Путь Короля. Том 1 - Гарри Гаррисон

«Да и гоняли их мало, — подумал про себя Гудмунд. — И потом, никто из них толком не знает, что это такое — видеть, как на тебя катится лавина в латах и начинает косить и сметать все живое с пути. А уж если она конная… Нет, они без нашей подмоги никогда не сдюжат».

— Ты забываешь о короле Альфреде, — ответил Шеф, — ведь он собирает армию для войны с франками. И помни: английские таны в силе и доблести викингам не уступят — их только не научили правильно вести себя во время битвы. Но уж об этом моя голова болеть будет.

Гудмунд нехотя кивнул.

— А значит, пусть каждый займется своим делом. Норвежцы морем доставят машины. Мои англичане будут из этих машин обстреливать франков. А англичане Альфреда — биться в строю и выполнять мои указания. Доверься мне наконец, Гудмунд. Ты ведь и в прошлый раз не хотел мне верить. И в позапрошлый. И тогда, когда мы с тобой устроили набег на собор в Беверли…

Гудмунд вновь кивнул, на сей раз с большей готовностью. Но, уже собираясь уходить, он позволил себе заключительное замечание:

— Господин, ты не моряк… Не забудь во всей этой суматохе один мой совет. Начали хлеба убирать. Когда ночь догоняет день — тебе каждый моряк скажет, — погода меняется. Запомни: погода будет меняться.

Вести о том, что франки разбили в пух и перья армию Альфреда, настигли Шефа и его лишенную ударной силы армию на второй день похода. Войско двигалось в южном направлении. Догнавший их тан, весь расхристанный и белолицый, пересказывал ярлу подробности битвы в кругу любопытных слушателей. Как только викинги во главе с так и не угомонившимся Гудмундом погрузились на ладьи, Шеф упразднил советы с приближенными. Недавние рабы заметили, что за время рассказа выражение лица ярла поменялось дважды: первый раз, когда тан направил проклятия в адрес франкских лучников, которые ураганом своих стрел заставили войско Альфреда в двух случаях приостановить свое продвижение и искать спасения за поднятыми щитами, в этом невыгодном положении их и застиг стремительный бросок франкской конницы, а во второй раз — от сделанного таном признания, что никто с тех пор ничего не знал и не слышал о судьбе Альфреда.

Молчание, наступившее вслед за окончанием этого рассказа, нарушил Квикка, положившись на свое право задавать ярлу вопросы, как его спаситель и поверенный.

— Куда же мы теперь двинем, господин? Назад повернем или будем шагать вперед?

— Вперед, — не задумываясь, бросил Шеф.

Когда вечером того же дня вокруг бивуаков сложили костры, слово это вызвало самые горячие толки. После отплытия викингов Пути оставшаяся часть армии словно преобразилась. Дело в том, что английские ратники всегда немного побаивались своих собратьев по оружию — как побаивались когда-то за силу и крутой нрав своих хозяев, при том что викинги считались не в пример воинственнее английских танов. После расставания с норвежцами армия выступила в поход как на праздничное шествие: гудели волынки и трубы, то и дело раздавались раскаты смеха, воины не забывали окликнуть жниц, собиравших в полях урожай, которые, в свою очередь, уже не спешили скрыться с глаз долой, едва завидев появление дозоров или передовых отрядов.

Впрочем, страх также был залогом успеха. Как бы ни гордились освобожденные рабы своими приобретенными умениями и навыками, своими алебардами, машинами, арбалетами, не было у них самонадеянности, которая поселяется в привыкшем к победам сердце.

— Легко сказать «вперед», — заявил из темноты неизвестный голос. — А кто подумал, что будет с нами? Альфред нам теперь не помощник! Норвежцы уплыли. Уэссексцев не позовешь. Только на себя и осталось надеяться… Ну, кто мне скажет, что будет?

— Мы им все косточки перемелем, — неумолимо отвечал Озви. — Как Рагнарссону… У нас есть машины, а они даже не знают, что это такое. А потом еще арбалеты…

Все присутствующие готовы были согласиться с этими словами. И однако по утрам воеводы приносили Шефу все более тревожные сводки. Число беглецов, покидавших армию каждую ночь, увеличивалось. Они уносили с собой уже завоеванную свободу и серебряные пенни, выплаченные Шефом из сундуков Ивара, отказавшись от надежд на обещанные в будущем землю и вспомоществование для обзаведения хозяйством. По подсчетам Шефа, он уже сейчас не располагал достаточным количеством людей для прикрепления обслуги ко всем его пятидесяти машинам — вращательницам и камнетолкалкам, а также для того, чтобы пустить в дело двести арбалетов с воротом, которые успел смастерить к этому времени Удд со своими помощниками.

