Боги, гробницы, ученые - Курт Церам
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Томпсон начал взбираться по этой лестнице. Его внимание привлекли богатые скульптурные украшения, рельефы. Поднявшись наверх, почти на 30 метров над джунглями, он осмотрелся кругом и тогда увидел одно, другое, третье… по меньшей мере дюжину разбросанных в джунглях, еле заметных за деревьями и кустами сооружений. Их присутствие выдавали лишь блики лунного света.
Это и была Чичен-Ица. Созданная, вероятно, в начале переселения как далекий форт, она превратилась затем в блистательную столицу, в центр Нового царства.
В следующие дни Томпсон еще не раз возвращался к этому месту.
Однажды утром я стоял на вершине храма, как раз в тот момент, когда первые лучи солнца окрасили в розовый цвет далекий горизонт. Утренняя тишина казалась таинственной. Ночные шумы умолкли, а утренние еще не родились. Небо и земля, казалось, чего-то ожидали, затаив дыхание. Затем, сияя и пылая, выкатилось большое круглое солнце, и в тот же миг все кругом заголосило, зашумело, защебетало. Птицы в ветвях и насекомые на земле запели торжественный гимн. Сама природа научила первобытного человека поклоняться солнцу, и еще до сих пор человек в глубине сердца следует этому древнему культу.
Томпсон замер как зачарованный. Джунгли исчезли – перед ним лежали широкие просторы. Он видел приближающиеся шествия, слышал музыку. Из роскошных дворцов доносился гул веселья, в храмах шло богослужение.
Он пытался разглядеть что-то там, вдали, в глубине, и вдруг взгляд его остановился. Если до этого момента Томпсон был весь во власти волшебства, то теперь пелена фантазии и видений прошлого внезапно исчезли. Исследователь вдруг понял, в чем состояла его задача, ибо там, впереди, вилась едва заметная в предутренней дымке узкая тропинка, которая, вероятно, вела к Священному колодцу – самой жгучей тайне Чичен-Ицы.
Этой последней части нашей книги, которая посвящена археологическим открытиям в Мексике и на Юкатане, пока не хватало одного – человека того же склада, как Шлиман, Лэйярд, Питри. В то же время, если не считать первой поездки Джонса Л. Стефенса, ей не хватало сочетания исследования и приключений, научных успехов и кладоискательства, не хватало того романтического звучания, которое родится лишь тогда, когда заступ, воткнутый в землю из страсти к науке, внезапно натыкается на золото.
Эдвард Герберт Томпсон был Шлиманом Юкатана: он отправился в Чичен-Ицу, поверив книге, к которой никто не относился всерьез, и оказался прав, так же как некогда Шлиман, уверовавший в «Илиаду» и «Одиссею».
В свое время Лэйярд отправился навстречу своему первому открытию с 60 фунтами в кармане и с одним-единственным проводником. Таким же бедняком собрался в джунгли и Томпсон. А когда он столкнулся с трудностями, перед которыми капитулировал бы любой другой человек, то проявил упорство и настойчивость, достойные Питри.
Мы, кажется, уже упоминали о том, что в свое время, когда весь мир взбудоражили первые открытия Стефенса, была выдвинута гипотеза, будто майя являются потомками исчезнувшего народа, населявшего некогда затонувшую Атлантиду.
Первой работой Томпсона, в ту пору начинающего археолога, была опубликованная в 1879 году в одном из научно-популярных журналов статья, в которой он защищал эту рискованную концепцию.
Эдвард Герберт Томпсон
(1856–1935)
Но интерес к узкой проблеме происхождения майя отошел в его сознании на задний план, когда в 1885 году он, самый молодой, двадцатипятилетний консул США (который уж по счету консул в роли археолога!), отправился на Юкатан. Он получил здесь возможность заняться не столько теориями, сколько практическими исследованиями памятников.
Однако теперь уже он не искал доказательств гипотезы, которую однажды пытался защищать. Его вела та же вера, что направляла в свое время Шлимана, не сомневавшегося в правоте Гомера, – вера в слова Диего де Ланды.
В книге епископа он впервые прочитал о «сеноте»32, Священном колодце Чичен-Ицы. Во время засухи, утверждал де Ланда, основываясь на древних сообщениях, по широкой улице, ведущей к колодцу, двигалась процессия жрецов, а за ними – толпы народа. Они вели с собой жертвы, которые должны были умиротворить бога дождя, – юных девушек33. После торжественной церемонии девушек бросали в колодец, такой глубокий, что никогда ни одна из жертв не выплывала на поверхность.
Путь девушки к колодцу в песенной традиции чуть ли не любого народа всегда связан с радостным утверждением жизни. Путь юной девушки-майя к Священному колодцу всегда был дорогой в небытие. Они шли по этому пути в самых лучших своих одеждах и украшениях, потом раздавался приглушенный крик – и они исчезали в затянутой тиной воде.
Что еще сообщал Диего де Ланда? Он писал о том, что у майя существовал обычай бросать в колодец вслед за жертвами богатые дары – утварь, украшения, золото: «Если в эту страну попадало золото, большую его часть должен был получить этот колодец».
В отличие от всех остальных ученых, которые видели здесь лишь романтические красоты древнего предания, Эдвард Томпсон понял все буквально. Он поверил Диего де Ланде и готов был доказать, что вера его вполне обоснованна. Поэтому когда он увидел с вершины пирамиды тропинку, то предположил, что она ведет к колодцу. В то время он еще не подозревал, с какими трудностями ему здесь предстоит столкнуться.
Когда много лет спустя Томпсон вновь очутился возле колодца, он был уже знатоком джунглей, исследовавшим весь Юкатан с севера до юга, вполне подготовленным к раскрытию тайны. Но в те первые мгновения он действительно напоминал Шлимана.
Его окружали великолепные сооружения, ожидавшие своих исследователей. Их изучение – увлекательнейшая задача для любого археолога. Он же обратился к колодцу, к темной яме, наполненной илом, камнями и скопившейся за многие столетия грязью.
Если даже сообщение Диего де Ланды соответствовало фактам, существовал ли хоть какой-нибудь шанс разыскать в илистой, заросшей тиной дыре остатки украшений, которые жрецы швыряли вслед своим жертвам? Каким образом вообще надлежало исследовать колодец? Ответ Томпсона звучал авантюристично: «Нырять!»
Возвратившись домой, в США, чтобы участвовать в научном конгрессе, он принялся занимать деньги. Ссужали их охотно, хотя все, кому он рассказывал о своих планах, принимали его за сумасшедшего. Никто, говорили ему, не может рассчитывать остаться невредимым, опустившись на дно этого колодца. Если уж ты решил покончить с собой, то почему бы тебе не выбрать другой, более подходящий способ?
Но Томпсон уже давно
