Живая статуя - Наталья Якобсон

— Мне, наверное, только показалось, — подумал я вслух.

— Остерегайтесь галлюцинаций. Они до добра не доведут, — шутливо предупредил Эдвин.

— Не смейтесь, я только хотел помочь вам, — сам не зная зачем, стал оправдываться я.

— Вы только помешали, — без укора, но самоуверенно заявил он, будто был на самом деле уверен в собственной неуязвимости. — Если бы не ваше несвоевременное вмешательство, я справился бы намного быстрее. Охотиться я предпочитаю в одиночестве.

— Вы не охотились, — горячо возразил я. — Вы просто стояли и ждали, пока волк раздерет вам горло. Из-за кого? Кто убедил вас в том, что жизнь лишена смысла?

— До моей смерти дело бы не дошло, и все равно я всегда благодарен тому, кто рискует собой, чтобы помочь другому, — Эдвин протянул руку для дружеского пожатия, словно желая проверить, побрезгую я или нет. На пальцах все еще алела кровь, но я смело коснулся их и снова ощутил их силу.

Эдвин почти тут же отстранился, поэтому на сей раз пожатие оказалось не таким болезненным. Я заметил, как блеснула на его шее тонкая золотая цепочка. Наверное, на ней крест. Конечно же, друг Ноэля и сам должен быть верующим. Только вот, зачем тому, кто не сторонится церкви искать смерти в лесу среди волков.

— Я не самоубийца, — возразил Эдвин, будто прочтя мои мысли.

— Я так и не думал, — смутился я.

— Нет, думали, — в его голосе проступила неожиданная твердость. — Но заверяю вас, я всего лишь отчаянный искатель приключений и не больше.

— Он врет, — шепнул вдруг кто-то мне на ухо. Я коснулся рукой левого уха, потому что его обдало чьим-то жарким дыханием, но следующая фраза прозвучала уже у правой мочки.

— Не верь ему, — посоветовал кто-то, и серебристый смех рассыпался уже где-то вдали, но Эдвин, словно, его и не услышал.

— И все-таки пойдемте ко мне, вы сможете отдохнуть, согреться. Я живу…

— В заброшенно двухэтажном доме, хозяев которого увезли на дознание…

— Он уже не заброшенный, — возразил я, пытаясь не выказать истинных чувств. Откуда он мог узнать? Он ведь не из наших? Он не друг Августина, он и близко не подходил к инквизиции. Но он все знает, словно прочел об этом в моих мыслях или присутствовал здесь еще полгода назад при шумных и малоприятных, вернее, даже страшных событиях.

Ночь, факелы, арест, мольбы, угрозы, детский плач — все это, как будто промелькнуло в его глазах, сложившись на миг в один фрагмент. В его зрачках отразилось пламя и прошлое, и я не находил слов, чтобы описать все это. Я был потрясен и даже не замечал, что мы идет в гнетущем молчании, и дорогу указываю совсем не я. Эдвин идет впереди и даже раздвигает ветви, чтобы они не задели меня по лицу. Он постоянно оборачивался, как если бы опасался, что я заблужусь или отстану от него. И я не возражал. Пусть проводником будет он. Возможно, он знает этот лес, куда лучше, чем я, и нет здесь такой тропы, по которой бы он не прошелся. Не найдется такого пути, который не был бы им завершен. А вот для меня какой-то путь может оказаться закрытым.

— Почти пришли, — Эдвин отодвинул рукой колючую плетню, освобождая нам дорогу, и не поранился. Не осталось на его коже даже царапинки. А вот за мой рукав зацепилось несколько колючек, и я с трудом сумел отодрать их.

— Подождите, я кое-что потерял, — когда вдалеке уже проступил рельефный силуэт домика с выступающими карнизами и покатой крышей, я вспомнил о потере и испугался, что кто-то может найти и подобрать оброненное ружье. От дома даже издали веяло теплом и уютом, а стоило только оглянуться назад, на замерзший заснеженный лес, и тело пробирала дрожь. Я бы не решился вернуться туда без Эдвина, поэтому и умолял его пойти со мной, не вслух, конечно, а мысленно.

— Я выронил ружье, — сбивчиво пояснил я. — Точнее, его у меня отнял кто-то и бросил в снег.

— Может, вам так только показалось, — он обернулся, и от его взгляда я опять стал безмолвным и рассеянным. Все мысли и доводы вмиг улетучились. Язык не мог шевельнуться, чтобы произносить слова.

— В зарослях очень легко потерять что-то. Стоит только зацепиться за ветку, и вы остались без рукава, — с усмешкой намекнул он, смотря на разодранный колючками лацкан на моем запястье.

Я пробормотал в ответ что-то невразумительное, и сам не понял, что сказал. Надо же, еще ни один человек не действовал на меня так, как Эдвин. В его присутствии я терялся и даже не мог толком объяснить почему. От него исходила какая-то почти ощутимая сила, магнетизм, необъяснимая притягательность. Его взгляд гипнотизировал, а в каждом жесте и выражении, как будто скрывалась тайна. Эту тайну я был не в силах разгадать и мучался из-за этого. Необъяснимое всегда манит нас. Интерес к не расследованным событиям так и не угасает, именно из-за их недоступности. Можно, сколько угодно, мучаться вопросом, а как было на самом деле, а что произошло, какой в этом был смысл, и при этом осознавать, что за всю жизнь так можешь и не узнать о самом главном.

— И все-таки мне нужно вернуться за ружьем, — стал настаивать я.

— Вы можете его уже не найти или столкнуться с другим хищником. Кроме волков, в чаще полно и других… зверей, — он пожал плечами, давая понять, что воспринимает наше расставание, как неизбежное, но я не хотел расставаться с ним так быстро.

— Вот, возьмите ключ от дома и можете смело занимать комнаты на втором этаже, сам я расположился на первом. Если все-таки понадобятся бинты, то аптечка в моем сундуке, — я достал из кармана всю связку ключей и протянул ему. Это был знак, что я всецело ему доверяю, необычный, как показалось, не только для меня, но и для него. Эдвин, видимо, не привык ни к доверию, ни к надежности каких-либо взаимоотношений. Он вытянул руку, но минуту медлил, прежде чем взять ключи, как если бы его шокировало уже то обстоятельство, что кто-то предлагает ему такой примитивный метод вторжения в чужое жилище. Он, как будто хотел сказать «мне не нужен ключ, чтобы отворить дверь и войти в дом».

Так зачем же вообще изобрели ключи, мысленно вздохнул я, и ощутил легкое прикосновение пальцев Эдвина. Связка исчезла с моей ладони.

— Помните, второй этаж, двери заперты, но если поискать, то там есть спальня, кровати и камин, который можно растопить, — проинструктировал я, удивляясь собственной дотошности. — Поленница внизу, перед домом.

Еще чуть-чуть, и я, наверное, пообещаю заботиться о пропитании для нас обоих. Я поскорее зашагал обратно в лес, чтобы не услышать позади издевательский смех маркиза, если он все-таки засмеется над моей глупостью.

Я даже не успел припрятать начатый дневник и, тем не менее, пустил Эдвина одного осматривать мой дом. Неужели я настолько ему доверял? А, может, я просто был сбит с толку его неуловимым, изысканным очарованием.