Отступники (СИ) - Шувалов Антон

— Выглядит хреново, — прокомментировал Накат.

— Ты хочешь, что бы мы отправились туда?

Энтузиазм Вилла в этот момент несся к отрицательному значению. Но воля только пожала плечами и мрачно сплюнула.

Зашелестели листья. Свесились вниз переплетения лиан. Жнецы ушли, так и не ответив.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Вилл.

Накат хрустнул пальцами и поехал в чащу.

— Эй, куда это ты? — окликнул его варвар. — А как же планета?

— Ч… Что? — сварливо донеслось из-за спинки Ики. — Планета?! Только не сходи с ума, парень. Боги шутят, как умеют. Смеяться при этом не обязательно!

— Эта воронка выглядела довольно серьезно! — напомнил Вилл. — Клянусь Марлеем, ничего серьезней я в своей жизни еще не видел!

— А что ты вообще видел? — спросил Накат, остановившись.

— Ну… Немного… того, немного этого.

— Слушай, парень, — киллер повернулся к нему и показал грязную задубевшую пятерню. — Видишь эту руку? Обрати внимание на мизинец. В нем есть целая косточка. Косточка, которую я ни разу еще не ломал в драке с такими уродами, что эта воронка покажется тебе остывшим бульончиком, просто потому, что она далеко и не пытается на тебя напасть. Когда я был инквизитором, я почти каждый змеев месяц сталкивался со зреющим апокалипсисом. Ритуалы на озерах крови, призывание червецов, восстановленный штамм Пенной чумы сопротивляющийся вакцине. Я встречался даже с сыном Хладнокровного. У этого парнишки вместо соплей текла кровь его последней жертвы. Каждый раз мир висел на волоске, но кругом ничего не менялось, даже цена на лук не падала. И знаешь почему? Миру просто наплевать. Ему настолько все равно, что даже у Армагеддона опустились бы руки.

Накат развернулся и принялся раздвигать заросли руками, пытаясь протиснуться меж тугих стеблей.

— Но ведь ничего не менялось именно потому, что ты ломал кости! — не сдавался Вилл.

— Парень… вычисляется… прав.

— Не вмешивайся, Ики.

— Нет уж, я вмешаюсь!

Накат вдруг покатился назад.

— Ики! — он вцепился в колеса. — Мы уезжаем отсюда.

— Нет, мы остаемся!

Заскрипели рессоры.

— Да как ты смеешь? — задохнулся от возмущения Накат.

— Смею! — запальчиво вскрикнул Ики. — Ты совсем озверел от буквы «Я»! Кое-кто… вычисляется… кажется, распространялся о тщетности добрых поступков. Вот! Пожалуйста! Можешь одним махом спасти мир. Это точно не будет каплей виски в бочке воды! На рынке добрых дел «спасение мира» идет вторым местом, сразу после «спасения и превращения мира в рай»! От тебя требуется всего лишь заткнуть эту воронку, чтобы светозверь не спалил твое драгоценное эго!

— Ладно, — еле сдерживаясь, промычал Накат. — Я уйду отсюда на руках. Мерзкий четырехколесный предатель. А ты погибнешь во второй раз из-за своего треклятого идеализма!

— У тебя все, что не касается похлебки на ужин — идеализм!

— Змей подери, ты выводишь меня из себя! По-твоему от полюса до полюса не нашлось кого-то другого кроме нас? Почему мы должны это делать?

Что-то загрохотало, и спорщики отвлеклись. Вил колотил Кричащим мечом по железному шкафу.

— Я думаю… — сказал он твердо. — Если позволите вмешаться…

— Ну! — в один голос рявкнули кресло и седок.

— Я думаю, что в нас есть что-то такое, чего нет у других, — продолжил Вилл, стараясь быть максимально убедительным. Он где-то слышал, что спорщиков можно разнять, просто встав между ними. Но… Это был немного не тот случай. — Если нас выбрали… — Вилл выдержал паузу. — Значит это дело по плечу именно нам. И только нам. Так-то.

Накат поглядел на него, перевалившись через спинку кресла.

— О, ну это совсем меняет дело, — проговорил он одобрительно.

— Правда? — удивился варвар.

— Конечно, — Накат на глазах превращался в желчную бомбу. — Ведь у нас есть моя целая косточка в мизинце. А знаешь, чего у нас нет, малыш?

Кадык подсказал Виллу, что у него есть всего одна возможность перерезать нужный провод.

— Решительности? — рискнул он.