— Как ты собираешься поступить? — спросил его на четвертое утро похода Фарман, жрец Фрейра. Он, Ингульф и Гейрульф, жрец Тюра, были единственными норвежцами, которые настояли на том, что их участие в нем совершенно необходимо.

Шеф пожал плечами.

— Ты знаешь, это не ответ.

— Ты его не услышишь, пока не расскажешь мне, куда исчезли и по какой причине меня оставили Торвин и Годива. И когда они собираются возвратиться.

Настала очередь Фармана отвечать.

Множество мытарств и злоключений выпало на долю Альфгара и Даниила, прежде чем они сначала сумели отыскать место расположения франкского войска, а затем долго и бесплодно пытались проникнуть через заставы и отряды стражи внутрь укрепления, чтобы повидаться с королем. Конечно, внешний вид у них был не совсем подходящий: замызганные, пропитавшиеся грязью одежды и балахоны остались от ночей, проведенных в открытом поле, долгой дороги верхом на неоседланных убогих клячах, которые посчастливилось украсть Альфгару. Первый увидавший их часовой был несколько озадачен этой встречей: он не предполагал, что кто-то из англичан способен сунуть сюда нос по доброй воле. Все благоразумные керлы давно покинули эту местность. Те, кто был поудачливее, успели прихватить с собой жен и дочерей. Однако ему и в голову не пришло звать на помощь переводчика. После нескольких безуспешных попыток переговоров поверх запертых ворот лагеря стражник деловито приладил стрелу к тетиве и пустил ее под ноги Даниилу. Альфгар, недолго думая, потащил Даниила подальше от стены.

После этого они пару раз попытались приблизиться к кавалькаде воинов, ежедневно покидающей лагерь ради дальнейшего опустошения уже порядком разоренных мест. Король Карл тем временем спокойно поджидал того, кто следующим отважится бросить ему вызов. Первая попытка стоила им лошадей, другая — епископского кольца Даниила, который больно уж рьяно выставлял его на всеобщее обозрение. Доведенный до отчаяния Альфгар решил, что должен вмешаться. Когда Даниил, увидав франкского священника, что кропотливо исследовал остатки утвари одной разграбленной церкви, накинулся на него со злобными выкриками, он оттолкнул его и заговорил сам.

— Machina, — громко и внятно произнес он, намереваясь использовать все свои познания в латыни. — Ballista. Catapulta. Nos videre… — Он дотронулся до глаз. — Nos dicere. Rex. — И он знаком показал, что хочет говорить, и махнул рукой в сторону лагеря.

Священник внимательно посмотрел на него, потом кивнул и обратился к епископу, ожидая от него более связной латинской тирады. Сам же говорил он, диковинно коверкая знакомые епископу слова, и при этом каждый раз перебивал его, как только Даниил собирался завести скорбный разговор о перенесенных им невзгодах и лишениях. Его интересовали только точные сведения. Спустя некоторое время он подозвал к себе сопровождавший его небольшой отряд верховых стрелков и велел отвести в лагерь обоих. Там их передавали из рук в руки другие церковники, допрашивая со все большим пристрастием и надеясь еще обратить себе на пользу бессвязные речи Даниила.

И вот наступила минута, когда клирики их оставили. Альфгара, предварительно хорошенько почистив ему плащ и сдобрив сытной пищей желудок, легонько подтолкнули к треногому столу, а епископу велели держаться сзади. За столом сидела группа людей, весь вид которых свидетельствовал об их принадлежности к воинскому сословию, а лысую голову одного венчала золотая диадема. Подле короля, не садясь, застыл англичанин, старавшийся не упускать ни единого произнесенного Карлом слова. Дослушав до конца, он повернулся к Альфгару. За последние дни английскую речь Альфгар слышал только из уст Даниила.

— Священники сообщили королю, — говорил переводчик, — что ты человек более толковый, чем твой друг епископ. Но епископ этот утверждает, что только вы вдвоем знаете правду о том, что произошло на Севере. И что вам почему-то не терпится, — англичанин ухмыльнулся, — оказать помощь королю и христианству, поделившись с ним тем, что знаете. Итак, во-первых, король не желает выслушивать жалобы и советы епископа. Он хотел бы получить сведения об армии Мерсии, об армии язычников Рагнарссонов и, наконец, об армии еретиков. На сражении с ними особенно настаивают епископы, которые прибыли вместе с королем. Расскажите подробно все, что вам известно, ведите себя разумно и не пожалеете. Королю понадобятся верные англичане в том королевстве, которое будет здесь создано взамен старых…