Корпулентные достоинства, или Знатный переполох. Дилогия (СИ) - Цвик Катерина Александровна

— Обязательно! — тут же поддержал меня муж. — Только чуть позже.

— Позже?

— Конечно! Уже время к вечеру. Ты же не поедешь туда в ночь? Путь не такой уж близкий. К тому же Поликарп Харитонович и Дарья Сергеевна ждут нас с Петей сегодня на ужин.

— Ох, и правда, — я снова села рядом с мужем и даже смутилась. — Что-то меня понесло… Ладно, давай пить чай, а то он уже скоро остынет.

***

— Дусенька, Дима, как я рада вас видеть! — воскликнула встречавшая нас маменька. — Петруша, мальчик мой, я так соскучилась!

Рядом с ней стояла улыбающаяся Марья, которая сделала нам книксен. Не будь рядом Димы, она бы бросилась обниматься, но его она все еще смущалась.

Тут к нам спустился и отец и, пожав руку Диме, подставил мне щеку для поцелуя. Пете, к слову, он тоже пожал руку, как взрослому.

Однако не успели мы пройти в гостиную и толком рассесться, как услышали растерянный голос дворецкого:

— Ваше сиятельство, там… царь!

— Что ты там лопочешь? — не расслышал отец.

— Там, говорю, царская карета прибыла, — отчего-то громким шепотом ответил тот, а в следующую секунду в дверь раздался стук, и дворецкий, получив от папеньки утвердительный кивок, пошел ее открывать. Немного растерянный отец направился следом.

Мы, разумеется, остались ждать столь высокого гостя в гостиной, недоуменно и тревожно переглядываясь. Персоны такого уровня не ездят по гостям вот так спонтанно, да они вообще предпочитают вызывать этих самых гостей к себе. Явно случилось нечто экстраординарное. Но наше любопытство осталось неудовлетворенным, потому что монарх с моих отцом сразу же после короткого приветствия направились в кабинет.

— Маменька, вы случайно не в курсе, что могло привести Его Величество к нам в дом? — наконец, озвучила я вертевшийся у всех в голове вопрос.

— Совершенно не представляю, — хмуро ответила она. — Ой, что же это я сижу? Ведь Его Величество может решить остаться на ужин! — и княгиня тут же подскочила и отправилась в кухню, отдать необходимые распоряжения.

Мы с Димой не знали, что и думать. Дети тоже прониклись тревожностью момента и притихли. Никто из нас совершенно не представлял, на сколько затянется эта беседа, но до ее окончания все равно никто ужинать не сядет. Печалька…

— Марья, как ты тут? Не загоняли еще учебой?

— Какой там, — недовольно махнула она рукой. — Уж как я их прошу разрешить мне заниматься магией, а они только шыкают и носом в учебники по общим наукам тыкают!

— Ну, это тоже нужно знать.

— Так я и не спорю! — тут же взвилась она. — Только я ведь и магией заниматься хочу! — а потом взмолилась. — Дуся, ну поговори с ними, а? Тебе ведь разрешили! Чем я хуже?

Я подошла к девочке и погладила ее по голове.

— Ничем не хуже, даже лучше. Только пока нельзя.

— И ты туда же! — обхватила она себя руками и вскочила с места, отойдя подальше.

— Марьяш, ну я же не сказала, что нельзя! Я сказала пока нельзя.

— И когда будет можно? — глянула она на меня исподлобья.

— Скоро.

Она закатила глаза и даже топнула ножкой:

— Вы все так говорите! Это несправедливо!

— А почему сейчас нельзя? А я смогу магичить? А когда мне будет можно? — вдруг засыпал нас вопросами Петя.

— Подрастешь — там видно будет, — ответил Дима. — Марья, мне Евдокия говорила, что ты замечательно играешь на пианино. Не могла бы ты что-нибудь для нас исполнить? — попытался перевести тему разговора Дима.

Но Марья дулась и только искоса на нас поглядывала.

— Слушай, я не знаю, как и что будет, но очень постараюсь сделать так, что бы ты была среди первых учениц моей школы. По крайне мере, я все для этого сделаю. Обещаю.

Мои слова явно пришлись ей по душе. Она расслабила плечи и поглядела на меня с благодарностью.