— Оружия, идиот! Там наверху живут Первенцы. Наверняка они имеют отношение к этой постылохреновине. Ты следишь за моей мыслью?

Вилл усердно покивал. На самом деле он уже успел пожалеть, что вообще ввязался в этот спор. Нужно было взять Кричащий меч и отправиться к Троегорью в одиночку. Так было бы спокойнее и привычнее. Он слабо представлял себе, как доберется туда и как, собственно, примется затыкать воронку. Но, судя по тому, что от ужаса его немного подташнивало, это было настоящее дело. То, которое оправдало бы двадцать лет работы пресс-папье.

— …как зубочистку, даже в зубах не ковыряясь, — жестоко закончил Накат.

— Знаешь что, — Вилл вложил меч в ножны. — Я, пожалуй, пойду. От твоего нытья даже мне становиться не по себе. Извини, но ты будешь обузой.

В наступившей тишине послышался негромкий, но подозрительный скрежет. Шкаф медленно накренился вперед. Его створки подались в стороны, и позади варвара с грохотом разъехалась гора оружия на все случаи смерти. Накат, который в этот момент уже сидел на Вилле и собирался переломить ему шейные позвонки, вдруг ослабил хватку. Ровно настолько, чтобы стотри смог втянуть в себя чайную ложку воздуха.

— Эй, Ики, сюда, — позвал убийца заинтересовано.

— Если задушишь парня…

— Нет-нет, ты только погляди. Это… Мне врут глаза, или это сайский струнный разделитель? А это… Паленые яйца Первого. Гвардейский ручной хлопышемет выпущенный ограниченной серией только для Мастеров Оружия охраняющих Автора… А это! Разрешенный только в Церкви Зверя реактивный кислотный слизень!

— И?

— Я в деле, — отпустив Вилла, Накат жадно перебирал инструменты, предназначенные для забивания людей в землю. — Я не уйду отсюда, пока не испробую все это в деле… Рваные уши Первого! Да ведь это же…

Посреди Океана, окруженная лишь горизонтом, покачивалась на мягких волнах подводная лодка.

На ее горбу сидел Реверанс.

Глазами, застывшими под тенью шляпы, он следил за пробковым поплавком, который мог бы испытывать к своему создателю не самые теплые чувства. Будь он чуть кривее и бесформеннее, и он наверняка пошел бы ко дну от маниакально-депрессивного психоза.

Не клевало.

Поддувал бриз, вода плескалась у бортов. Время от времени из-под лодки выныривала медуза или косяк любопытной рыбешки. В такие моменты сгорбленная спина начинала медленно выпрямляться.

До самых сумерек первенец просидел словно изваяние Воскресному Рыбаку с Проблемами на Работе и Неприятностями в Личной Жизни. Когда совсем стемнело, Реверанс вздохнул, убрал пустое ведерко в субмарину и снял с большого костяного крючка кусочек каракатицы. Место этой нехитрой наживки занял стеклянный шар размером с футбольный мяч. Внутри сидело угрюмое заклинание, похожее на потерявшегося в палитре хамелеона. Реверанс понаблюдал за безымянными оттенками, и обмотал шар леской.

Шар упал на воду. Заклинание испуганно заскреблось внутри, но утяжеленное грузило почти сразу утащило его вниз. Зажужжала катушка. Реверанс, прислушиваясь к волнам, выждал, когда леска закончиться и полностью сфокусировался на сплетнях воды. Вода — хороший проводник для многих вещей. Приближающееся могущество наполняло ее как электрический выброс.

В нужный момент Реверанс очнулся от своего сканирующего транса и перерезал леску.

Шар с несчастным заклинанием опускался все ниже и ниже, в холодную безнадежную тьму параллельного измерения. Толстое стекло затрещало в тисках бездны.

Хрусть!

Темнота расколола шар как орех, выплюнув пузырь воздуха.

Над осколками стекла вспыхнула маленькая искорка. Она стала увеличиваться и крепнуть.

Вскоре Реверанс увидел первую вспышку под субмариной, словно кто-то открыл и сразу закрыл холодильник. Потом вторую, третью, в глубине разрастался шар переменчивого сияния, которое выстреливало очереди оттенков. Океан вокруг озарился, свет выныривал из воды, оттеняя лодку. В полной тишине сверкали тысячи разноцветных вспышек, изгоняющих тьму. В конце концов, даже глазам Реверанса стало невмоготу, и он укрылся в субмарине.