Наследники земли - Ильдефонсо Фальконес де Сьерра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А ведь забавно получается, подумалось Уго: в конце концов он женился на женщине, которую Дольса недолюбливала, и теперь не может от нее отделаться. Вот он собирался обвинить Рехину в измене, но вынужден был отказаться от этой идеи. Рехина как будто угадала его мысли – или действительно знала, о чем он думает (Уго полагал, что женщины вообще умеют читать мысли мужчин), – так или иначе, супруги одновременно посмотрели на Мерсе, а потом глаза их встретились. И Уго первым отвел взгляд. Нет. Мерсе не готова узнать правду, которой угрожает ему жена. Или, может быть, это он не готов к тому, чтобы девочка узнала такую правду… Какая разница? Он никогда не сделает ничего, что причинит боль Мерсе.
Рехина взяла в привычку возвращаться домой запоздно – конечно, до звуков seny de lladre, но все равно уже в темноте. И никогда ничего не объясняла. А Уго не спрашивал. Супруги давно уже ночевали порознь. Помимо неудачного брака, Уго еще и работал на ненавистного ему человека: то был результат шантажа и козней Рехины.
Шум аплодисментов вернул его к реальности: теперь подошла очередь епископа, а потом советников, они будут говорить от имени Церкви и города. Уго снова посмотрел на кривого: Матео лишился своего глаза в том самом месте, где Уго теперь работал. Парень постарался выкинуть из головы их всех – слугу, графа, короля и Рехину – и снова задумался о Мерсе. Что бы с ним сейчас было, если бы не эта девочка, которая делает его счастливым? Он ни за что на свете не поставит под удар будущее своей дочери.
Церемония подошла к концу, люди разбрелись по пустырю, как только король и другие важные персоны покинули место закладки госпиталя. Вино потекло рекой. Уго бросился искать в толпе Мерсе и увидел, как Барча ведет ее за руку. Чего Уго никогда не умел, так это разбираться в людях! За последние годы он несколько раз покупал рабов, а нанимал еще чаще, но мавританка, от которой Уго не ждал ничего хорошего, оказалась преданнее всех.
В эти минуты Барча и Мерсе танцевали. Уго танцевать не умел, но заметил, что и дочь со служанкой в пляске не большие мастерицы, поэтому решился присоединиться. Барча хотела было отойти, но Уго подхватил ее под локоть и не отпускал; чуть позже к троице присоединился и Жауме. Обитатели Раваля веселились в ночи. Праздник освещался кострами на улицах и на крепостных стенах, огнями на колокольне церкви Колом, церкви Дел-Карме и на других церковных колокольнях этого бедного квартала.
Наверное, вино притупило рефлексы мавританки, – так или иначе, она не предупредила хозяина о появлении одноглазого за спиной: Матео успел схватить парня за плечо и с силой рвануть к себе:
– Как ты смеешь насмехаться над господином графом?
Уго ничего не мог поделать. Не понимая, что происходит, выпустил руку Мерсе, с которой танцевал. Одноглазый ударил его в живот, Уго согнулся пополам и приник лицом к лицу девочки.
– Почему у господина нет этого вина? – прорычал Матео.
Глаза Мерсе исчезли из поля зрения Уго в тот момент, когда одноглазый ударил его в лицо. Уго стало еще больнее от пронзительного вопля дочери. Винодел упал. Люди вокруг танцевали, мало кто обратил внимание на происходящее. В толпе мелькнула Барча, прикрывающая собой Мерсе. Уго пытался подняться, в глазах плыла муть, повсюду были чужие ноги. Матео схватил парня за волосы, тот слышал, как испуганно подвывает Мерсе.
– Завтра ты должен поставить такое же вино на стол моего господина. – Кривой нагнулся к земле, лицо его касалось лица Уго. – В таком количестве, чтобы его светлость мог порадовать своих многочисленных друзей, как ты порадовал короля. Тебе ясно?
Мерсе плакала. Это было последнее, что осознал Уго. Он бросился на одноглазого, мужчины покатились по земле между ног танцующих – люди расступались, освобождая место. До кулаков дело не дошло. Драчунов растащили в стороны стражники, горожане вернулись к танцам, а Уго потерял Матео из виду, но все-таки понимал, что тот где-то рядом.
– Все хорошо, моя радость, ничего страшного, – склонился он над Мерсе.
– Он вас ударил, – всхлипнула девочка. – Зачем? Вам больно?
Уго вздохнул:
– Он ошибся, дочка. Принял меня за другого человека.
Мерсе погладила его по щеке:
– А сейчас больно?
На следующее утро Уго отвез оставшееся после праздника вино во дворец на улице Маркет. Управляющего в Коломе парень убедил, что таким вином бедняков поить не следует. Зато, доказывал Уго, они смогут неплохо заработать на продаже вина графу Кастельви-де-Росанес – денег хватит, чтобы снова наполнить склад Колома. Для переноса бочек во дворец Уго нанял бастайшей. По дороге винодел спросил себя: почему он это делает? Ответ был прост: другой работы у него нет. Семья ест и платит за крышу над головой, пока граф платит жалованье. Уго сразу же запросил у мажордома Эстеве много денег за вино, доставленное бастайшами, а грузчикам не позволил отходить от бочек, как будто бастайши в любой момент подхватят их и вынесут со двора, если Уго не договорится о хорошей оплате.
– Почему так дорого? – взвился Эстеве.
– Это королевское вино, и оно нужно господину графу.
– Но ты…
– Есть и другие заинтересованные покупатели. Если граф не возьмет, товар сразу же заберут.
Уго сделал бастайшам знак уносить бочки, но Эстеве его остановил:
– Ну ладно!
– Транспортировка оплачивается отдельно, – добавил парень, указывая на бастайшей.
– Ну нет!
Уго повторил свой маневр, и Эстеве снова уступил. Видимо, он знал, что произошло на вчерашнем празднестве.
– Готовь деньги, – бросил он, ведя бастайшей к погребу.
Оставшись в одиночестве, Уго принялся наводить порядок на винном складе и услышал, как кто-то спускается по лестнице. И сразу понял, что это не мажордом. Шаги были слишком гулкие, слишком стремительные.
Уго отскочил в сторону ровно в ту секунду, когда одноглазый спрыгнул вниз. Уго запетлял между бочками, одну из них опрокинул и покатил. Матео закричал, споткнувшись о кувшин