— Я тоже на это надеюсь, — после чего покосилась на Диму и прошла к пианино, которое стояло у самого окна, села за инструмент, раскрыла ноты и заиграла приятную мелодию. У нее и правда очень хорошо получалось.

Слушая игру Марьи, мы не сразу заметили, как в комнату тихо вошел царь в сопровождении моих родителей и застыл на месте. Когда же мы его увидели, он сделал знак не шуметь и продолжил слушать исполнение девочки. Глядя на него сейчас, я вполне могла понять мать Марьи, которая потеряла от него голову. Та самая сила, о которой упоминал отец, вилась вокруг него и действительно создавала нечто, что заставляло дыхание сбиваться и смотреть на монарха благоговением и трепетом. К тому же он и сам по себе был очень интересным мужчиной, и вместе это придавало ему какую-то гипнотическую привлекательность. Но у меня, слава богу, есть Дима, любовь к которому давала полный иммунитет к чарам самодержца. А тот так внимательно и с таким странным выражением лица вглядывался в маленькую исполнительницу, что я заподозрила, будто ему каким-то образом стало известно, чьей дочерью она на самом деле является.

Перевела вопросительный взгляд на отца, и он без слов меня понял и коротким кивком подтвердил подозрения. Но откуда? Как он мог узнать? И что теперь будет? Мысли растревоженными птицами разлетелись в разные стороны.

Тем временем Марья закончила и обернулась. А увидев за своей спиной самого царя, поначалу растерялась, а потом вскочила и сделала глубокий поклон. Молчание затягивалось. Наконец, он проговорил:

— До сих пор не верю, что это правда… Здравствуй, Марья. Ты очень похожа на мать…

Снова возникла пауза и, похоже, монарх не собирался ее прерывать. Тогда отец прокашлялся и предложил:

— Ваше Императорское Величество, не окажете ли честь отужинать вместе с нами?

— Что ж, буду только рад.

***

Ужин прошел как-то странно. Мы не знали, чего ожидать дальше, а потому беседа получалась какой-то прерывистой и натянутой. Временами царь пытался расспрашивать совсем ошалевшую и растерявшуюся от такого внимания Марью. Я же нервничала настолько, что не задумываясь съела все, что положил мне на тарелку заботливый муж, а уж он расстарался, обеспокоенный тем, что в последнее время я слишком сильно похудела. А от чего мне было поправляться, когда вокруг столько переживаний?

Наконец, ужин подошел к концу, и мы переместились в лиловую гостиную. Маменька ее особенно любила, и это чувствовалось даже в самых мелких деталях. А еще здесь было по-настоящему уютно, особенно когда присаживаешься в удобные кресла или на диванчики с интересной книгой в руках. Я бросила взгляд за окно. Оказалось, что уже довольно поздно, так как там царствовала тьма, мягкий свет зажженных свечей делал ее непроглядной.

Петрушу оставили на попечение слуг, а вот Марью взяли с собой, чем тоже несказанно ее удивили. И не успели мы усесться, как царь выдал:

— Марья, сегодня я узнал, что ты моя дочь, — и замолчал, будто не зная, что еще можно сказать.

Я внутренне сделала жест рукалицо. Нет, наш царь — замечательный дипломат, и все об этом прекрасно знают, но, видимо, именно сегодня его дипломатический талант дал сбой, или царь слишком сильно переволновался.

Глаза Марьи сделались большими-большими, и она непонимающе на нас обернулась. Мы и сами немало ошалели от такой прямоты, да и что в данном случае можно было от нас ожидать?

— А как же… — она посмотрела на родителей.

— Это долгая история, милая, — ответила ей маменька.

Девочка застыла на какое-то мгновение, что-то обдумывая, и внезапно сделала совсем уж интересные выводы:

— Вы теперь снова перестанете меня любить? — в ее глазах появились слезы.

— Марьюшка, ну что ты?! — маменька не смущаясь царя обняла сидевшую рядом дочь и не сдержала слез. Она успела впустить к себе в сердце эту девочку и корила себя за долгие годы равнодушия и тщательно пестуемой ненависти, которые так изранили душу этого ребенка. И вот сейчас в представлении девочки история повторялась: от нее снова отказывались и предавали только зародившееся доверие! — Ты по-настоящему стала для меня дочерью, и теперь я уже не смогу перестать тебя любить, даже если захочу!