Путь Короля. Том 1 - Гарри Гаррисон

Бранд на миг сбавил ход. Нужно было хоть немного отдышаться после недолгой — около десяти минут, — но неистовой встряски. Потом он шагнул к сходням и поднял правую руку, рассеченную промеж двух пальцев в памятной им обоим битве с королем Эдмундом. Он поиграл пальцами, показывая всем, что рука его вполне выздоровела.

— Ты помнишь, Ивар, мы с тобой кое о чем столковались, — начал он. — Было так: я посоветовал тебе, Ивар, присматривай за своими девками! Ты этот совет не принял. Может быть, ты просто не знаешь, как это делается? А ответил ты так: когда, Бранд, мое плечо срастется, тогда я вспомню твои слова. А я сказал тебе, что когда заживет моя рука, я сам тебе о них напомню. Видишь, я свое слово сдержал. Ну а ты? Боюсь, ты надумал отправиться куда-то в плавание.

Ивар усмехнулся, обнаруживая ряд ровных клыков. Очень медленно он вытащил из ножен меч, а украшенные резьбой ножны швырнул в воды Уза.

— Подойди, и сам все узнаешь.

— А почему бы тебе не подойти ко мне? Оба будем твердо стоять на ногах. Не бойся, я буду драться один. А если твоя возьмет, тебе дадут спокойно подняться на борт и уйти.

Ивар покачал головой.

— Если ты такой храбрый, заходи на сходни. А на ногах надо твердо стоять везде! — И с этими словами он спрыгнул на мостки и сделал два шага к берегу. — Думаешь, я пытаюсь извлечь для себя пользу? Зря! Мы будем стоять с тобой и драться на сходнях! А уж после кто-то из нас уступит другому дорожку…

Толпа воинов отозвалась на эти слова гулом одобрения, нараставшим по мере того, как замысел Ивара становился им понятен. Ведь на первый взгляд Рагнарссон не мог надеяться выйти живым из этого поединка. Ивар был фунтов на семьдесят легче Бранда, а макушка его едва доходила Бранду до плеча. В умении и опыте владения оружием Бранд также никак не уступал Рагнарссону. И однако все знают, что дерево сходен прогибается под ногами одного человека. Что будет, когда на них начнут выплясывать два воина? И один из них — такой боров, как Бранд? Каково будет плясать на таком настиле? И не значит ли это, что оба — а быть может, только один из них — растеряют в таких условиях всю свою сноровку и ловкость? Ивар тем временем принял стойку — ноги расставил настолько широко, насколько это позволяли предложенные им условия, руку с мечом выбросил вперед, не пытаясь пригибаться за щитом, как делают воины, стоящие в строю.

Бранд не спеша приблизился к сходням. Одна его рука сжимала огромный топор, к другой был прикручен ремнями круглый щит. Основательно и неторопливо принялся он отстегивать ремни. Наконец, когда щит скатился ему под ноги, взял топор обеими руками. Когда Шеф, задыхаясь, протолкался к мосткам, он увидел, как Бранд прыгнул на доску, выбранную Иваром для поединка, дважды подскочил на ней и, оказавшись подле врага, нанес страшный удар слева и сверху, целясь в Иварово лицо.

Ивар легко отпрянул назад, уступив противнику только те шесть дюймов, на которые необходимо было отвести голову. Тут же, пригнувшись под повторным ударом, он сам постарался рассечь бедро Бранда. Тот отбил лезвие вниз своим окованным древком и похожим рубящим движением обрушился на руку, это лезвие сжимавшую… Далее в течение секунд десяти едва ли кто-либо из наблюдателей боя мог сказать, что происходит: два ратоборца успевали осыпать друг друга шквалом ударов, отражать их, нырять под замахами противника, отводить плечо, пропуская в последний миг лютый выпад или рубящий удар. При этом ни один из них не сдвинулся с места.

По прошествии этих десяти секунд Бранд, отведя вверх очередной выпад Ивара, сделал полшага вперед, взлетел над сходнями и приземлился всем своим чудовищным весом на их середину. Глубоко прогнувшись, деревянный мостик тут же подбросил обоих бойцов вверх, и вот тут-то Бранд со страшной силой ткнул Ивара в висок окованным в железо обухом своего топора. Раздался оглушительный скрежет — удар приняла на себя боковая пластина шлема. И в то же мгновение Ивар, уже успевший выпростать руку для нового удара, с нечеловеческой силой вогнал свой клинок в утробу Бранда, раскромсав по пути кольца его кольчуги.

Второе приземление Бранда нельзя было назвать устойчивым. Ивар же даже не пошатнулся. На миг оба застыли, спаянные меж собой страшной железной скобой. В следующий миг, как только Ивар начал сжимать рукоять меча, готовясь одним вращательным усилием изодрать в клочья внутренности и артерии своего врага, Бранд опомнился, что было силы отпрянул назад и соскочил с Иварова клинка. Теперь, оказавшись на самом краю доски, он нащупывал левой рукой рану, судорожно пытаясь остановить потоки крови, что хлынули сквозь пробоину в кольчуге.

