шаги Себастьяна, который приближался к окну.

– Там снаружи кто-то есть?

Юноша в ужасе прижался к стене. Он слышал, как над ним заскрипел деревянный подоконник, когда Себастьян навалился на него. Девочка отвела свой невозмутимый взгляд от Вацлава и направила его вверх, на выглядывающего из окна Себастьяна. Вацлав закрыл глаза.

– Кто ты такая? – спросил ее Себастьян.

– Ты смешно разговариваешь» – заметила девочка.

– Черт побери! – завизжал Себастьян. Вацлав слышал, как он отскочил от окна. – Я утоплю этих мерзких детей, всех» какие здесь есть!

Девочка снова посмотрела на Вацлава. Он прижал палец к губам и почувствовал слабость от пережитого волнения.

– Хорошо! – бушевал Себастьян внутри. – Я не стану пачкать руки. Ты можешь с этой минуты искать себе другое место работы, Августин, Поспрашивай у золотоискателей, нет ли у них лишней лопаты для чистки отхожих мест. Когда все закончится, я позабочусь о том, чтобы ни один торговец здесь, в Праге, и близко тебя к своему дому не подпустил. С тобой покончено, как и с твоей дерьмовой семейкой тоже.

Вацлав снова поднял голову. Жена главного бухгалтера стояла за столом и пеленала ребенка. До обоняния Вацлава донесся запах нечистот. Ребенок прекратил плакать. Августин стоял перед Себастьяном, не опуская глаз. Вацлав никогда не думал, что неприметный Августин может походить на одну из статуй героев в Граде, но в этот момент так оно и было. Если вся эта история закончится более или менее благополучно фирма наверняка получит новое название: «Хлесль, Лангенфель и Августин».

Он почувствовал, как кто-то дергает его за рукав.

– Я ничего не вижу, – прошептала девочка.

– Почему ты все еще… – Он запнулся и, сдавшись, поставил ее себе на колено. Она заглянула в помещение с такой же осторожностью, как и он сам, – превосходная шпионка.

– Будьте здоровы, все вы, – прорычал Себастьян.

– Подождите, – спохватилась жена Августина. – Подождите.

Вацлав, не веря своим глазам, смотрел, как она опускает голову перед Себастьяном. Затем она сложила руки и медленно подняла их в молитвенном жесте. Себастьян смотрел на нее, и выражение его лица, бывшее сначала изумленным, сменилось насмешкой.

– Попробуй стать на колени, тогда, возможно, я буду милостив, – начал было Себастьян.

– Я попробую вот это, – сказала женщина и прижала к его лицу испачканную пеленку.

Вацлаву удавалось держать закрытым и свой рот, и рот девчушки, которую он нес на руках до самого промежутка между домами. Затем он нагнулся, убрал руку с ее лица и начал смеяться как сумасшедший. Девочка хихикала и громко повторяла: «Тьфу ты, черт! Тьфу ты, черт!» Наконец приступ стих. Вацлав вытер выступившие от смеха слезы и посмотрел на девочку. Это было ошибкой – в следующее мгновение они снова принялись хохотать. В дело пришлось вмешаться его личному ангелу-хранителю. Вацлав успокоился как раз в тот момент, когда Вилем Влах промчался мимо их укрытия, таща за собой Себастьяна, который ревел, и плевался, и пищал так громко, что его, наверное, слышала половина Праги. Люди, наблюдавшие эту сцену, задавались вопросом, уж не режут ли сегодня в Малой Стране свиней. Солдаты рысью бежали за ними. Вацлав только успел заметить два красных лица, которые чуть не лопались от сдерживаемого смеха.