Схватив его одной рукой за ворот, другой — за талию, Шеф оттащил его со сходней, отпихнул, уже едва стоявшего на ногах, себе за спину. Со стороны зрителей послышались возгласы неодобрения и протеста. Кто-то, правда, пытался подбодрить его. Сжимая алебарду обеими руками, Шеф шагнул на сходни. В первый раз с того дня, когда его лишили глаза, увидал он пред собой лицо Ивара. И тут же поспешил отвести взгляд. Если Ивар и впрямь — дракон, как в том видении, где ему явился Фафнир, тогда в его силах наложить на него свои черные чары, вселив в него чувство ужаса и беспомощности… Чары, которые не сможет разрушить стальной клинок.

На лице Ивара тем временем выступила презрительная и горделивая гримаса.

— Опоздал ты на наше свидание, петушок, — прохрипел он. — Или ты думаешь, что способен заменить собой продырявленных ратоборцев?

Шеф заставил себя поднять глаза. Теперь он смотрел на своего врага в упор. И сознанием его тут же властно овладела Годива. Какую участь готовило ей это чудовище, которое сейчас смотрит на него из человеческой личины? Ту же, которой подвергло оно своих бесчисленных наложниц и рабынь… Если существовало заклятие против Иваровых чар, то это была мольба о воздаянии.

— Я способен заменить неспособных, — проговорил Шеф. — Да и не только я. Здесь все, кроме тебя, с этим делом управятся. Понимаешь теперь, почему я послал тебе каплуна?

Ухмылка Ивара вдруг обратилась в леденящий душу оскал, застывший и огромный, как на оставшемся без плоти черепе. Он легонько постучал острием меча по настилу.

— Давай, — прошептал он, — давай подходи…

Шеф уже знал, что ему делать. Упражняться с Иваром в искусстве владения оружием значило обречь себя на почти мгновенную смерть. Его сила в другом. Прежде всего нужно вывести Ивара из равновесия. Да, вывести из равновесия. Использовать его нескрываемое презрение к себе…

Осторожно продвигаясь по сходням, Шеф неуклюже попытался ткнуть врага наконечником своей алебарды в лицо. Ивар отвел удар в сторону, не только не дернув туловищем, но и не скосив взгляда. Но атаковать не стал, решив подождать, когда его бестолковый противник подтянется поближе и откроется уже целиком.

Теперь Шеф делает высокий-превысокий замах. Кажется, он приготовился рассечь своего закованного в латы противника пополам, от макушки до чресел. Ивар снова расплылся в ухмылке. С берега разочарованно загудела толпа воинов. Да ведь это не хольмганг, где можно крушить противнику кости, потому что он не вправе сделать и полшага в сторону. Даже дряхлый старик способен увернуться от эдакого удара, а потом еще успеет сделать шаг вперед и проткнуть горло такому вояке, пока он будет оправляться после своего промаха. Такой прием с ним, с Иваром, может испробовать разве что трэль, случайно взявший в руки оружие. Каковым, если разобраться, и является Сигвардссон.

Шеф вложил в удар всю свою силу. Против ожиданий огромное лезвие алебарды было направлено не на Ивара, но в доску сходен, на которой стояли оба противника. Раздался хруст расщепленного дерева. Алебарда расколола мостки надвое. Ивар, потеряв и спесь, и равновесие, отпрянул назад, к ладье. Не теряя времени, Шеф выпустил из рук древко алебарды, бросился на врага, обхватил его за туловище и в тот же миг повалился вместе с ним в мутные и прохладные потоки Уза.

Когда же оба оказались в реке, Шеф неожиданно для себя вздохнул, но вместо воздуха вобрал в дыхательные пути жидкость. Задыхаясь и барахтаясь, он рванулся к поверхности. Но сильные пальцы Ивара уже вцепились в него. Мало того, вода просочилась под шлем, и теперь его голова стала словно вдвое тяжелее обычного. Вокруг горла свила кольцо могучая змея. Другая рука Ивара свободна, он нащупывает ею перевязь, пытается выдернуть кинжал. Отчаянным усилием Шеф сковывает запястье Ивара, оба всплывают и начинают неистово кувыркаться на поверхности. Но едва Шеф успевает наполнить легкие воздухом, как Ивар подминает его под себя, и Шеф идет ко дну, придавленный его весом.

Внезапно тот тошнотворный спазм, который стоял у него в горле с первых мгновений схватки, тот ледянящий внутренности ужас перед Фафниром, канул в небытие. Ибо канул в небытие тот дракон. Не было ни чешуи, ни панциря, ни жуткого взора, встреча с которым заказана смертному… С ним боролся человек, мужчина… Даже, пожалуй, и не вполне мужчина, с ликованием пронеслось где-то в темноте его сознания.